Не родись красивой - Марта Раева

— Что ж, Костя, надо — значит, надо.

Косте стало так неуютно от этих слов и от того, как они были сказаны, что он схватил и с силой прижал к себе Катю, такую родную, такую чудесную, наклонился и прошептал, касаясь губами ее шеи:

— Не надо горевать, мое сердце уже разболелось от этого…

Катя стала энергично кивать головой, отстранилась и через силу улыбнулась.

— Главное — твое здоровье, разве я не понимаю? И потом — у нас еще пять дней, да? Мы еще надоедим друг другу за эти пять дней. — Снова прижалась, обхватила его руками, будто не хотела никуда не отпускать.

— Катюша, главное, что мы любим друг друга, да? — Она снова кивнула, не размыкая объятий. — Давай в эти дни не скучать и знать, что мы рядом.

— Хорошо, Костя.

Еще немного побродили по парку. Костя пытался развеселить ее, рассказывал смешные случаи, произошедшие в его израильской жизни. Она тоже старалась не говорить о грустном. Потом уже у своего дома она помахала ему рукой, когда он сел в такси. И, сидя на скамейке во дворе, дала волю слезам.

В кармане зазвонил телефон. Катя подумала: это звонит не Костя, а Митя. Так и оказалось: конечно, он уже успел переговорить с Костей. Вытерла слезы и услышала:

— Катя, не надо вешать носа. Давай в эти дни не огорчаться, хорошо?

Подумала: как они с Митей похожи — даже слова и интонации одни и те же.

— Хорошо, Митя. — Сразу перевела разговор, чтобы не огорчать и его. — Ты где? Похоже, ты не дома.

— Да. Услышала шум? Это разговоры вокруг, сижу с друзьями в забегаловке. Только что отзвучала музыка и стало немного тише.

— Рада, что ты веселишься. — И все-таки не выдержала. — А мне грустно.

— Знаю, Костя звонил только что. Ты где? Еще не зашла в дом? Хочешь, приеду сейчас, возьму такси.

— Ну, вот еще… Срываться из-за меня… Веселись уже и дальше.

— Ты не знаешь, что такое мужское веселье — оно обильно подпитывается алкоголем. Иначе тоже будет грустно.

— Да знаю я ваше мужское веселье — слышу женские голоса. — Катя услышала Митин смешок. Почему она всегда радуется тому, что ему интересно с ней разговаривать? — Митя, ты всегда рядом, когда мне грустно. Это что — уже привычка сложилась в нашей с тобой дружбе?

— Катя, просто я думаю о тебе и своем друге больше, чем надо. Вот и сейчас — к сожалению, надо завершать наш разговор, потому что он наверняка тебе названивает.

Катя спохватилась и распрощалась с Митей. Сразу же телефон зазвонил.

— Катюша, ты так долго с Митей разговаривала. Не думала, что и мне тоже хочется с тобой поговорить?

— Костя, ты уже дома? Еще нет? Дышишь воздухом? Без меня дышишь, я уже ревную. Да, к воздуху.

Так, еще вздыхая, но повеселев от телефонных разговоров, Катя вернулась домой. Тихонько умылась, почистила зубы и нырнула под одеяло. И сразу уснула.

Под утро ей приснился сон. Сначала это была женщина средних лет, такого же возраста, как ее тетя. Но голос был другой, и это была незнакомая женщина. И она сказала: «Знаешь ли, девочка, что есть закон сложения и вычитания? Сколько в жизни прибавится, столько же убавится. Поэтому множество твоих счастливых моментов всегда будет сопровождаться таким же количеством несчастливых. Уже сбывается, не так ли?» Затем налетел ветер, и белые одежды на женщине сменились темно-серыми, но голос был тот же, скрипучий и недовольный, продолжал еще говорить о том, что все воздается по справедливости — нельзя быть счастливой за счет других…" И Катя проснулась. Сердце колотилось, и на нем будто лежала тяжесть.

— Это только сон, — бодрым голосом сказала она себе. — Это мое подсознание говорит.

Не знала Катя, что этот сон станет постоянным, навязчивым. Только будут разные вариации той угрозы, которая исходила от женщины, как и разного цвета платье на ней. Это было предупреждение — чтобы помнила, чтобы знала свое место…

Тягостное впечатление от утреннего сна рассеялось, как только позвонил Костя. Она ждала звонка, а он прозвучал ближе к обеду. Катя разгибала спину от тяжести мешков, которые они с другой санитаркой относили к мусорным бакам. Сразу схватила телефон.

— Катя, у меня хорошая новость. Благодарить за нее надо не меня, а Митю.

Оказалось, что Костя посетовал другу, что встретиться с любимой не на улице, а в каком-нибудь уютном помещении вряд ли удастся. Катя наотрез отказалась встречаться в его доме, его комнате, а у нее в квартире нет возможности остаться наедине. Была мысль о гостинице, которую Костя сразу отмел. И тогда Митя предложил уехать в подмосковный дом отдыха его театрального общества на два дня с ночевкой. Предложил и свою компанию. Верил, что не только не помешает влюбленным, а наоборот, устранит все преграды для их уединения. А когда надо, своим общением украсит их пребывание и под крышей, и во время гуляния по дорожкам сада. Тут же занялся выбиванием путевок.

— Ты рада, Катя?

— Конечно. Очень рада. Мне надо только договориться об отгулах, у меня есть как раз два дня.

— Вот и славно. В 17.00 я у твоих ног, не забудь!

Да, как же она забудет это, когда только и ждет окончания рабочего дня. Катя побежала к Нине Николаевне, и та от доброты душевной даже пообещала к двум дням добавить выходной. Ликованию Кати не было предела.

И вот они едут в Подмосковье. Митя за рулем, а Катя с Костей, прижавшись друг к другу, — сзади. Вчера вечером, после выхода с Костей в кинотеатр и долгой вечерней прогулки по ярко освещенным улицам и переулкам, тайно и с предвкушением собирала сумку, приготовила спортивную одежду, чтобы рано утром улизнуть из квартиры, оставив записку. Но, к сожалению, скрыть сборы не удалось. Пришлось тете соврать, что коллективом отделения едут на три дня за город на природу. Тетя сжалилась и предложила из ношеной одежды Марины выбрать что-нибудь для поездки. Так было всегда — новых вещей у Кати никогда не было. Но она не обижалась — ее все устраивало, сердечно благодарила и тетю, и сестру. Ведь когда-нибудь она сможет зарабатывать столько, что каждый месяц будет покупать себе обновку.

— Вы там не заснули? — Это Митя прервал молчание, но можно было не спрашивать. Потому что Костя и Катя совсем не молчали и не скучали: губами Костя то проводил по волосам, касался Катиного лба, виска, то касался — поочередно — ладоней обеих рук. А Катя с улыбкой наблюдала за выражением его лица. Оно менялось постоянно — ради одного зрителя — с удивленного на восторженное, с задумчивого на радостное. Красив был необыкновенно — красивее любого киноактера. Сейчас он изобразил восхищение Катиной ладошкой и радостно откликнулся на Митины слова.

— Митя, ты гений! Знаешь это?

— Да, знаю. А еще я лучший друг влюбленных.

Катя не смогла не включиться в разговор:

— Ты, Митя, талантливый друг влюбленных. А еще — ты всемогущий театральный деятель Москвы и Московской области.