Препод 4 (огрызок) - Александр Олегович Курзанцев

такое происходит, хозяин судна понял, что дело нечисто. Правда, не понял причины, сыпя непонятными морскими терминами, а может просто ругаясь по своему. Ну а я наслаждался бьющим в лицо ветром и стремительно меняющейся береговой линией.

Правда, когда ветер превратился почти в шквал, улыбаться стало не очень удобно, а капитан, наконец, держась за поручень, подобрался ко мне.

— Барон, опять ваши штучки⁈

— Мы просто помогаем доплыть быстрее, и заметьте, совершенно не трогаем ваши паруса.

Тут капитан не выдержал окончательно, схватил меня за грудки:

— Да ты что, не чувствуешь, какой встречный поток, ещё чуть-чуть и…

Тут совсем рядом затрещало, я рефлекторно присел вместе с капитаном, а мимо нас пролетела, чудом никого не сшибив, переломившаяся у основания мачта. Словно живая, она махала нам на прощание обрывками верёвок и парусов, пока с плеском не рухнула в воду далеко позади.

— Поздно… — прошептал побелевшими губами мужчина и сел на палубу, — последняя мачта.

— Тоже замены нет? — на всякий случай уточнил я и, получив равнодушный кивок, попытался его утешить, — я её тоже компенсирую. Ну поймите, не могу я так долго ползти. Мы же неделю добираться будем. А с нашей помощью суток хватит, как на месте окажемся. Мне ждать так долго нельзя, у меня ведь учёба, опыты, эксперименты.

Я старался объяснить, как мог, капитану свои мотивы. Тот посидел с минуту, рассеяно гуляя взглядом по палубе, а затем, махнув рукой, буркнул:

— А, делайте, что хотите, барон.

Устало поднялся, доковылял к спуску под палубу, где находилась капитанская каюта. На всякий случай проследовав за ним, я осторожно заглянул в приоткрытую дверь и увидел, как он достал полную бутыль рому откуда-то из настенного шкафчика, уселся за стол, откупорил, раскрутил в руке, а затем, опрокинув в горло, влил в себя всё залпом.

— Епть! — только и успел выдохнуть я, как рука безвольно опала, выронив покатившуюся по полу бутыль, а голова мужчины со стуком впечаталась в столешницу, — помер что-ли?

Я быстро забежал следом, с тревогой касаясь капитанской шей, но тут послышался молодецкий храп, и я понял, что он просто спит. Целая бутыль крепкого алкоголя сработала как мгновенное снотворное, напрочь выведя из строя капитана на эти самые сутки, что нам предстояло плыть.

«Лихо он уклонился от проблемы, — подумал я, — а с другой стороны, хорошо: и нам мешать не будет и нервы свои сбережёт».

Больше нас ничего не сдерживало, оставшаяся команда лишь боязливо поглядывала, не зная, чем заняться, и я, установив очерёдность поддерживающих заклинание студентов, нашёл первого помощника, поставив ему задачу дать знать, когда следует повернуть в нужную нам реку. По прямой-то мы летели любо-дорого, как имперский корвет, но с поворотом выходили сложности. Из-за особенности формирования движущего судно потока, перо руля было напрочь бесполезно, и маневрировать нужно было, как на танке из моего мира, гусеницами, замедляя поток то с одной, то с другой стороны.

Несколько раз по пути нам попадались другие корабли тингландцев, но, завидя нашу лысую, без мачт и парусов, посудину, которая рассекая морскую гладь почти без брызг, мало что не летела, их команды только с разинутыми ртами провожали нас долгим взглядом, не решаясь даже окликнуть.

К вечеру мы добрались до устья реки, сбросив скорость, плавно завернули и вновь стали набирать ход, поднимаясь против течения.

— Господин, — робко тронул меня за рукав старпом, — темнеет, на реке мели, можем наскочить на такой-то скорости.

Доля правды в его словах была, но мне жуть не хотелось растягивать удовольствие сверх положенного, поэтому, кивнув, я расположил на носу нескольких студентов, приказав освещать реку перед лодкой.

— Ничего, — подбодрил я зевающих и хмуро кутающихся в тёплую одежду парней, — всего-то сутки не поспать, ерунда, зато потом, на новом месте, сразу и заснёте, как убитые.

Сам же взял на себя роль капитана и, вглядываясь в подсвеченную мощными светляками тёмную толщу воды, то и дело командовал:

— Левее!

— Правее!

— Снова левее!

В эти моменты приходилось крепко держаться за борта нашей посудины, потому что та, как норовистый конь, начинала рыскать из стороны в сторону, грозя сбросить нас в воду.

Но всему рано или поздно приходит конец. Пришел он и нашему путешествию. Когда забрезжил рассвет, мы уже подплывали к небольшой группке домиков, прилепившихся к реке с узеньким мостиком, перекинутым между обоими берегами, и старпом грустно сообщил:

— Ваша милость, вот она Тенистая Долина.

— А что так невесело? — я хлопнул его по плечу, — всё, нас высадите и пойдёте домой.

Причалив, я тут же проверил количество студентов по головам. Затем споро, с помощью команды, стащили всю нашу поклажу на берег, сложив кучкой сундуки и чемоданы, включая два алхимических стола и один стол для зачарования. Я их тоже пересчитал, а затем снова пересчитал студентов, только уже на берегу. Не хватало ещё забыть кого-нибудь на судне, прикорнувшего на минутку в уголке. Но нет, все были на месте и я мысленно выдохнул, полдела сделано.

Оставался только старпом, продолжавший мяться неподалёку. Я вздохнул. Компенсация. За мачту и паруса. А куда деваться? Нехотя я полез за кошельком.

Но тут утреннюю тишину разорвал треск и стон ломающегося дерева, раздался чей-то истошный крик «Полундра!», и бот стал как-то странно крениться на правый борт. По палубе забегали и засуетились люди, суматошно прыгая на берег. Старпом изменился в лице.

— Капитан! — бросаясь обратно.

Ну а я, застыв с мешочком монет, медленно убрал его обратно. За целый корабль расплатиться этого было явно мало.

— Не выдержали давления, — авторитетно заявил кто-то из моих, — пока держали заклинанием, держалось, как убрали — всё, перестало держаться.

— Логично, — буркнул я, не поворачиваясь.

Тут на берег спрыгнул старпом на пару с ещё одним матросом, таща не протрезвевшего до конца капитана, и бот плавно завалился на бок, с бульканьем уйдя под воду. Не сильно глубоко, я видел в метре от поверхности его деревянный борт, но утешало это мало.

— Мой корабль, что с моим кораблём? — заплетающимся языком произнёс капитан, кое-как, с посторонней помощью, встав на ноги.

— Он утонул, — непривычно кратко ответил я.

Ну а что тут ещё скажешь.

Мне за такое вовек было не расплатиться, хоть всем карманы выверни, но тут пришла в голову светлая идея. И я, быстро вытащив чистый лист бумаги, накидал письмо Селестине