Костя + Ника - Тамара Крюкова

- Ну, это проще простого. Я и Чайковского-то понимаю не иначе как напиток к завтраку. Так что валяй, показывай, какая ты умная.

- Тебе что, доставляет удовольствие каждый раз ссориться? - в отчаянии сказала Ника.

Как ему угодить? Что бы она ни сказала, было невпопад. Разговор не клеился, разваливаясь на бесполезные черепки слов. Она шла сквозь беседу, точно сапер по минному полю, и каждый раз оступалась. Но ведь люди как-то ладят друг с другом? Наверное, этому можно научиться. Она должна научиться. А что если он обидится и уйдет, и тогда учиться будет незачем?

Костя вдруг понял, что она и не думала смеяться над ним. Более того, она боялась его потерять.

- И правда, чего это мы сцепились? - хмыкнул парень.

Ника облегченно вздохнула. Путы скованности разом упали. Инстинктивно почувствовав свою власть над девчонкой, Костя торжествовал. Ковры, напольные вазы и прочая дребедень перестали разделять их.

- Вообще-то я не очень хорошо разбираюсь в современной музыке, - словно извиняясь, сказала Никандра. - Я часто слушаю радио, но многие песни такие одинаковые.

- Ну, не скажи. Я тоже попсу не люблю. Но есть нормальная музыка. Я тебе принесу несколько кассет, - пообещал Костя, чувствуя себя хозяином положения.

- Гостей принято угощать. Давай пить чай, - предложила Ника и схватилась за колокольчик, но, вспомнив, что домработница ушла, раздраженно сказала: - Как всегда, когда нужно, ее нет. Ничего, я сама соберу на стол.

Мысль показалась Нике забавной. Ей никогда не приходилось сервировать стол, но и гостей она никогда не принимала. Она непременно должна сама приготовить угощение. В этом было что-то значимое.

- Ты не возражаешь, если мы будем пить чай на кухне? - спросила она.

Cмешной вопрос. Когда у Кости чаевничали друзья, дальше кухни их не пускали, не спрашивая согласия.

- А чего? Нормально, - снисходительно сказал он.

Нике не хотелось, чтобы он видел, как она передвигается в инвалидной коляске. Она кивнула на дверь:

- Иди туда, я за тобой.

Кухня поражала не меньше, чем гостиная. Не кухня, а картинка из рекламных проспектов. И так же, как в рекламе, начищено и прибрано, будто здесь не живут. Косте было ужасно любопытно поглазеть по сторонам, но он специально вперился в окно, чтобы не думали, что он дикарь какой.

Ника поставила на стол вазу с вафлями и печеньем и коробку конфет.

- Ты не мог бы достать из сушилки чашки? - попросила она, открывая холодильник.

- Да ты не суетись, я не голодный.

- У нас есть очень вкусное варенье из ежевики.

Ника достала банку и хотела поставить ее на стол, но зацепилась рукавом за подлокотник кресла. Банка выскользнула из рук и осколками разлетелась по полу. Ну конечно, иначе и быть не могло! Даже странно, если бы ничего не испортило ее праздник.

Вязкое чернильное пятно медленно расползалось по ламинату.

- Ничего, сейчас уберем. Где тут у вас тряпка? - по-деловому подхватился Костя.

- Нет, ничего убирать не надо. Ты - мой гость. Полина придет и уберет.

- Пока она придет, все слипнется, тогда хоть зубами отдирай.

- Нет, - замотала головой Никандра.

- Сейчас легче вытереть, и Полине твоей потом не кувыркаться.

Не хватало еще, чтобы Костя мыл пол у них в кухне. Это было бы верхом неприличия. Никандра упрямо вскинула подбородок и произнесла:

- Она за это деньги получает.

Слова пощечиной прозвенели в воздухе. Мосты и перекрытия, наведенные через разделявшую их пропасть, натужно затрещали и стали рушиться на глазах, деля мир на людей, которые платят деньги, и на тех, кто их получает. Костя подумал о том, как мать допоздна сидит за швейной машинкой, терпит капризы клиентов, чтобы только угодить им. Ему стало стыдно, но не за мать. Стыдно оттого, что он пришел в этот дом, нарушив границу. Здесь к таким, как его мать и Полина, относятся с пренебрежением. Они с Никой никогда не смогут понять друг друга, потому что живут в разных мирах. Плевать он хотел на окружающую ее роскошь! Просто пожалел ее, что ли. А может, нет? Может, и стыдно-то из-за того, что ему льстило попасть в дом, о котором вокруг столько толков?

- Не надо мне твоего чая. Дорого стоит, - процедил Костя и повернулся уходить.

- О чем ты? На что обиделся?

- Ни на что! Тебе не понять!

- Ты объясни. Что я тебе сделала? Пожалуйста, не уходи, - Ника импульсивно схватила его за руку, пытаясь удержать, но он брезгливо отмахнулся.

- Что ты за меня цепляешься? Ведь для тебя люди ничто! Их же купить можно на разменные монеты! Вот и покупай себе компаньонов! Разные мы, как с разных планет.

Гримаса брезгливости на его лице не ускользнула от Ники. Призрачный замок счастья, который она по кирпичикам бережно возводила в своих мечтах, превращался в дым и, оседая копотью, окрашивал мир в черный цвет. А она-то размечталась, что сумеет стать как все. Но ей нет места среди нормальных людей. Она изгой!

- Да, я с другой планеты, - тихо проговорила Ника, а потом вдруг сорвалась на крик: - Хочешь узнать с какой? Вот она - моя планета! - Она с силой ударила кулаками по подлокотникам инвалидной коляски. - И никуда мне от этой планеты не деться. Зачем я живу?! Лучше бы я умерла!

Она зарылась лицом в колени и зарыдала. Костя растерялся. Как это она умеет поворачивать, что он всегда остается виноватым? Он попытался отмахнуться от ее слов. Ведь это немыслимо, дико, чтобы девчонка думала о смерти! И все же она не рисовалась и не лгала. Перед искренностью и глубиной ее горя все его домыслы и переживания показались незначительными. Костя подошел к Нике и тихонько тронул ее за плечо, неумело пытаясь успокоить.

- Ты чего? Ну ты даешь. Мало ли чего я сболтнул, а ты сразу в бутылку.

- Не надо меня жалеть. Ты сейчас только и думаешь, как бы поскорее уйти, чтобы прекратить эту сцену, - она перестала плакать и в упор посмотрела ему в глаза.

Костю больно стеганула правдивость ее слов. Возразить было нечего. Ника продолжала с беспощадной прямотой:

- Ты думаешь, ты один такой? Да я всем мешаю. Все только и мечтают избавиться от меня!

- Перестань! Даже слушать не хочу такие глупости, - Костя заткнул ладонями уши.

Ника внезапно сникла и в бессилии откинулась на спинку кресла, словно вспышка откровения выжала из нее всю энергию.

- Ты прав, мы разные. Вряд ли ты захочешь снова прийти, особенно после сегодняшнего. Только не нужно делать этого из чувства жалости. Мне тошно от всеобщей жалости.

Костя хотел что-то сказать, но Ника остановила его:

- Иди. Больше я цепляться не буду. Мне одной лучше. Я так привыкла.

- Ну... пока... - неловко попрощался Костя и побрел прочь.