Суданская роза - Юлия Чалова

отвлекаюсь на музыкантов, играющих очередную австро-венгерскую зажигалку. За сохранность гаджета даже не волнуюсь – совершенно исключено, чтоб в этом кабачке именно у меня стянули хоть что-нибудь. Я здесь на особом счету и Иштван лично не допустит, чтоб хоть кто-нибудь обидел бывшую девушку его самого близкого друга и давнего боевого товарища.

Время в кабачке у Иштвана летит стремительно и незаметно. В какой-то момент ловлю взглядом стрелки часов на циферблате возле барной кассы. Без пары минут полночь.

- С днем рождения, Янка, - теплым баритоном Иштвана можно сейчас точно унять даже ту непогоду, которая штормовыми волнами накатывает на меня весь вечер. Не могу сдержать слез от того, что он помнит об этом.

Впрочем, разведчики бывшими не бывают, а значит ему положено помнить еще и не такие мелочи. В том числе и о девушке его лучшего друга.

* * *

Восемь лет назад

Гранитные ступеньки делового центра «Пегас» холодят, но сейчас я не замечаю этого. Слезы душат и мешают нормально дышать, но стоит мне представить последствия сегодняшнего разговора с депутатом Пеструхиным, как я начинаю плакать еще сильнее.

Размазываю слезы по лицу и пытаюсь успокоиться, а заодно – поймать такси, чтоб добраться до дома. И там уже – разреветься на полную мощь.

- Яна? – неожиданно над самым ухом раздается голос, от которого мое сердце начинает трепыхаться, как сумасшедшее.

Невесть откуда возникший прямо передо мной, Влад осторожно поднимает меня со ступенек и заставляет смотреть ему прямо в глаза.

- Что случилось?

- Ты следишь за мной? – невпопад парирую вопросом.

- Да, - коротко и просто сознается Влад и от этого признания я чувствую, что заливаюсь румянцем, - слежу. Ты ж так поспешно убежала из моего дома, что я все это время пытаюсь понять, что я не так сказал или сделал. Ну а твой, периодически отключенный телефон подбросил мне задачку, так что я уже третий день пытаюсь поймать твой след. Кстати, тот самый, восьмой томик «Тысячи и одной ночи» ты забыла у меня, если что.

От услышанного застываю и во все глаза таращусь на Влада, кажется, на секунду забыв, что надо дышать.

- Так, Яна, что случилось? Кто тебя обидел? Выкладывай.

Несколько мгновений думаю и собираюсь мыслями, но снова не могу сдержать слез и вместо ответа, начинаю рыдать с удвоенной силой. Влад утягивает меня в свой черный «Гелендваген».

Пара глотков минералки и бумажные платочки приводят меня в относительный порядок.

- Да тут проблемы с летней практикой. И характеристикой, - шмыгаю носом и пытаюсь подобрать наиболее подходящие слова.

- Подробней. Ты забила на практику или что?

- Нет, я должна была ее отрабатывать в приемной одного депутата. Меня к нему распределили. Все было… ну почти нормально. Он конечно ко мне клеился, но я делала вид, что не понимаю. Короче, не обращала внимание. А сегодня надо подписывать дневник практики и давать мне характеристику в деканат. Он сказал, что напишет мне ее только в том случае, если я сегодня отправлюсь с ним на ужин в загородный клуб. Ну, ты сам понимаешь, на что он намекает.

- Понял, - тихо выдавливает Влад, - давай свой дневник. Как фамилия депутата? Его приемная в этом здании?

- Да, - неуверенно киваю я, - фамилия Пеструхин, приемная на втором этаже, кабинет в самом начале. Только он сейчас не один, с ним еще несколько человек его охраны, по виду, те еще уголовники.

- Что он должен сделать? Подписать дневник и дать характеристику? Только это?

Впервые вижу, как Влад злится. Сейчас он напоминает взбешенного зверя, который неслышно готовится к молниеносному броску.

Киваю.

- Жди в машине. Я скоро, - бросает Влад и захлопывает машину. Слышу, как он дистанционно, с брелка, блокирует двери. Видимо, чтоб я никуда не выбралась, пока его нет.

Возвращается через пятнадцать минут без видимых повреждений. Уже хорошо.

Протягивает дневник и листок с характеристикой. На лице играет довольная улыбка и я не могу оторвать глаз от ямочек на его щеках.

- Лови, отличница! Это тебе прощальный подарок от Пеструхина.

- Влад, но как? – от ошеломления я не могу подобрать слов и замолкаю на половине фразы.

- Для каждого найдутся свои аргументы, - спокойно усмехается Влад и заводит двигатель, - а сейчас кое-куда прокатимся, тебе явно надо развеяться.

Заинтригованная, я не задаю вопросов. Но отчетливо понимаю, что когда Влад говорил про «свои аргументы» в его голосе явно слышалась неприкрытая угроза.

Ошарашенно листаю дневник практики и вчитываюсь в те фразы, которыми изобилует моя характеристика. И думать боюсь, с помощью чего Влад сумел убедить Пеструхина рассыпаться в таких комплиментах той, которая ему отказала в свидании с интимом.

В сумерках не сразу различаю вывеску заведения, у которого мы паркуемся. Странное название «У Иштвана» сразу наводит на мысли о какой-то венгерской музыке и я поражаюсь своей догадке, как только мы переступаем порог этого бара.

Скрипичная мелодия сразу проникает прямо в душу, стирая все волнения и заботы этого дня. Влад находит небольшой уютный диванчик и вскоре перед нами оказывается бутылочка коньяка и пара стопок.

- Тебе ведь есть восемнадцать? – в шутку спрашивает Влад, прекрасно зная, что я - совершеннолетняя, и я вижу, как в его глазах мелькают озорные черти.

На такой вопрос решаю ответить правдой.

- Вообще-то сегодня мне исполняется девятнадцать. У меня день рождения.

Влад удивленно вскидывает левую бровь и я снова попадаю в плен его улыбки. Ямочки на щеках полностью отключают всякую способность соображать. И единственное, о чем я сейчас могу мечтать, так это о том, чтоб он меня поцеловал. До одури хочу узнать, как он целуется.

- Значит, немного коньяка тебе уже можно?

- Думаю, что да. Я, кстати, никогда его не пробовала еще.

Снова этот слегка удивленный взгляд и спустя пару мгновений я пытаюсь продышаться от обжигающего спазма. Первый глоток коньяка оказался крепче, чем я думала. Стараясь казаться опытней, чем есть на самом деле, тут же выпиваю залпом всю стопку и снова ловлю на себе чуть удивленный взгляд Влада.

Он осторожно притягивает меня к себе и накрывает мои губы нежным поцелуем. Схожу с ума от того, как его язык постепенно вторгается в мой рот. Теряю счет времени, полностью забываясь в долгожданном и затяжном поцелуе, от которого в один момент напрочь улетучивается способность соображать.

- Поехали ко мне, - с легкой хрипотцой