Озорница - Тереза Медейрос

«У меня нет семьи», — подсказала память слова Эмили, и на душе снова стало горько. Только вчера сам Джастин обронил ту же фразу в присутствии Пенфелда, но при этом покривил душой, потому что теперь мог считать своей семьей племя маори. Они считали его своим и назвали Пакехой, ему свято верили и с радостью делили с ним свою землю. Доверие к Джастину заходило так далеко, что ему предоставляли право и полномочия вести переговоры по самым щекотливым вопросам с другими племенами и европейцами.

Джастин взъерошил темные волосы Кавири, с любовью взглянул на мальчишку и подумал: «Черт возьми, нас всех можно назвать сиротами под голубым небосводом, дарованным богом». Его внимание привлекла смуглая девчонка, теребившая золотую цепочку на груди и что-то трещавшая на языке маори.

— Нет, Дани, пожалуйста, говори по-английски, — остудил ее пыл Джастин. Он был убежден, что, если удастся обучить маори английскому, они перестанут нуждаться в услугах иностранца, которому сейчас вынуждены оказывать гостеприимство.

Девчонка засунула в рот большой палец, вынула его и неожиданно крикнула:

— Клэр!

Джастин невольно поморщился. Окружившие его дети хором заорали, пританцовывая:

— Клэр! Клэр! Клэр!

— Только этого не хватало, — пробурчал Пенфелд.

— Ты снова разрешил им играть с моими часами? — Джастин сурово поглядел на Трини.

Туземец воздел руки, как бы призывая на свою голову кару небесную за содеянное, и заговорил как кающийся грешник простыми словами, позабыв все длинные заумные фразы английского языка:

— Они никогда не видели белой девочки. Они думают, что это падший ангел, затерянный во времени.

Джастин повесил голову, признав поражение. Сегодня его преследуют сироты. Голова так забита мыслями о неожиданном морском даре, что он напрочь забыл о другой девочке. Джастин не стал сопротивляться, когда Дани стянула с его шеи золотую цепочку.

— Ух ты, — выдохнул Кавири, завороженно глядя на блестящую цепочку.

Беспокоиться за судьбу часов не приходилось. Дани крепко прижала их к груди, как величайшую драгоценность. Глядя вслед детям, потянувшимся за Дани вниз по склону холма, Джастин глубоко задумался. Если Клэр Скарборо на всю жизнь стала его тяжелым крестом, почему возникало чувство опустошенности и полного одиночества, когда ее портрета не было рядом с его сердцем?

В ту ночь Эмили не спалось, и она беспокойно ворочалась под тонким одеялом. С наступлением сумерек стало довольно прохладно, но она этого не чувствовала, обжигаемая ледяным огнем ярости и презрения. Всего в нескольких шагах от нее мирно спал опекун, и девушка принялась внимательно изучать его черты, положив подбородок на сплетенные руки.

Совсем не такого человека рисовало ее воображение. Он почему-то представлялся ей блондином с аккуратно подстриженной бородкой и короткими бакенбардами. Для полного сходства с благородным рыцарем не помешала бы шапка золотых волос над сверкающими латами. До чего же наивной и глупой девчонкой она была прежде!

— Впрочем, спрятать рога под шлем ему бы все равно не удалось, — пробормотала Эмили.

Спавший у окна Пенфелд всхрапнул во сне, и девушка чуть изменила позу.

Джастин Коннор больше похож на сатира, чем на благородного рыцаря. Слишком густые и длинные ресницы, да и нижняя губа полная и чувственная. Черты лица, взятые по отдельности, не назовешь привлекательными, но в совокупности они создавали образ неотразимого мужчины. Он был чертовски хорош той редкой мужской красотой, при взгляде на которую сердце начинает трепыхаться, как пойманная птица в руках. Эмили с большим трудом подавила желание подползти к постели и пощупать каждую черточку его лица, чтобы навсегда запечатлеть в памяти. А то ведь утром он уйдет, и останется только гадать, не привиделось ли ей все это во сне.

Через детские годы Эмили пронесла в сердце образ благородного рыцаря, который непременно придет на помощь в самую трудную минуту, но при холодном свете дня мечты рассеивались как дым. А сейчас перед глазами действительность — реальные шесть футов костей и мускулов. Можно было потрогать их рукой, как она сделала это в ту незабываемую лунную ночь.

Луч света от фонаря позолотил его черты и сгладил шероховатости. Он смотрелся очень молодым, не старше тридцати лет, хотя Эмили раньше думала, что Джастин намного старше. Скорее всего он в том возрасте, в каком ушел из жизни отец.

Внезапно спящий заворочался и застонал, будто почувствовал враждебный взгляд. Углубились морщины возле глаз, и Джастин задрожал, словно ему причинили боль. Боль? Вряд ли. Скорее на совести у него неспокойно. Опекун Эмили не мог спать как невинный ребенок, за ним водилось слишком много грехов.

Ей захотелось разбудить его и заставить посмотреть ей прямо в глаза. Пусть увидит, какой она стала за последние семь лет, проведенные в его тени. Из-за него, из-за него одного все ее выходки и проказы — так она выплескивала то, что накипело в душе. Он бросил ее на произвол судьбы, не написал ни одного письма и даже недавно, когда держал в объятиях, просто не узнал. Джастин осмелился нанести ей самое жестокое оскорбление. Эмили была способна простить многое, но только не равнодушие.

Она повернулась на другой бок, чтобы больше не видеть его, и крепко задумалась. Непонятно, почему Джастин предпочитает жить в обветшалой хижине. Куда подевалось огромное богатство, которое расписывал в письмах отец? Наверное, припрятал золото в надежном месте до поры до времени. Возможно, занимается контрабандой, принимает товары прямо на песчаном берегу, чтобы избежать уплаты высоких портовых пошлин. Есть еще такой вариант: он просто грязный мошенник и использует имя наследника одного из самых богатых граждан Англии, чтобы обирать честных людей, таких, как отец Эмили.

Нет, она не стремилась к этому, но так распорядилась судьба, что Джастин Коннор оказался в ее власти. Он не знал, с кем имеет дело, но она-то знала его истинную цену. Если хорошенько порыться в хижине, наверняка среди пыльных книг и связок бумаг можно найти то, что нужно, чтобы проследить историю жизни Джастина Коннора.

Она неплохо придумала с ногой: время, отпущенное для выздоровления, нужно использовать, чтобы выведать все его секреты и узнать наконец правду о пропавшем золоте и обстоятельствах гибели отца. Так она сможет насолить Джастину Коннору. Он еще пожалеет, что вообще родился на свет. А пока пусть себе спит и набирается сил. Ему еще предстоит жуткий кошмар, когда она соберет доказательства его грязной игры и заставит взглянуть фактам в лицо.

Лицо… Эмили повернулась на другой бок. Ее тянуло к Джастину, как неумолимо тянет мотылька к огню. Она снова стала внимательно изучать едва освещенные правильные черты его лица, а потом веки ее отяжелели, смежились, и девушка погрузилась в сон без сновидений.

«Тебя нет рядом, но господь милосердный ниспослал мне в утешение лучший из своих даров — настоящего друга…»