Маленькие женщины. Хорошие жены - Луиза Мэй Олкотт

что мои друзья звали меня Дорой, но я заставил их называть меня Лори.

– Я тоже ненавижу своё имя, оно такое сентиментальное! Мне бы хотелось, чтобы все называли меня Джо, а не Джозефина. А как вы заставили мальчиков перестать называть себя Дорой?

– Я их поколотил.

– Я не могу побить тётушку Марч, так что, видимо, мне придётся терпеть это дальше. – И Джо вздохнула со смирением.

– Вы не любите танцевать, мисс Джо? – спросил Лори с таким видом, словно это имя ей очень подходило.

– Мне очень нравится танцевать, когда просторно и шумно. Но в таком месте, как это, я обязательно что-нибудь испорчу, отдавлю всем пятки или сделаю что-нибудь ужасное, поэтому я стараюсь избегать неприятностей и позволяю Мэг фланировать по залу без меня. А вы не танцуете?

– Иногда. Видите ли, я много лет жил за границей и ещё не успел влиться в ваше общество, чтобы узнать, какая у вас тут мода.

– За границей! – воскликнула Джо. – О, расскажите мне об этом! Я очень люблю послушать, как люди описывают свои путешествия.

Лори, казалось, не знал, с чего начать, но нетерпеливые расспросы Джо вскоре его раззадорили, и он рассказал ей, как учился в школе в Веве[11], где мальчики никогда не носили шляп, и у них была целая флотилия лодок на озере, и для развлечения на каникулах они ходили в походы по Швейцарии со своими учителями.

– Как бы я хотела там побывать! – воскликнула Джо. – Вы были в Париже?

– Мы провели там прошлую зиму.

– Вы говорите по-французски?

– В Веве нам можно было говорить только по-французски.

– Скажите что-нибудь! Я могу читать на французском, но не могу говорить.

– Quel nom a cette jeune demoiselle en les pantoufles jolis?[12]

– Как хорошо у вас получается! Дайте-ка подумать… вы спросили: «Кто эта юная леди в красивых туфельках?»

– Oui, mademoiselle.

– Это моя сестра Маргарет, и вы знали, что это она! Вы считаете, она хорошенькая?

– Да, она напоминает мне немецких девушек, она выглядит такой цветущей и спокойной и танцует, как настоящая леди.

Джо вся просияла от удовольствия, услышав эту мальчишечью похвалу в адрес сестры, и запомнила этот комплимент, чтобы потом передать Мэг. Оба подглядывали из-за штор, обсуждали гостей и болтали, пока не почувствовали себя старыми знакомыми. Застенчивость Лори скоро прошла, потому что мальчишеское поведение Джо забавляло и успокаивало его, и Джо снова развеселилась, потому что её платье было забыто и никто не поднимал на неё брови. Лоуренс-младший понравился ей больше, чем когда-либо, и она несколько раз внимательно посмотрела на него, чтобы потом описать его девочкам, потому что у них не было братьев, очень мало кузенов, а мальчики были для них практически незнакомыми существами.

«Вьющиеся тёмные волосы, смуглая кожа, большие чёрные глаза, красивый нос, прекрасные зубы, маленькие руки и ноги, выше меня, очень вежливый для юноши и довольно весёлый. Интересно, сколько ему лет?»

Этот вопрос вертелся у Джо на кончике языка, но она вовремя сдержалась и с необычным тактом попыталась выяснить это окольным путём.

– Полагаю, вы скоро поступите в колледж? Я вижу, как вы чахнете над книгами, нет, я имею в виду усердно занимаетесь. – И Джо покраснела от ужасного слова «чахнете», которое случайно у неё вырвалось.

Лори улыбнулся, но не выглядел шокированным и ответил, пожав плечами:

– Через год или два, не раньше. Так или иначе, я не буду поступать, пока мне не исполнится семнадцать лет.

– Вам что, только пятнадцать? – спросила Джо, глядя на высокого юношу, думая, что ему уже семнадцать.

– В следующем месяце будет шестнадцать.

– Как бы я хотела поступить в колледж! А по вам не скажешь, будто вы горите желанием.

– Ненавижу колледж! Там нет ничего, кроме зубрёжки или глупых забав. И мне не нравится, как живут люди в этой стране.

– А что вам нравится?

– Жить в Италии так, как мне хочется.

Джо не терпелось спросить, как именно он хочет проводить время, но его чёрные брови выглядели так угрожающе, когда он их нахмурил, поэтому она сменила тему, сказав, отбивая ногой такт:

– Какая превосходная полька! Почему бы вам не пойти и не попробовать потанцевать?

– Если вы присоединитесь ко мне, – ответил он с галантным поклоном.

– Я не могу, я обещала Мэг, что не буду, потому что… – Тут Джо замолчала и, казалось, не знала, продолжать ей разговор или засмеяться.

– Потому что – что?

– Вы никому не скажете?

– Никогда!

– Ну, у меня плохая привычка стоять близко к камину, и поэтому я подпаливаю свои платья, а это я прожгла насквозь, и хотя оно хорошо заштопано, но всё-таки очень заметно, и Мэг велела мне сидеть на месте, чтобы никто ничего не увидел. Можете смеяться, если хотите. Это смешно, я знаю.

Но Лори не засмеялся. Он опустил взгляд на мгновение, и выражение его лица озадачило Джо, когда он очень мягко сказал:

– Я скажу вам, как мы поступим. Там есть длинный зал, где мы сможем замечательно потанцевать, и никто нас не увидит. Пожалуйста, пойдёмте туда.

Джо поблагодарила Лори и с радостью пошла с ним, жалея, что у неё нет двух чистых перчаток, когда она увидела красивые, жемчужного цвета перчатки на руках её партнёра. Зал был пуст, и они станцевали большую польку, так как Лори хорошо танцевал и научил её немецким па, которые привели Джо в восторг, потому что состояли из частых взмахов руками и прыжков. Когда музыка смолкла, они присели на ступеньки, чтобы отдышаться, и Лори как раз рассказывал о студенческом празднике в Гейдельберге[13], когда Мэг появилась в зале, разыскивая сестру. Она поманила её, и Джо неохотно последовала за ней в боковую комнату, где побледневшая Мэг опустилась на диван, держась за свою ногу.

– Я растянула лодыжку. Этот дурацкий высокий каблук подвернулся, из-за чего я глупейшим образом вывихнула ногу. Болит так, что я еле могу стоять, и я не знаю, как вообще доберусь до дома, – сказала она, раскачиваясь из стороны в сторону от боли.

– Я так и знала, что ты повредишь себе ноги своими дурацкими туфлями. Извини. Но я не вижу для тебя другого выхода, кроме как нанять экипаж или остаться здесь на ночь, – ответила Джо, нежно поглаживая пострадавшую лодыжку Мэг, пока говорила.

– Я не смогу нанять экипаж, это будет стоить очень дорого. Боюсь, что свободных вообще не найдётся, потому что большинство гостей приезжают на своих, а до конюшни идти далеко и послать некого.

– Я схожу.

– Нет, что ты! Уже девятый час, и на улице тьма египетская. Я не могу остаться здесь, потому что дом полон гостей. У Салли остаются какие-то девушки. Я отдохну, пока не придёт Ханна, а потом постараюсь дойти до дома.

– Я попрошу Лори. Он сходит в конюшню, – сказала Джо, вздохнув с облегчением, когда эта мысль пришла ей в голову.

– Мерси, нет! Не проси никого и никому не говори. Принеси мне мои калоши и положи эти туфли к нашим вещам. Я больше не смогу танцевать, но, как только ужин закончится, поищи Ханну и скажи мне, когда она придёт.

– Гости сейчас будут ужинать. Я останусь здесь. Я бы хотела побыть с тобой.

– Нет, дорогая, сбегай и принеси мне кофе. Я так устала, что даже не могу пошевелиться.

Итак, Мэг откинулась на спинку дивана, тщательно спрятав калоши, а Джо, спотыкаясь, направилась в столовую, которую обнаружила только после того, как сначала заглянула в шкаф с фарфором, а потом открыла дверь комнаты, где старый мистер Гардинер подкреплялся в уединении. Бросившись к столу, она схватила чашку кофе, который тут же пролила на себя, испортив перёд платья так же, как и спину.

– О боже, какая же я дура! – воскликнула Джо, оттирая платье перчаткой Мэг.

– Чем я могу помочь? – спросил дружелюбный голос. Это был Лори, который в одной руке держал чашку с кофе, а в другой – тарелку с мороженым.

– Я пыталась отнести что-нибудь Мэг, она очень устала, но кто-то меня толкнул, и вот я здесь в таком милом виде, – ответила Джо, мрачно переводя взгляд с испачканной юбки на перчатку кофейного цвета.

– Мне очень жаль! Я искал кого-нибудь, кого можно было бы этим угостить. Могу я отнести это вашей сестре?

– О, спасибо! Я покажу вам, где она. Я не предлагаю отнести самой, потому что боюсь попасть в ещё одну передрягу.

Джо шла впереди, и, словно он давно привык ухаживать за дамами, Лори придвинул маленький столик, принёс вторую порцию кофе и мороженого для Джо и был так любезен, что даже требовательная Мэг назвала его «милым