Дикий - Элла Савицкая

Отворачиваюсь и спрыгиваю со стола. Вот и отлично. Пусть отвлечется на эту доступную шлюшку. Она-то ему как раз по зубам, в отличии от меня.

Организм требует порции кислорода. Иду к лестнице, приподняв рукой волосы в попытке остудить кожу. Поднявшись на второй этаж осматриваюсь. Вдоль стены стоят тумбы с дорогими вазами. Провожу по горлышку одной из них пальцем. Любопытно, если ее разбить, Сереже влетит? Не зря ведь он строго настрого запретил всем подниматься выше первого этажа. Щелкаю ногтем по дорогому фарфору. В династиях не разбираюсь, но эта вещица должно быть стоит как вся моя арендованная однушка на окраине города.

Иду по коридору дальше, по очереди открывая двери, чтобы понять в какой из комнат находится балкончик, замеченный мной с улицы. Найдя наконец что искала, ступаю в спальню, у стены которой располагается огромная двуспальная кровать. Ноги погружаются в мягкий ковролин. Разуваюсь, освобождая ступни от неудобных сапог, и позволяю себе потоптаться немного в длинном ворсе. Он приятно щекочет кожу, а я, пораздумав несколько секунд, делаю то, о чем всегда мечтала: с разбегу прыгаю на кровать и утопаю в мягком покрывале. В нос ударяет аромат кондиционера для белья, заставляя наслаждаться им сильнее, чем кислородом. Переворачиваюсь на живот и затягиваю в легкие цветочный запах. Никогда прежде не бывала в таких домах. Собственно, вторая причина, по которой я согласилась отработать за Лану, была возможность потусоваться с золотой молодежью. Узнать какого это быть их частью. Провожу ладонями по атласному покрывалу, рецепторы на коже впитывают это волнующее ощущение. Это вам не накрахмаленные по сотому кругу простыни на кроватях в детском доме. Они мягкие, как сами облака. Голову немного кружит, но я все равно запомню эти ощущения. Обязана запомнить. Кто знает, когда в следующий раз мне удастся поваляться на такой постели. Да и вообще удастся ли.

Настолько погружаюсь в мирское наслаждение, что прослушиваю момент, когда кто-то входит в комнату. Осознаю, что больше не одна, когда кровать прогибается, и на меня сзади наваливается тяжелое тело. Волоски на коже поднимаются, потому что уже успела запомнить запах того, кто вжимает меня в покрывало. Горький, терпкий он заполняет собой все пространство, как угарный дым.

— Рииии, — тянет хриплый голос, а мужские пальцы погружаются в мои волосы и оттягивают, поворачивая к себе лицом. Голубые глаза Матвея пронзают до самого нутра, — девочка устала и решила отдохнуть?

— Да. В одиночестве.

Бью его локтем в бок и пытаюсь извернуться, но тщетно. Глыба мышц крепко вдавила меня в покрывало.

Порочные губы братца Ланы приближаются к моему лицу. Напрягаюсь, задерживая дыхание. Мне не нравится его напор. Не нравится то, что чувствую, как его член упирается в мой зад, и еще больше не нравится волна необъяснимого ожидания внизу живота. Точно такая же, как была там в раздевалке. Острое предвкушение чего-то запретного.

— В одиночестве не интересно. Ты же видела, что я смотрю на тебя. А потом сбежала. Хотела, чтобы я тебя нашел.

Что? Что за самонадеянный бред?

— Я не играю в прятки с теми, с кем не хочу играть. Отпусти меня!

Он приподнимается на локтях, а я, неправильно расценив его движение, уже собираюсь встать, как сволочь толкает меня обратно, только уже спиной. Грубо сводит руки над головой и наваливается сверху между раздвинутых ног, лишая возможности двигаться.

Охнув, я дергаюсь, когда мне в промежность упирается твердая эрекция.

— Отвали от меня! — рычу ему в лицо, а в ответ получаю смех.

— Сопротивляйся, мне нравится! Люблю брать силой!

Он точно псих! Кошусь на сумку, оставленную рядом с сапогами. Там нож, мой верный друг, с которым никогда не расстаюсь. Именно по этим причинам. И кто просил сейчас оставить его у входа? Дура.

Одной рукой удерживая мои запястья, Матвей задирает майку, едва касаясь пальцами кожи. Медленно, словно смакуя скользит вверх, отправляя высоковольтное электричество по моим ребрам. Когда ткань оказывается у моего горла, резко стаскивает вниз лифчик. В голубых глазах вспыхивает пламя, стоит груди покрыться мурашками от дуновения летнего ветра с открытого балкона.

— Не трогай меня, скотина! — рычу, тяжело дыша.

В голове заметно плывет после двух затяжек, и я в который раз проклинаю себя за то, что покурила. Знала ведь, что за этим следует.

— Ммммм, — острый язык ублюдка облизывает губы, а потом склоняется к моей груди и втягивает левый сосок, вынуждая меня громко охнуть.

Боже. Сама не понимаю почему выгибаюсь навстречу. Опускаю глаза, наблюдая за тем, как он оттягивает затвердевшую вершинку зубами, порождая в моем теле немыслимое возбуждение. Я конечно девочка взрослая, не раз доводила себя до оргазма, все же физиологию никуда не денешь, но чтобы ощущать нечто подобное — такого еще не бывало. Матвей ударяет языком по второму соску и кусает его, встречаясь со мной взглядом. Никогда на меня не смотрели с таким голодом. Первобытная алчность, ощутимая на физическом уровне.

— А ты говорила, что не узнаю никогда, как ты кончаешь. Мне нравится твой голос, Риии. Можешь кричать.

Наверное именно так выглядят хищные звери, когда подкрадываются к жертве. В выражении лица Матвея читается нечто животное. Только это не благородный зверь типа льва или тигра. Скорее дикий койот. Сильный. Властный. Готовый рвать на части.

Каменный член упирается мне прямо в чувствительный клитор и начинает тереться собой, вверх и вниз сквозь несколько слоев ткани. Ох, чеееерт, перед глазами плывет, яркие вспышки взрываются под кожей, подобно языкам пламени. Не замечаю, как начинаю тихо постанывать. И самое главное не понимаю почему не сопротивляюсь. Всегда умела вовремя оттолкнуть козлов, пытающихся ухватить что им не положено, а сейчас улетаю. Будь проклята эта марихуана. Именно из-за нее нервные окончания будто оголились, и даже горячее дыхание, вырывающееся из порочного мужского рта, возбуждает.

— Ты же собиралась вырываться! Или передумала? Хочешь я тебя трахну, Рииии? — губы Матвея оказываются около моих, в то время как он начинает быстрее скользить собой по мне.

Дааа, хочу. Я хочу, чтобы то, что сейчас накапливается в моем организме, нашло чертов выход, иначе я разорвусь. Отрицательно мотаю головой и одновременно с этим подаюсь вперед бедрами.

Хриплый смех щекочет мою щеку, явно удовлетворенный реакцией моего тела. Гад. Когда томление в животе достигает пика, меня швыряет в океан чистого удовольствия. Тело бьет дрожью, сознание разорвано, а Матвей рычит на ухо, сильнее впиваясь мне в руки своей хваткой.

Не давая до конца насладиться искрами удовольствия, подносит средний и указательный пальцы к моим губам и надавливает на них, проталкивая в рот. Рецепторы ощущают солоноватый привкус грубой кожи, в ушах шумит, пульс несется как ненормальный.

— Соси, — приказной тон отрезвляет мгновенно, похлеще электрошокера. Рвспыхиваю глаза и со всей силы впиваюсь зубами в фаланги.