С Новым годом, с новым счастьем! - Кэтти Уильямс

– На меня не рассчитывайте. Мне завтра рано в школу. А я еще хотела кое-что подготовить для девочек.

– О! – Это лишь на мгновение обескуражило Джек, а, в следующее она уже обернулась к Дэвиду и, излучая все свое девичье обаяние, умоляюще произнесла: – Ну, а вы? Только не говорите, что и вам рано вставать! – В ее исполнении ранний подъем казался самым невыносимым, самым скучным поступком в мире.

Доминик стоял чуть поодаль, наблюдая за этим шоу с некоторой долей нетерпения.

– Прекрати навязываться людям, – сказал он, скрестив руки на груди. – Не забывай, я предупреждал тебя, что ты иногда выглядишь глупо.

– По-вашему, я глупо выгляжу? – Она взглянула на Дэвида, тот изумленно замотал головой, а Джек победоносно обернулась к Доминику и сказала: – Вот, видал? Так, значит, вы пойдете со мной куда-нибудь выпить? – с надеждой настаивала она, и лицо Доминика потемнело от раздражения.

– Нет, я, честное слово, не могу, – виновато произнес Дэвид.

– Нужно рано вставать?

– Нет! – Отрицание вырвалось у него слишком быстро, и Кэтрин чуть не расхохоталась.

– Пойдем. – Доминик потянул было девушку к своей машине.

Она громко бросила через плечо:

– Тогда почему?

– Во-первых, мне нужно отвезти Кэтрин домой! – выкрикнул Дэвид в ответ, и Кэтрин буквально заскрежетала зубами. Какого черта он приплел к своему отказу ее?

– Возможно, эти двое, – сказал Доминик и резко остановился, взглянув на свою спутницу с таким видом, как будто с удовольствием задушил бы ее, – хотят провести ночь вместе. И им не хочется, чтобы ты разрушала их планы.

– О! – вырвалось у Джек. Казалось, что подобная мысль даже не приходила ей в голову. Она обернулась к ним и откровенно спросила: – Это правда?

– Что – правда? – переспросил Дэвид.

– Что вы хотите провести ночь вместе?

Между ними повисло тяжелое молчание, а Кэтрин про себя глухо застонала. Она чувствовала, как глаза Доминика сверлят ее насквозь, но молчала. Пусть Дэвид сам из этого выкарабкивается, решила она.

Дэвид вышел из положения, сделав то самое признание, которое ей было нужно меньше всего:

– Мы с Кэтрин – всего лишь друзья. – Он легонько пожал ей руку, а она ответила ледяным взглядом.

Только сейчас она поняла, что хотела, чтобы Доминик считал ее и Дэвида влюбленной парой, чтобы он думал, что и в ее жизни кто-то есть, что перемены коснулись и ее.

– Уверена, что Доминику не хочется отпускать вас слоняться по городу с незнакомым мужчиной, – сказала она. Звучит так, как будто я отчитываю ребенка, тут же подумала она, но Джек, похоже, нисколько не обиделась.

– Доминик прекрасно обойдется пару часиков и без меня, – беззаботно отозвалась она, ни капельки не испугавшись сердитых морщин, перерезавших его лоб. – Правда? – с широкой улыбкой обернулась она к нему. – А, дорогой друг? – Затем она снова крутанулась в сторону Кэтрин. – Коли на то пошло, так он может вас подбросить до дома. Поболтаете о Клэр и о том, как полезно рано ложиться. – Она подхватила Дэвида под руку и весело поинтересовалась: – Где ваша машина?

– Вон там. – Он показал на свое обшарпанное, подержанное подобие автомобиля, а потом с виноватым видом обозрел сверкающий «БМВ» Доминика. – По сравнению с этой мою трудно назвать транспортным средством.

– У нее определенно есть свое лицо, – заверила его Джек, и они оба расхохотались, шагая к машине.

Кэтрин с места не двинулась, пока Дэвид заводил двигатель, а потом обернулась к Доминику и натянуто произнесла:

– Я приношу свои извинения.

– Джек способна практически любого заставить делать то, чего хочет она, – мрачно отозвался он, распахнув для нее переднюю дверцу, а потом со стуком ее захлопнув.

Салон машины поражал своей роскошью, в нем пахло хорошо выделанной кожей. Кэтрин откинула голову на спинку и почувствовала, как напряглось ее тело, когда Доминик опустился на сиденье водителя рядом и завел двигатель.

Неужели ему все равно, что его девушка готова бросить его ради сверкающих ночных огней? – удивилась она, а потом решила, что это ему, наверное, даже нравится – нравятся рисковые, дерзкие женщины, которые много смеются, носят соблазнительные вещи и летят на вывески ночных заведении, как бабочки на огонек свечи. В конце концов, много лет назад в ней ему нравилось именно это, разве нет?

– Где ты живешь? – чуть повернув к ней голову, спросил он. Кэтрин назвала адрес и объяснила, как ехать.

О Джек они не говорили, и Кэтрин украдкой бросала косые взгляды на его напряженный профиль.

Ее всегда поражала его любовь к женщине, бросающей вызов. Он восхищался ее собственной прямолинейностью, и она буквально расцветала под этим восторженным, сексуальным взглядом. Она высказывала все что угодно без своей обычной осторожной вдумчивости, выдавала остроумные, откровенные оценки, заставлявшие его хохотать. Возможно, и сейчас ему нравилось, что его девушка открыто бросала ему вызов и поступала как хотела, не обращая внимания на его одобрение или неодобрение.

Машина притормозила у ее дома, и он выключил двигатель, что, по ее мнению, было лишним, но она воздержалась от замечаний.

Она дернула вниз ручку дверцы и с нервным смешком произнесла:

– Спасибо, что подвез. И… мне правда жаль, что Дэвид не оставил тебе другого выхода. Вообще-то он личность здравомыслящая, просто не понимаю, что на него сегодня нашло.

Доминик не сказал, как она ожидала, какой-либо незначащей прощальной фразы. Вместо этого он обернулся к ней и жестко бросил:

– Что он из себя представлял?

Кэтрин подняла на него удивленный взгляд.

– Кто – он?

– Не обращайся со мной как с ребенком, Кэтрин, – прошипел он. – Ты прекрасно понимаешь, о ком я спрашиваю.

Они сверлили друг друга глазами, пока она не почувствовала, что краска сбежала с ее лица, и не отвернулась, поспешно и неуклюже пытаясь открыть дверцу.

– Ты мне не ответила. – Его рука скользнула вперед и рывком развернула ее к нему.

– Это не имеет значения. Все в прошлом.

– Мне решать, что имеет значение, а что – нет. Шесть лет назад ты меня бросила, и мне кажется, что кое-что осталось неясным.

– А если я откажусь повиноваться?

– Не откажешься, – хрипло отрезал Доминик.

Уличный фонарь, ее утешитель холодными зимними вечерами, когда она возвращалась домой затемно, освещал половину его точеного лица, придавая ему пугающий, демонический вид.

– Я не позволю тебе допрашивать меня, – произнесла она строгим голосом, тем самым, какой использовала, когда кто-нибудь из девочек в классе не в меру шалил. – Сейчас я зайду в дом и хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я не обязана отдуваться за то, что твоя подружка довела тебя до белого каления. У тебя дома случайно нет боксерской груши? Или мишени для дротиков? Или еще какого-нибудь неодушевленного предмета, чтобы срывать на нем злость?