Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера - Майкл Дж. Салливан

Это уже что-то… верно?

Свет перемещался по первому камню очага – тому самому, с цветом которого у Шервуда возникли проблемы, поскольку у него закончился гематит, – и он начал осознавать, что леди Далгат сдержала слово. Шервуд ей не поверил. Они всего лишь немного повздорили. Люди не…

Он почувствовал, как сердце пропустило удар, а грудь сдавило. Он не мог вдохнуть.

Я всего лишь художник. Я для нее ничто.

Шервуд попытался сглотнуть и едва не подавился собственной слюной.

Я никогда раньше не терял модель, подумал он, будто это имело значение. Никогда не лишался возможности закончить картину.

Шервуд смотрел на пустоту перед письменным столом, на отметки, которые нарисовал на полу, чтобы Ниса знала, где встать.

Словно она мертва. Эта мысль обрушилась на него. А если так и есть?

Он покачал головой.

Нет, в замке воцарился бы хаос. Она просто не идет. Не идет, потому что не…

Знакомый шорох парчового платья возвестил о ее появлении. Леди Далгат вошла в кабинет, словно Шервуда в нем не было. Встала на привычное место, развернувшись на левом каблуке. Накинула на шею лису, схватила перчатки для верховой езды и устремила взгляд к люстре.

– Подбородок вверх, совсем немного, – тихо произнес Шервуд.

Она безмолвно приподняла голову.

За дверью кабинета, которую Ниса оставила открытой, мажордом Уэллс говорил кому-то:

– Сейчас она занята. Но… хорошо, я спрошу. Полагаю, она сможет вас принять. Подождите здесь.

Что означало: она тратит время впустую с этим ужасным художником, как всегда по утрам.

Уэллс не враждовал с Шервудом – к счастью для последнего, поскольку мажордом управлял замком и при желании мог осложнить жизнь гостя. Однако, как и многие люди его положения, считал художников никчемными.

Леди Далгат позволила себе взглянуть на Шервуда. Тот улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Его сердце подпрыгнуло, и он сделал глубокий вдох. Шервуд настолько утратил самообладание, что едва успел закрыть картину тканью, прежде чем Торберт Уэллс вошел в кабинет.

– Миледи, – сказал мажордом, останавливаясь в дверях и отвешивая поклон.

Торберт Уэллс был полным мужчиной, питавшим слабость к дорогим поясам, каких не мог увидеть ни он сам, ни его собеседники. Живот мажордома также заслонял его обувь, например, изысканные туфли из мягкой кожи, которые он надел сегодня утром. Уэллс редко надевал одну и ту же пару дважды в неделю. У него было столько обуви, что однажды Шервуд спросил лакея, пытался ли тот когда-либо подсунуть Уэллсу туфли из разных пар, чтобы посмотреть, заметит ли он это. Подобные шутки обеспечили Шервуду доступ в кухню по ночам и порцию ячменного виски из спрятанной под полом бутыли.

– Шериф Нокс привел к вам неких джентльменов, – сообщил Уэллс.

– Джентльменов? – переспросила графиня.

– Э-э… да, по поводу недавних неприятностей.

Уэллс не мог произнести слово «убийство». Даже когда речь шла о перепелах к обеду, он говорил: «О птицах позаботятся», – словно перепела разделяли его любовь к поясам и туфлям и должны были занять достойное место за столом.

Графиня вновь посмотрела на Шервуда, и тот не сомневался, что она просит о… возможно, не позволении, но понимании. Его сердце подскочило к горлу, словно хотело стать свидетелем этого выдающегося мгновения.

– Очень хорошо, пригласите их, – произнесла леди Далгат с подобающим раздражением, которое свидетельствовало о том, что это вторжение, нарушившее их уединение, ее не обрадовало.

Снова поклонившись, Уэллс впустил в кабинет троих мужчин.

Шервуд узнал шерифа Нокса, хотя прежде не имел повода с ним пообщаться. Однако он нередко видел шерифа в замке, особенно в последнее время, и Хью Нокс принадлежал к людям, которых трудно не заметить: обычно при встрече с ними возникает желание перейти на противоположную сторону улицы. Грубый, с подозрительным взглядом, он стягивал светлые волосы в «хвост» и носил красную перевязь, которая пересекала грудь и охватывала пояс. Эта перевязь, обшитая золотом, была отличительным знаком его должности. Он не был уроженцем Далгата – об этом свидетельствовал цвет его волос и щетины. Прищур глаз и презрительная ухмылка довершали картину. Этот человек был не из благородных. Он носил две сабли и стальные наплечники поверх толстого кожаного гамбезона длиной три четверти. Сегодня шериф выглядел усталым – и неудивительно, с учетом недавних неприятностей. Человек, отвечавший за соблюдение законов и безопасность графини, не мог сладко спать.

Шерифа сопровождали двое мужчин, оба не маранонцы.

Один был высоким, с приветливой улыбкой и расслабленной походкой, словно ему предстояла встреча со знакомым буфетчиком, а не графиней. Его одежда была из потертой кожи, пряжки на трех ремнях потускнели – Торберт Уэллс не притронулся бы ни к одному из них, даже под страхом лишиться штанов, – через плечо был небрежно перекинут длинный плащ. Он превзошел Нокса, вооружившись тремя мечами. Клинок за его спиной, судя по размерам, годился для рубки деревьев. Другой мужчина, на несколько дюймов ниже первого, вполне мог оказаться женщиной. Он скрывался в глубинах темного плаща с поднятым капюшоном, пряча руки в складках. Виднелись только острый нос, тонкие губы и бледный подбородок.

– Ваша светлость. – Нокс опустился на одно колено, поднялся и представил своих спутников: – Это Ройс Мельборн и Адриан Блэкуотер из Меленгара. Их рекомендовали виконт Уинслоу из Колноры и епископ Парнелл.

– Рекомендовали для чего? – осведомилась графиня, склонив голову набок, изучая мужчин.

Нокс замялся и покосился на Уэллса и Шервуда.

– Возможно, мы могли бы поговорить наедине?

– Это тайна? – спросила она.

– В некотором роде, миледи.

– Они здесь для того, чтобы меня защитить?

– Нет, – ответил человек с капюшоном, не снизойдя до вежливого тона или обращения «миледи».

Графиня вскинула голову и посмотрела на него, не скрывая раздражения:

– Тогда зачем вы явились?

– Нас наняли, чтобы найти лучшие способы убить вас.

Шервуд уронил свою любимую кисть, щетина которой нуждалась в замене. Уэллс зажал мясистой ладонью рот, его крупные щеки надулись и покраснели. Нокс зажмурился, поднял голову к потолку и открыл рот, но промолчал.

Леди Далгат скрестила руки под лисьей головой и вскинула изящную бровь:

– Неужели? И сколько вам за это заплатят? Адриан, если не ошибаюсь?

Капюшон качнулся из стороны в сторону.

– Меня зовут Ройс, и эти сведения останутся между мной и моим заказчиком.

На сей раз даже Нокс прикрыл лицо рукой.