Пион не выходит на связь - Александр Аввакумов

– Давно откинулся? – поинтересовался он. – Где чалился?

– Месяц назад из Воркуты. Хотел по прибытию устроиться на работу, да никуда не принимают с судимостью.

– Давай, Павлуша, выпьем. Что мы все о работе? Пусть лошадь работает, а не мы. Кстати, судя по синеве твоих рук, ходок у тебя несколько, да и, внешне, ты на маленького мальчика не похож.

Лабутин взглянул на свои кисти и убрал их со стола на колени. Иван разлил водку по рюмкам, и они, не чокаясь, выпили, запив ее пивом. Официант поставил на стол тарелки с закусками и отошел в сторону.

– Что молчишь, Павлуша? Вижу, что тебя так и распирает спросить меня о деньгах? Разве я не прав? – неожиданно для Лабутина обратился к нему Проценко.

Павел промолчал. Он был удивлен, что этот мужчина, сидящий напротив, так легко читает его мысли. Чтобы скрыть свое удивление, он сунул руку в карман пиджака и достал из него пачку папирос.

– Чего молчишь? Деньги, Паша, в банке, а я не Рокфеллер, чтобы раздавать их каждому, кто в них нуждается, – продолжил Иван. – Ты сам знаешь, деньги на земле не валяются, их нужно зарабатывать. Ты вот скажи мне, дорогой мой человек, у тебя есть надежные друзья? Такие товарищи, которым ты веришь, на кого надеешься?

Лабутин отложил в сторону вилку и пристально посмотрел на Проценко.

– Ну а сам, как думаешь? Почему же нет? Есть надежные кореша, которых знаю не один год. Со многими из них чалился на зонах. А для чего тебе, Ваня, мои друзья?

– Для дела, Павлуша. Есть большое дело, и его можно сделать лишь с хорошими и проверенными товарищами. Я человек новый в этом городе, друзей у меня здесь нет. А тут вдруг ты нарисовался, как черт из табакерки. Не буду темнить, я бы попробовал сам, но чувствую, что одному мне его не поднять, нужны надежные люди.

– Что за дело? – охрипшим от волнения голосом тихо спросил Лабутин. – Магазин, склад или что-то другое?

– Ты не ямщик, и поэтому не гони, Павел. Всему свое время. Могу сказать лишь одно, что дело стоящее. Камушки, золото, колечки…

Они снова выпили и закурили.

– Вот возьми деньги, это аванс. Просто не хочу, чтобы ты снова полез в вагоны. На первое время хватит, а там посмотрим. А пока подбери ребят. Когда подберешь, тогда и поговорим о самом деле. Чем быстрее это произойдет, тем лучше. Кстати, мне нужна комната, может, что-то посоветуешь?

Павел приподнял лежавшую на стуле кепку и увидел под ней пачку денег, аккуратно перетянутых тонкой бечевкой.

– Я надеюсь, что для начала хватит. Встретимся через неделю здесь. А сейчас, пей и ешь, за все заплачено.

Проценко поднялся из-за стола и направился к выходу.

***

Тарасов проснулся от сильного толчка, он схватился руками за края нар и смог удержаться и не упасть на пол. Он открыл глаза и увидел, как спящие бойцы, словно манекены, слетают со своих лежаков и валятся в кучу на грязном полу. Александр мгновенно все понял и, схватив с настила свои вещевой мешок и автомат, устремился к двери, за которой то и дело появлялись вспышки взрывов авиабомб. Следом за ним из вагона стали выпрыгивать и другие бойцы его отделения. Он вскинул голову и увидел немецкие самолеты, которые шли на второй заход.

– Всем в лес!!! – закричал он и призывно махнул им рукой. – В лес!!!

Впереди, в метрах пятидесяти от него, выросли несколько огненных кустов. Одна из бомб угодила в платформу, на которой стоял спаренный зенитный пулемет. Дым и пламя мгновенно окутали платформу. Рядом с ним упала чья-то оторванная взрывом нога. Он приподнялся с земли, чтобы сделать очередную перебежку, и сразу заметил, как, виляя из стороны в сторону, к нему бежали Романов и еще несколько бойцов. Часть молодых бойцов, вывалившихся из соседнего вагона, сбились в кучу и, закрыв от страха глаза, не знали что делать. Александр вскочил на ноги и бросился к ним.

– В лес, ребята!!! Всем в лес!!! – закричал он и в какой-то момент понял, что окончательно сорвал голос.

Кто-то, послушав его, бросился вслед за ним в лес. Другие метались по полю, срезаемые пулеметными и пушечными очередями самолетов. Сколько это продолжалось, Тарасов точно не знал. Время для него потеряло свою физическую значимость и превратилось в небольшие промежутки между заходами самолетов. Немецкие штурмовики и истребители, словно на параде, крутили над головами обезумевших от страха людей «карусель», совершая один заход за другим. Прошло еще минут пять, показавшихся Тарасову целой вечностью. Расстреляв весь боезапас, самолеты издевательски покачали крыльями и исчезли за лесом. Стало тихо. Отчетливо было слышно, как трещат в огне деревянные теплушки, истошно кричат раненые. На насыпь поднялся офицер и хриплым голосом прокричал.

– Стройся!

Тарасов отряхнул с колен сухие елочные иголки, поправил гимнастерку и зычно продублировал команду командира роты. Все живые и легкораненые бойцы стали медленно подниматься с земли и направляться к месту построения. Командир батальона, майор Малышев, раненый в руку, обошел строй. Потери были ужасны. Батальон, еще не успевший вступить в бой с противником, потерял более половины личного состава.

– Как фамилия, сержант? – спросил он Тарасова, остановившись напротив него.

– Сержант Тарасов, командир отделения разведки.

– Потери в отделении есть?

– Нет, товарищ майор! Бойцы вовремя укрылись от бомбежки в лесу.

Он повернулся к командиру роты, старшему лейтенанту Окуневу, и, указав пальцем на Александра, произнес:

– Вот вы мне скажите, товарищ старший лейтенант, почему отделение Тарасова не понесло потерь? Что молчите? Тогда я скажу вам. А все потому, что он вовремя подал команду, чтобы его бойцы укрылись в лесу. Почему другие командиры рот и взводов не подали подобные команды? Вот если бы все так поступили, то батальон бы не понес таких потерь.

Он повернулся в сторону стоявших недалеко от него командиров. Те мгновенно вытянулись в струнку и стали «есть» глазами комбата. Снова последовала команда, и вдвое поредевший батальон двинулся на запад пешим строем, оставив на месте бомбежки санитаров. Где-то вдали еле слышно гудела канонада. Солдаты шли, молча, многие еще не отошли от авиационного налета, вида крови и трупов своих товарищей. Иногда они останавливались и прислушивались к доносившимся раскатам канонады. Неожиданно колонна остановилась. Тарасов вышел из строя и посмотрел вперед. Около штабной «Эмки», которая появилась откуда-то со стороны поля, стояли несколько офицеров, в том числе и их комбат. Недалеко от легковушки стояли броневик и пара мотоциклов.

– Командиры рот! – крикнул один из офицеров осипшим голосом. – Ко мне!

Старший лейтенант Окунев, придерживая левой рукой полевую сумку, стрелой устремился к нему. Он приложил руку к фуражке и четко доложил о численном составе роты. То ли доклад ротного не понравился ему, то ли еще что-то, но лицо офицера исказила недобрая гримаса. Батальон затих, слова офицера, а это был полковой комиссар Мельников, словно гвозди, легко входили в сознание стоявших солдат.