Ковчег изгоев - Лариса Куницына

— Я оставил лоб открытым, чтоб подчеркнуть форму лица, — сообщил он, любуясь моим отражением в зеркале. — Ну, как?

— Классно, — выдохнула я.

— Рад, что вам понравилось, — он сунул мне карточку. — Будете на Одеоне, загляните. Я подправлю вам стрижку. После душа волосы сами будут укладываться как в салоне. Удачи, командор.

Запоздалое «спасибо» я крикнула уже в сторону захлопнувшейся двери. Без десяти десять в дверь позвонили, и молодой лейтенант с Алмазной звездой на груди пригласил меня проехать в Администрацию Порта.

Относительно этой встречи я имела некоторые намерения, а, именно, слегка разогнать туман таинственности вокруг моей баркентины. Я надеялась, что там будут некоторые официальные лица, из которых я смогу вытянуть какую-нибудь информацию.

Ничего подобного. Там были официальные лица, но они знали куда меньше, чем я. Я встретилась со своим старым другом Гаем Карояном, который много лет командовал грузовым космофлотом Земли и, естественно, ничего не знал о делах поисково-спасательного флота. Гай там был в качестве свадебного генерала, случайно подвернувшегося на Одеоне. Остальные были рангом пониже. Капитан порта, как и я, командор высшего класса долго восхищался баркентиной, а потом спросил у меня, почему на приёмку не приехал Громов, поскольку пополнение подразделения таким звездолётом — событие эпохальное. Был там и наш новый друг Эрим Сакхутан, который взахлёб рассказывал мне, как они ночью летали на челноке, чтоб посмотреть на баркентину и стонали от восторга, ругая свое командование за то, что вынуждены летать на таких утюгах, в то время как земляне утюжат вселенную на летающих дворцах.

Единственным человеком, который мог что-то знать, был главный конструктор проекта Герхард Меер. Этакий худой, рыжий и конопатый. Наверно в школе его дразнили, и с тех пор он мстил всему человечеству. Он подрулил ко мне с ехидной улыбочкой в то время, когда я разговаривала с Гаем, и спросил, как я нахожу его идею с модуляторами икс-поля. Мерзавец отлично знал, что я эту идею никак не могу находить, поскольку не видела ни корабля, ни технической документации. Гай заинтересованно взглянул на меня, покусывая трубочку, через которую пил коктейль. Он со времён космошколы обожал научные дискуссии.

— Пока рано выставлять оценки, — спокойно проговорила я. — Полетаем, посмотрим… Обещаю, господин Меер, что после первого же полёта я передам вам развёрнутый перечень всех претензий и замечаний к проекту, строительным и пуско-наладочным работам.

Меер нахмурился и ушёл. Гай не нашёл ничего лучше, как рассмеяться ему вслед. Спина главного конструктора стала обиженной, и он больше не изъявлял желания беседовать со мной.

Торжественная часть не заняла много времени. Я подписала акты приёмки, мы с капитаном порта пожали друг другу руки, сказали по короткой шаблонной речи, выпили по бокалу шампанского. После этого все присутствующие разбились на группы по интересам и разбрелись по залу. Мы с Гаем и Сакхутаном присели на диванчик в уютном зимнем садике и проговорили всю оставшуюся часть раута.

Потом ко мне подошёл лейтенант с Алмазной звездой и сказал, что челнок подан к подъезду. Увидев его Звезду, Гай вдруг оживился и стал что-то говорить о том, что благодарит меня за сына, и что Арт будет рад узнать, что я вернулась во флот.

Спускаясь вслед за лейтенантом по широкой лестнице, я отчаянно жалела, что не смогла расспросить Карояна о сыне. У парня тоже была Алмазная звезда и куча проблем. Много лет назад я пыталась помочь ему, но до сих пор не знала, насколько успешно. И вот упустила возможность узнать.

Заскочив в салон челнока, я упала в широкое кресло. Водитель в пижонском серебристом шлеме и перчатках с крагами махнул мне рукой, дверь захлопнулась, и челнок в резком пике взмыл к бледно-голубому небу.

Вскоре небо и всё вокруг стало синим, а потом — прозрачно-чёрным. Челнок мчался вперёд, к странному нагромождению металлических конструкций. Это и были Одеонские верфи. Приблизившись, водитель сбавил скорость и начал осторожно продвигаться сквозь них, а я, как первоклашка в Парке палеолита, прилипла к окну, разглядывая всё вокруг.

А там были звёздные корабли. По ним можно было прочитать книгу судеб этих вечных странников, потому что здесь были ещё пустые корпуса, которые только должны были со временем переродиться в космических скитальцев. Уже герметичные, но ещё не законченные строительством корабли, к которым подлетали нагруженные челноки, на их обшивке работали трудолюбивые роботы, похожие на пауков и просто ползающие перевернутые кастрюли. Иногда можно было видеть и людей в ярких рабочих скафандрах. Затем появился и результат работ — новехонький сияющий звездолёт с яркой боевой раскраской, пока опутанный металлической паутиной лесов и коммуникаций, но уже такой живой, что казалось, ещё минута, и он нетерпеливо вильнёт хвостом, порвёт эту заботливую серебряную паутину и умчится к звёздам.

Затем я увидела уже потрёпанные годами и космосом корабли, терпеливо стоящие в ремонтных доках. К ним тоже подлетали грузовые челноки, на их обшивке тоже работали роботы и люди. А потом показался ещё один корабль, изувеченный взрывом в хвостовой части. Пробоина жутковато чернела на фоне погнутой обшивки и казалась мёртвой, но иллюминаторы в центральной и носовой части корабля светились. Значит, звёздный странник был жив, и скоро его залатают, и он снова умчится к звёздам. «Пусть тебе повезёт, старина…» — как другу шепнула я, провожая его взглядом, и он скрылся позади.

Челнок снова прибавил скорости, и впереди я увидела нечто невероятное. Этот док был довольно сложной конструкции и состоял из мощных титановых балок, из которых был собран тугой кокон. Именно внутри этого кокона блестел обшивкой золотисто-терракотовый корпус. Конструкции мешали охватить этого гиганта одним взглядом, но пилот предупредительно облетел его со всех сторон, и я в первый раз увидела баркентину «Пилигрим», не такую огромную, как крейсеры Звёздной инспекции, но всё же очень большую для поискового корабля.

Она была красива. Ещё красивей, чем на голограмме, потому что её тело светилось тёплым живым светом и загадочно мерцало сплетением тончайших линий на корпусе. Она была вся покрыта чем-то вроде морозных узоров на окне, и эти узоры переливались в лучах строительных прожекторов. Я заметила, что её форма и раскраска корпуса немного отличаются от тех, что я видела раньше, но это делало её только лучше.

Короткий облёт был закончен. Челнок нырнул под днище и стремительно влетел в раскрывшийся сегментом люк. Вокруг стало светло. Небольшая причальная камера, освещённая светом расположенных на стенах светильников, была пуста. Люк в полу закрылся. Челнок аккуратно опустился на сомкнутые створки.

В дальней стене открылась дверь, и в камеру вошли двое: Хок и Джонни Лю. Дверь челнока распахнулась, я спрыгнула на пол. Джонни тут же полез в салон за моим багажом, а Хок, как положено по уставу, доложил, что приступил к приёмке корабля.

Пока Лю возился с тюками и свёртками, в которые был упакован мой комплект формы, я махнула на прощание рукой водителю челнока и подхватила с пола свою сумку.