📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыУбийство с продолжением - Виктор Васильевич Юнак

Убийство с продолжением - Виктор Васильевич Юнак

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 78
Перейти на страницу:
class="p1">– Пусть заходит!

Половинка высокой двери тут же отворилась, и в кабинете появился виновато улыбающийся помощник.

– Можно, Сергей Филиппович?

– Ты уже вошел, – Карамазов, не вставая с кресла, протянул свою ухоженную руку с расправленной ладонью, дожидаясь, пока Кирилл подойдет и пожмет ее. – Ну, привет, французский зэк.

Карамазову понравилась собственная шутка, и он раскатисто, чуть нервно захохотал. Засмеялся и Кирилл, садясь напротив шефа к приставному столу.

– Вы шутите, Сергей Филиппович, а нам с профессором реально было не до смеха. Мы же знаем, что иногда бывает, когда тебя в полиции сажают в обезьянник.

Карамазов перестал смеяться и погрозил Кириллу пальцем.

– Ну, ты, это, не путай Россию с Францией. Там закон превыше всего. Разобрались, извинились, отпустили. Правильно?

– Совершенно верно!

– Вот только Николя мне написал, что наш консул не очень к вам торопился. Это правда?

– Да, явился только на следующий день, когда нас и так уже собирались выпустить. Стараниями, кстати, Николя.

– Ну что я могу про такого мудака дипломата сказать. Только процитировать могу его шефа: «Дебил, бля!»

Карамазова снова развеселила его собственная шутка, но на сей раз уже и Кирилл от души посмеялся. У Карамазова зазвонил мобильник. Он глянул сначала на высветившийся номер, затем на Кирилла. Тот уже готов был встать и выйти, но Карамазов поморщился и махнул рукой:

– Да ладно, сиди! Да, я слушаю!

Карамазов развернулся в кресле лицом к окну.

– Ну, я же тебе сказал: завтра после обеда… Утром не могу, у меня совещание в РСПП… Хорошо! Я понял. Света, я же сказал, что понял. Все, пока. Я занят, у меня переговоры.

Он отключил телефон, пару секунд сидел все в той же позе, глядя в окно на тихую Варварку, затем развернулся, подъехал к столу, положил мобильник и поднял глаза на помощника.

– Ты мне вот что скажи, Кирилл. Твой профессор оценил рукопись? Действительно это Достоевский?

– Как сказал профессор Мышкин, на девяносто девять процентов да. Процент он оставляет на свое сомнение: все-таки нужно видеть оригинал – бумага, чернила, наклон пера и тэ дэ.

– Блин! Где он теперь это сможет проверить?.. – Карамазов задумался на пару минут, и Кирилл заметил, как у него вдруг загорелись глаза. – Ладно! Давай сделаем так: скажи профессору, пусть напишет мне отчет о поездке (зря, что ли, я за него деньги платил?), где подробно опишет свое мнение о рукописи. Дай ему на это два дня. Все, иди!

Едва за Сошенко закрылась дверь, Карамазов взял серебристый смартфон, нажал на нужную кнопку. Он звонил в Париж. Николя не заставил себя ждать.

– Да, шеф! Я вас слушаю.

– Привет, Николя. Прочитал твой отчет. Молодец, четко, по-деловому, без соплей и воды.

– Стараюсь, шеф, не зря есть ваш хлеб.

– Так-таки уж и хлеб. Небось, маслицем и фуагрой его намазываешь, а? – засмеялся Карамазов.

– Не без этого, не без этого.

– Ладно! Шутки в сторону. Я тебя вот о чем хочу попросить. Найми какого-нибудь толкового частного детектива, со связями в полиции, в жандармерии… ну, сам понимаешь. Я хочу знать, куда делась украденная рукопись Достоевского. Мне она нужна. Денег на это не жалей.

– Хорошо!

– И еще! Найди, пожалуйста, если они есть, конечно, наследников этого, как его… ну, букиниста?..

– Пьера Куртуа.

– Да, да! И выясни, можно ли у них выкупить имеющиеся подлинники рукописей.

– А ежели наследников у мсье Куртуа нет? Ведь по нашим законам частная собственность в таком случае переходит государству.

– Николя, как говорят у нас в России, на нет и суда нет. И все-таки попытайся их каким-нибудь образом вытащить… Ну, сам понимаешь…

Николя вздохнул, ответил не сразу.

– Вы же понимаете, что это будет незаконно. И будет нелегко.

– А кому сейчас легко, Николя? – неожиданно вспыхнул Карамазов и отключил связь.

Он был по-настоящему зол: прямо из рук у него уплыла такая ценность. Он сделает все, потратит любые деньги, чтобы найти эту рукопись.

11

Жизнь в Семипыталовске, как называл Федор Достоевский Семипалатинск, для отбывавших там каторгу была не сахар. Это был третий и последний этап сибирской жизни писателя. Здесь омскую каторгу сменила бессрочная солдатчина – 2 марта 1854 года Достоевского определили рядовым в 7-й Сибирский линейный батальон. Но даже в этом перемещении он увидел для себя плюсы – после каторги в солдатчине появлялась возможность уединения.

О кошмарной жизни в Омске Федор Михайлович жаловался младшему брату Андрею в своем письме от 6 ноября 1854 года: «Что за ужасное это было время, друг мой, я не в состоянии тебе передать. Это было страдание невыразимое, бесконечное. Если б я написал тебе сто листов, то и тогда ты не имел бы представления о моей тогдашней жизни».

Прибыв на место отбывания солдатской службы, Достоевский первым делом начал перечитывать всю написанную за последние пять лет литературу, особенно упивался тургеневскими «Записками охотника», которые прочитал залпом и вынес упоительное впечатление.

Впрочем, несмотря на некоторые плюсы, первые два года жизни в степном Семипалатинске были для Достоевского не намного легче, чем на каторге. Едва Достоевский первый раз появился в казарме, капитан Веденяев, которого все в городе называли не иначе как Бураном, подозвал к себе фельдфебеля и, указав на новоприбывшего, обронил:

– С каторги сей человек. Глядеть в оба и поблажки не давать.

Приказ начальства был принят фельдфебелем к сведению. Однажды фельдфебель отдал какое-то приказание Достоевскому. Фельдфебелю показалось, что рядовой Достоевский недостаточно быстро исполнил приказание. Тогда фельдфебель подошел к Федору Михайловичу и, ничего не сказав, сильно ударил его по голове. Впрочем, спустя малое время фельдфебель угомонился – за малую мзду он не особенно часто беспокоил своего подопечного.

Жизнь в казарме осложнялась еще тем обстоятельством, что 7-й батальон был очень неспокойным. В нем было много сосланных помещиками дворовых людей и так называемых наемщиков, нанявшихся за других отбывать солдатскую службу, – бесшабашный элемент, не особенно склонный к исполнению правил воинского устава. Все это поднимало настроение казармы. Но любое брожение в солдатской среде, любое недовольство беспощадно карались.

Тем не менее через четыре месяца военщины Достоевский знал солдатское дело не хуже других.

Палочный режим заставлял быть бдительным. Приходилось напрягать все силы, чтобы выполнять суровые требования субординации. Надо было тянуться за другими, чтобы не отстать в службе. Все это отражалось на здоровье, которое и без того было очень расшатано каторгой, обострившей эпилепсию Достоевского. Он выполнял все требования дисциплины, как бы ни были они суровы, нес караульную службу, почтительно относился к начальству, хотя бы это начальство было старше его всего

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?