Осколки реальности - Алексей Калугин

Бежавший впереди Андрей мысленно отсчитывал ступени. Лестница вела к выходу, поднимаясь по стенам квадратного колодца и сворачивая под прямым углом после каждой двадцать четвертой ступени. Они поднялись примерно на половину глубины колодца, когда после очередного поворота лестницы Андрей насчитал тридцать ступеней.

Сбившись со счета, Андрей в растерянности остановился на месте.

– Что еще забыли? – недовольно буркнул, едва не налетев на него, Шагадди.

Оперевшись на перила, Андрей посмотрел наверх.

Шахта колодца, имевшая прежде квадратное сечение, превратилась в круглую. По стене ее теперь поднималась вверх ровная спираль винтовой лестницы.

– Чья работа? – гневно глянул на своих спутников Андрей.

– Я здесь ни при чем! – взмахом руки решительно отмел от себя все возможные обвинения Шагадди. – Я думал только о том, как бы поскорее отсюда выбраться!

Джемми отрицательно покачал головой. Затем он поднял левую руку, развел в стороны большой и указательный пальцы и, указав взглядом на стену, стал медленно сводить их вместе.

– Точно! – посмотрев сначала на руку Джемми, а затем на стены колодца, воскликнул Шагадди. – Стены сходятся!

Сейчас было не время выяснять, чьи фантазии или страхи позволили запредельной реальности изменить форму колодца, – нужно было как можно скорее уходить из бункера. Сечение колодца уменьшалось буквально на глазах. Если сжатие спирали винтовой лестницы будет продолжаться с той же скоростью, то шансы выбраться из колодца до тех пор, пока стены его не сомкнутся, уменьшались с каждой потерянной секундой.

Оттолкнувшись обеими руками от перил, Андрей снова побежал вверх по лестнице.

Шагадди и Джемми бежали позади него, не отставая.

При том, что витки лестничной спирали становились все меньше, путь до выхода из бункера не делался короче. Шахта колодца вытягивалась вверх, словно телескопическая антенна.

Андрей понял, что им не успеть добежать до выхода, когда просвета в центре лестничной спирали уже не осталось и металлические стойки перил начали со скрипом гнуться.

Андрей посмотрел вверх. Они были уже достаточно близки к выходу, чтобы попытаться позвать на помощь с надеждой быть услышанными теми, кто находился наверху. Но что бы это дало? Нескольких свидетелей ужасной гибели лейтенанта Апстрака и двух его солдат?

– Да что это за жизнь такая! – остановившись и устало уперевшись ладонями в колени, со злостью выкрикнул Шагадди.

После этого он выдал такую длинную и искусно завернутую фразу, состоящую из одних ругательств, каких прежде Андрею слышать не доводилось. В ней было-то всего не более десятка слов, но каждое из них употреблялось попеременно как существительное, прилагательное или глагол, что позволяло практически бесконечно менять грамматическую форму составленных из них предложений.

Но самым удивительным было то, что в то время, пока Шагадди выдавал этот поток непристойностей, душераздирающий скрежет гнущихся перил прекратился. И возобновился он только через несколько секунд после того, как сержант умолк, пораженный, как и двое его спутников, внезапно наступившей тишиной.

– Продолжай, Шагадди! – сдавленным полушепотом попросил Андрей, сам еще до конца не веря в то, что сквернословие сержанта способно каким-то совершенно непостижимым образом остановить процесс сжатия лестничного колодца.

– Чего? – недоумевающе переспросил Шагадди.

– Продолжай материться! – заорал на Шагадди Андрей, чувствуя, как металлическая ступенька начинает выгибаться у него под ногами. – Давай, чтоб тебя!..

И Шагадди дал!

То ли ему и в самом деле не было равных в искусстве матерщины, то ли дополнительную виртуозность его изысканной речи придавало осознание того факта, что на карту были поставлены человеческие жизни, в том числе и его собственная, но только то, что лилось в эти минуты с языка Шагадди, поистине было достойно того, чтобы оказаться дословно зафиксированным и сохраненным в веках, дабы воочию продемонстрировать потомкам, на что были способны их великие предки! А ведь задача Шагадди осложнялась еще и тем, что произносить свою речь он должен был на бегу, не имея возможности делать хотя бы незначительную паузу, обдумывая очередную фразу!

К сожалению, свободного летописца в тот момент рядом с Шагадди не оказалось. А двое его друзей думали только о том, как бы выбраться живыми из бункера, едва не превратившегося для них в смертельную ловушку. Они во всю мочь бежали наверх, подгоняемые виртуозной бранью Шагадди и нервозным ожиданием того, что в любую секунду мог вновь раздаться зловещий скрежет металла.

Выбежав на собранную гармошкой лестничную площадку перед дверью бункера, Андрей с ходу перепрыгнул через высокий порог и без сил упал на перепаханный танковыми гусеницами газон, тянущийся по периметру Пирамиды.

Следом за ним из бункера с руганью вылетел Шагадди. Выдав еще пару тирад, как бы подводящих итог всему, что было сказано ранее, он устало присел на корточки, опираясь на автомат, поставленный прикладом на землю.

Подойдя к Шагадди сзади, Джемми похлопал его по плечу.

– Не нужно меня благодарить, – откашлявшись, прохрипел севшим голосом Шагадди. – Я просто выполнял свой долг.

Со стороны дверного проема, ведущего в бункер, раздался уже не скрежет, а пронзительный визг металла, сдавливаемого чудовищной массой стен, сомкнувшихся вокруг лестницы.

Джемми снова, уже более требовательно хлопнул Шагадди ладонью по плечу, после чего негромко окликнул лейтенанта:

– Джагг…

Если Джемми соблаговолил произнести хотя бы одно слово, значит, происходило нечто действительно из ряда вон выходящее.

Андрей быстро поднялся с земли. Одновременно он на всякий случай скинул с плеча автомат, в обойме которого еще оставалось несколько патронов.

Первым, что он увидел, были танкисты из батальона полковника Орхалла, сидевшие на броне своих танков и в полном недоумении смотревшие куда-то вверх.

Не понимая, что происходит, Андрей тоже запрокинул голову.

Вознесенная на десятиметровую высоту вершина Пирамиды, бывшая прежде остроконечной, теперь приобрела форму, похожую на съехавшую набок шляпку большого белого гриба. При этом она продолжала медленно сползать вниз, увлекая за собой лежащие под ней слои огромного бетонного монолита. Пирамида была похожа на свечу, у которой только что подпалили фитиль.

– Крыша поехала, – услышал Андрей у себя за спиной напряженное сипение Шагадди.

То ли он все еще не прочистил горло после безостановочной ругани в уже не существующем бункере, то ли увиденное произвело на него столь сильное впечатление, что голос у него снова сел.

– Где полковник Бизард? – спросил, обращаясь к танкистам, Андрей.

Никто из них даже не пошевельнулся. Казалось, они просто не слышали обращенный к ним вопрос, продолжая зачарованно созерцать вершину оплывающей, словно порция подтаявшего мороженого, Пирамиды.