Адреса из прошлого - Дей Дерфин

– Но почему? У тебя появился мужчина?

– Представь себе, именно так! У меня появился мужчина. И у нас с ним все серьезно, – сказала Оливия.

В этот момент она почему-то представила себе лицо Майкла Гранта – решительное, спокойное и волевое в отличие от напряженной и капризной физиономии Генри Пирелли.

– Тогда ты должна меня с ним познакомить. Я хочу убедиться, что он тебя любит так же сильно, как я.

Да, Майкла сейчас ей явно недоставало. Любовный пыл навязчивого Генри мог охладить только спокойный и рассудительный вид мистера Гранта.

– Оливия! Генри! Идите к столу! – позвала их Рей. – А то Руперт не успеет угостить нас персиковым ликером.

Это было неожиданным спасением. Оливия уже не знала, как отвязаться от Генри, обратив их остывшие чувства в простую формальность. Пирелли вяло поплелся за ней, но сесть рядом с Оливией ему не удалось – она быстренько примостилась на краешке дивана, на котором уже не было места.

Руперт, краснощекий здоровяк с громким голосом, наполнил рюмки желтой тягучей жидкостью и произнес небольшой тост.

– Я приветствую вас в доме моей любимой сестрицы! – выкрикнул он. – Желаю, чтобы вы и впредь собирались вместе, а уж мы с Джеки постараемся вырываться из своей деревни почаще! Ура!

– Ура! – нестройным хором подхватили гости, чокаясь друг с другом.

Ликер оказался и сладким, и довольно крепким. Оливия сделала пару глотков и поставила рюмку на стол. Генри, сидевший напротив, пожирал ее своим маслянистыми глазами, следил за каждым ее движением. Воспользовавшись тем, что Рей направилась на кухню, Оливия увязалась за ней. Генри тоже было попытался пойти с ними, но его остановил Руперт. Облапив его за плечи, он потащил Генри на террасу, чтобы обсудить какие-то свои мужские дела.

Войдя в кухню, Оливия с ходу набросилась на Рей, обвинив ее в непростительной скрытности.

– Надо было предупредить, что здесь будет Пирелли! – возмущенно говорила она, с опаской поглядывая на дверь. – Ведь вы мои подруги! Я, ни сном ни духом ни о чем не ведая, еду пить персиковое вино, а тут та-а-акое! – Она закатила глаза.

– Но, Лив, нам казалось, что ты будешь довольна. Ведь вы с Генри расстались вполне мирно… – Рей поставила грязную посуду в мойку и натянула резиновые перчатки.

– Ну да… – усмехнулась Оливия. – Особенно если учитывать, что он сбежал, оставив в качестве объяснения свое письмо…

– Ты полагаешь, у вас нет будущего? – Рей включила воду и испуганно отпрыгнула в сторону – чувствовалось, что с мытьем посуды у нее получалось не так хорошо, как с угощением друзей.

– Сделай напор поменьше! – посоветовала Оливия, подходя ближе. – Не бойся, – она улыбнулась, – ты все равно в перчатках, так что с руками ничего не случится…

Рей сунула тарелку под струю воды, выдавила из тюбика каплю моющего средства и аккуратно провела по фарфоровой поверхности губкой.

– С другой стороны, – продолжила Рей, – даже если бы мы его не позвали, Генри пригласил бы Руперт.

– Слушай, а какого черта с ним связался Руперт?! Генри больше года, как не появлялся в городе…

Рей пожала плечами.

– Генри сам на него вышел… По старой памяти… Неделю тому назад вернулся в Бейкерсфилд, продал свою фирму сельхозмашин и вложил деньги в какой-то консервный завод. Теперь Руперт будет поставлять ему апельсины, яблоки и кукурузу, а Генри все это будет консервировать… – Рей выключила воду и принялась вытирать тарелки. – Руперт говорил, что у Генри с той девушкой ничего не получилось. Вроде бы она его бросила, променяла на какого-то пижона с Восточного побережья.

– И поделом! – усмехнулась Оливия. Генри воздалось по заслугам, и он тут же вспомнил о моем существовании, ведь я любила его искренне и сильно.

– Руперт даже говорил, что Генри хотел покончить жизнь самоубийством.

– Что ты говоришь!

Этому Оливия не верила – Генри Пирелли не тот мужчина, чтобы кончать самоубийством из-за несчастной любви. Хотя кто его знает? Может, он любил Линду сильнее, чем она может представить.

Подумав об этом, Оливия тут же ощутила, что ее мучает зависть. Меня бросил и сбежал, а из-за нее – пулю в лоб и петлю на шею! Ей захотелось узнать все в подробностях: так ли это было на самом деле или Руперт приукрасил?

Выйдя из кухни, Оливия тихонько приоткрыла дверь и заглянула в комнату – Руперта нигде не было видно, а Джеки, Делиз и Генри стояли у окна, пуская дым в настежь распахнутые створки. Значит, Руперт где-то на улице? Оливии захотелось узнать все подноготную несостоявшегося самоубийства непосредственно от Руперта. Она осторожно прикрыла дверь, незаметно прошла через террасу и вышла в сад.

На улице темнело, мрачные купы деревьев отбрасывали антрацитовые тени, цветы пахли пронзительно, как в первый день сотворения мира.

Оливия спустилась с крыльца, свернула за угол, чтобы посмотреть – может, Руперт где-то здесь? Прошла несколько метров, как вдруг властная, сильная рука легла ей на плечо, рывком развернула ее к себе. Оливия не успела опомниться – мужские умелые губы горячо захлестнули ее рот неожиданным поцелуем. Она попыталась оттолкнуть мужчину, целующего ее шею, лицо, грудь в вырезе платье, но тот был чересчур цепким и невозмутимым.

– Генри, прекрати! – опомнившись, хрипло пробормотала Оливия. – Я прошу тебя, не надо!

Но страстный Пирелли продолжал целовать ее стремительно возбуждающееся тело, не обращая внимания на жалобы и протесты. Оливия чувствовала, как предательски твердеют соски, быстрый жар охватывает низ живота, требуя от нее того, чего она любой ценой пыталась избежать.

– Оливия, я люблю тебя, Оливия! – бормотал бывший любовник, целуя ее лицо и губы. – Все это время я любил только тебя, поверь мне…

Оливия не хотела ничего слушать, она страстно желала, чтобы он замолчал, перестал терзать ее сердце. И вместе с тем ей был приятен этот хриплый баритон, мужские прикосновения, разжигающие кровь. Она так давно не была с мужчиной, все ее естество жарко откликалось на нечаянный призыв.

– Я так хотел вернуться к тебе, – продолжал шептать Генри, целуя ее руки. – Посмотри! – Быстрые пальцы забегали по пуговицам, он расстегнул рубашку, обнажая волосатую грудь. – Посмотри! – Генри схватил ее за руку и положил на мускулистое полукружье груди. – Чувствуешь? Это шрам, я хотел себя убить – выстрелил в грудь, а пуля ушла выше.

– Ты стрелялся из-за нее?

– Нет! – едва не закричал Пирелли. – Мне было стыдно перед тобой, я хотел вернуться, но не знал, как это сделать. Хочешь, я стану перед тобой на колени и поклянусь всем, что у меня есть…

– Не надо, Генри! – слабо пробормотала Оливия. Она чувствовала, что еще мгновение – и она забудет обо всем: о предательстве и коварстве, расчетливости и цинизме, все ее мысли разобьются об эти мускулистые руки, плечи, утонут в горячем, жадном взоре.