Эхо Древних - Анджей Б.

старый друг, - смягчился Таруй и примирительно похлопал Атомбу по плечу. Потом задумался, словно прислушиваясь к голосам в голове, и недобро усмехнулся тонкогубым ртом:

- Мне пора. Великий Нгарх голоден, и захваченные тобой пленники будут очень кстати, бог благодарит тебя за них.

Атомба кивнул в ответ на похвалу, но потом обеспокоенно покачал головой:

- Нгарх продолжает расти? Всего три дня назад мы добавили в упряжь двух крепких волов, чтобы тащить шатёр великого. Неужели опять пришла пора увеличивать колесную платформу?

- Не беспокойся об этом, дружище. Если бог пожелает, он продолжит взращивать тело. Однако пока он растет в другом смысле, духовном, - альбинос торжественно сцепил тонкие ладони и закатил вверх красные глаза.

На минуту воцарилась тишина. Прервал её страшный душераздирающий крик со стороны лагеря. Атомба узнал голос пленной женщины, с которой недавно разговаривал.

- Вот видишь, заболтался с тобой – и опоздал, - сокрушенно вздохнул Таруй, открывая глаза и расцепив ладони, - похоже, начали без меня.

Глава 9

Затяжная жара сменилась, наконец, дождями. С одной стороны, неплохо – по прохладе идти всяко легче. Но с другой, дождь – это размытые дороги, лужи и грязь. Ноги соскальзывают, люди спотыкаются, нет ни строя, ни порядка.

Отряд, насчитывавший почти сотню ополченцев, растянулся вдоль дороги неподобающе длинной вереницей. Первый боевой задор затух уже на следующий день пути. Невыспавшиеся и опухшие после ночной попойки мужики хмуро месили ногами дорожную грязь, почти не переговариваясь между собой. Как ни старался сержант Яр создать хоть какое-то подобие строя, получалось слабо. И проблема крылась не столько в непонятливости мужиков, сколько в нежелании барона Руделя участвовать в подготовке новобранцев. Разумеется, речь не о личном участии в тренировках или командовании, ведь барон не солдат. Но хоть бы не мешал сержанту, когда тот пытался что-то организовать. Например, вчера, как только Яр принялся учить ополченцев работать тройками (двое принимают на копья, а третий рубит), то барону немедленно приспичило забрать часть мужиков для починки скрипящей кровати.

Да-да, он потянул с собой в поход настоящую деревянную кровать. Разборную, конечно же, но тем не менее. И большой шатер, украшенный коврами и гобеленами. В нём каждый вечер требовалось устанавливать и другую мебель помимо кровати: шкаф с вешалкой, изящный диванчик, дубовый стол и походное кресло, табуретки для гостей… Хорошо хоть не приказал взять в поход ванну (хотя наверняка уже жалеет об этом). Всё это добро ежедневно грузилось на большую телегу, в которой возлежал среди ковров на подушках и сам Рудель. В первый же день верхом он натёр задницу, а потому решил поберечь её до дня сражения. Тогда уж руководство отрядом с телеги будет выглядеть слишком нелепо и несолидно – и придется всё-таки вернуться в седло.

Яр Глаз скрипел зубами, глядя на все это безобразие, но не смел перечить местному феодалу. Несмотря на расширенные, по сравнению с крестьянами, права, он не был ровней барону и, в случае любой судебной тяжбы, не имел ни малейших шансов на успех.

Итак, поход выглядел следующим образом: вышли на день позже; в первый же вечер на привале вусмерть перепились; на следующий день выбрались в путь чуть ли не к обеду и прошли втрое меньше, чем планировали. Хорошо хоть, что пиво кончилось и потому вторая ночь прошла спокойно, а утром третьего дня удалось поднять народ более-менее вовремя. Хотя выступили все равно с опозданием, так как потратили два часа на сбор мебели и баронского шатра.

Несмотря на творившийся бардак, Яр не сдавался и пытался тренировать хотя бы отдельных людей, которых иногда удавалось вырвать из-под ревнивого надзора Руделя. Барон словно бы ревновал крестьян к сержанту, и не важно, чем они вместе занимаются, главное, чтоб посторонний не управлял его подданными. То, что делается это для их же блага, до Руделя не доходило. Потому приходилось идти на хитрость и, придумав повод, просить кого-то из мужиков увлечь барина подальше от лагеря. Пока тот искал с проводниками следы синеглазого фазана, который, как известно, приносит любовное счастье тому, кто встретится с ним взглядом, сержант Яр выстраивал мужиков и учил обращаться с оружием.

В этот раз Мишек, Шмелек и Бориш работали в тройке. Бориш с массивным тесаком, остальные с вилами.

- Отклонись! Раз! Ррраз! Шаг вперед – ррруби! – раздавал команды Яр, прохаживаясь между ополченцами. Выражение лица его было сконфуженное, он то и дело недовольно покачивал седой головой.

- Эх, ребята, вам бы хоть месяцок военного лагеря… А то вот так сразу неумехами в бой – это ж сколько поляжет… - бормотал себе под нос ветеран.

Такие речи никому не придали бы уверенности, но, на счастье, их почти никто и не слышал. Потные красномордые мужики старательно махали топорами да вилами. Ухали и крякали, приседая. А иногда и падали на задницы, неловко поскальзываясь.

- Эй, толстый, ты так свою бабу по сраке шлепать будешь, а врага рубить надо, а не гладить! – рявкнул сержант, оказавшись рядом с Боришем. Невезучий художник в ответ густо покраснел, но промолчал – перечить страшному одноглазому Яру себе дороже.

Однако Мишек приостановился и кашлянул. Воткнул вилы в землю. Он с детства не выносил несправедливость. Матушка говорила, потому что рос без отца – мало его в детстве пороли, вот и вырос непослушный. А сейчас за Бориша стало обидно – тот ведь старается как может, а его толстым обзывают. Да еще и про баб что-то, но Бориш ведь не мальчонка какой, он взрослый мужик, женатый даже.

- Чего стал? Хочешь показать, как надо правильно? – Яр опередил Мишека, пока тот искал подходящие слова. – Толстый, отдай ему тесак!

Бориш послушно передал своё оружие Мишеку. Тот взял тесак, исподлобья взглянул на сержанта.

- Деревянную колоду рубить – не велика премудрость, - хмуро сказал Мишек, - только враг – не колода. Он на месте стоять не будет, да и сам, небось, в ответ стукнуть горазд.

- Ха! Яйцо курицу учит! – искренне удивился Яр. – А ты, видать, смышленей прочих? И ведь дело говоришь, малец! Выходи-ка сюда.

На «мальца» Мишек еще сильнее обиделся, но выйти против самого Яра Глаза не решался. Это уж совсем надо было страх потерять или ума лишиться. И неважно, что сейчас в руке Яра не настоящий меч, а просто дубинка – ему и хворостины хватит, чтоб до полусмерти отметелить.

- Давай-давай! – поторапливал сержант.