Облом нечаянно нагрянет - Ирина Хрусталева

– Ты что, чем-то обязан Мальцеву? Почему я должна играть роль стрелочника? Объясни мне, в чем дело, я что-то ничего не понимаю.

Мужчина поднял глаза, и в них вдруг вспыхнул неподдельный гнев.

– А не слишком ли много ты задаешь вопросов своему отцу? Я что, обязан отчитываться перед тобой, девчонка? Чего тебе не хватает? Денег ты имеешь в месяц столько, сколько некоторые не зарабатывают за целую пятилетку! У тебя есть квартира, машина, шмотья – навалом, драгоценностей! Отдыхать ездишь по два раза в год, куда захочешь и когда захочешь. Тебе что, не нравится такая жизнь? Ответь мне, ответь! Ты смогла бы поменять эту жизнь на другую, в которой считают копейки от зарплаты до зарплаты? – все больше и больше повышая голос, заводился Владимир Сергеевич.

– Знаешь, пап, мне, конечно, эта жизнь нравится, я привыкла к ней, но и биться в истерике я не буду, если вдруг мне придется работать и самой зарабатывать себе на пропитание, – фыркнула Марина и упрямо посмотрела на отца. – Сейчас так многие живут, и ничего – живы-здоровы! И знаешь, что самое главное, отец? Они счастливы! Взять хотя бы мою подругу Настю. Да, она всего лишь врач и зарабатывает не очень много, но она счастливый человек! А знаешь почему? Потому что она свободна и ей нечего бояться, как тебе, например. Ты везде ходишь с охраной, и все равно оглядываешься. Твоя новая, молодая жена даже в парикмахерскую ездит с сопровождением! Хорошо хоть, что я не стала такой же пугливой, как вы, и не позволила, чтобы моя личная жизнь была под пристальным наблюдением твоих добрых молодцев. От судьбы не уйдешь, и, если мне суждено умереть от пули твоих конкурентов, значит, это все равно произойдет, сколько ни прячься. Знаешь, наверное, такую поговорку? «Если суждено сгореть в огне, то в воде не утонешь». А что касается красивой жизни… – Марина пожала плечами и ненадолго задумалась. – Я прекрасно помню, что стало с мамой от твоей красивой жизни, а ведь ей не было и тридцати шести лет, когда она умерла, – тихо проговорила она.

– Твоя мать – дура, сама виновата! Сколько я денег угробил на ее лечение, к каким только врачам не возил, толку было мало. Не проходило и месяца, как она срывалась по новой. С жиру бесилась, идиотка! – буркнул отец.

– Не смей оскорблять маму в моем присутствии! Я тогда уже была не маленькая и все прекрасно понимала, – взвилась Марина чуть ли не под потолок. Щеки ее ярко запылали, глаза метали молнии. – Она пустилась во все тяжкие из-за тебя! Ведь тебя никогда не было дома, ты никогда и никуда не брал ее с собой. Для тебя ничего не было важнее твоего бизнеса! Ты и женат-то был именно на нем, а не на маме! Что ей оставалось делать? Она и правда дурочка, я бы на ее месте нашла более интересное занятие, чем кокаин, – фыркнула она и смело посмотрела отцу прямо в глаза.

– Это какое же? – удивленно поинтересовался Владимир Сергеевич и с любопытством взглянул на дочь, приподняв бровь.

– Я бы завела себе любовника, и не одного, а парочку, да помоложе тебя! И наставила бы тебе рога, чтобы твоя голова постоянно болела! Может, тогда бы у тебя хватило ума и времени на то, чтобы обратить внимание на свою супругу и увидеть, что она красива, молода и сексуальна! Ничуть не хуже твоей теперешней «примадонны», молодой жены, – прищурив глаза, выпалила Марина. – У моей мамы хоть хватило ума меня родить, а твоя длинноногая цапля боится родами свою фигуру модельную испортить!

В Марине всегда просыпался боец, как только речь заходила о матери, которую она безумно любила – несмотря ни на что. Она помнила ее как самую ласковую, добрую и прекрасную маму, какую только можно было иметь.

– Кто дал тебе право говорить с отцом в подобном тоне? – заорал мужчина, и лицо его покрылось красными пятнами.

– А кто тебе дал право так говорить про маму мне, ее дочери? – не осталась в долгу Марина. – Она любила тебя, я это точно знаю, а ты… ты сам во всем виноват! Пусть лучше у меня муж будет совсем простым человеком, зато он будет любить меня, а не пропадать непонятно где и с кем, как ты, например, или как твой Мальцев – в казино!

В груди у Марины клокотали гнев и ужас. Она никогда не говорила с отцом в подобном тоне! Были, конечно, споры, но чтобы они доходили до такого накала – этого еще не было. Но она уже закусила удила и неслась не останавливаясь, боясь, что если сейчас уступит отцу, то уже никогда не сможет больше отстаивать свои права.

– Я всегда знал, что в тебе преобладают плохие гены. Совсем ты не в меня пошла, – услышала она усталый голос отца.

– Что ты хочешь этим сказать? Почему это у меня плохие гены? – спросила девушка, изумленно хлопнув глазами.

– Твоя бабка, моя мать, всю жизнь была блаженной и смотрела на все сквозь розовые очки. А про вторую твою бабку я и говорить не хочу. Сбежала со своим любовником на край света. И чем все это закончилось?

– Пап, я, конечно, слышала эту историю, но зачем ты мне сейчас об этом говоришь? Я-то здесь при чем? – удивленно вскинула брови девушка.

– А при том! У вас, у баб, одна романтика на уме! Вам, видишь ли, любовь подавай! Пойдешь замуж как миленькая, а любовь сама потом придет, если ты очень постараешься.

– Ни за что! – твердо проговорила Марина и демонстративно отвернулась к окну.

Мужчина тяжело поднялся с кресла и посмотрел в спину дочери суровым взглядом. Ничего не сказав, он резко развернулся и пошел к дверям. Там он все же остановился и, как будто не было этого тяжелого разговора, спокойно произнес:

– Завтра привезут твое свадебное платье из Парижа, будь любезна находиться дома.

Марина резко обернулась и уже открыла рот, чтобы возразить, но в это время до ее ушей донесся слабый стон. Девушка испуганно вытаращила глаза и, схватив вазу со стола, грохнула ее об пол с такой силой, что осколки полетели в разные стороны. Вслед за этим она заорала так, что у отца тут же заложило уши.

– Никогда этого не будет, я не пойду замуж за этого картежника, так и знай! Можешь делать со мной все, что угодно, но этому не бывать!

Владимир Сергеевич посмотрел на дочь недоуменным взглядом и, направляясь в прихожую, пробормотал:

– Нужно девочку показать психиатру, что-то у нее с нервами…

Он хлопнул входной дверью так сильно, что Марина вздрогнула. Она стояла посреди комнаты и ошарашенно смотрела на осколки вазы. Девушка не могла поверить в то, что все, что сейчас она сделала, сотворила именно она. Расколошматить вазу ее заставил ужас оттого, что отец мог услышать стон больного Максима из другой комнаты. Но что она вообще могла решиться на такое – ей до сих пор не верилось. Из комнаты снова донесся стон, и девушка сломя голову понеслась в том направлении.

– Навязался на мою голову, возись теперь с тобой, своих проблем полное лукошко, а тут еще ты, – нервно ворчала она.

Максим метался по кровати, он весь горел огнем.

– Что мне с тобой делать-то? – с ужасом глядя на парня, прошептала Марина и тут же побежала в обратном направлении, чтобы позвонить Насте.