Столовая Гора - Андрей Аратович Хуснутдинов

на дверь раздевалки.

— Во вторник здесь была молодая сестра, — сказал Аякс, — Эдит, кажется. С ней можно поговорить?

— В следующий вторник, — ответил врач, глядя в сторону.

Аякс спрятал удостоверение в карман.

— У вас есть столовая?

— Для тех, кто проходит курсовое лечение… — Врач вращал в пальцах карандашом. — Хотите записаться?

— Нет. А бойня?

— Какая еще бойня?

— Во вторник на дне бассейна, — Аякс не глядя кивнул на старух, — валялась говяжья кость. Медсестра сказала, что собаки затащили…

Врач сверил время на своих наручных часах с настенными, обратился взглядом к одной из старух и постучал карандашом по запястью. Старуха сразу принялась выбираться из бассейна.

— Вы видели в городе хоть одну собаку? — спросил врач у Аякса.

— Не помню, — нахмурился Аякс. — А что?

— У вас пятнадцать минут.

— Что, простите?

Направившись к дверям, врач на ходу снова постучал себя по запястью:

— Время процедуры — пятнадцать минут. Не бултыхаться.

Аякс поначалу тоже пошел к двери, но вспомнил фотографию агента Хассельблада в бассейне и, раздумав, повернул к мужской раздевалке.

Через несколько минут он стоял по грудь в горячей, пощипывавшей кожу воде и старался не двигаться — волна, вызванная его погружением, едва не накрыла с головой старуху, которой вода и без того достигала подбородка.

— Никакие это не собаки, — вдруг сказала старуха, сплюнула и задрала очки на лоб. — Нашли, у кого спрашивать.

Аякс вопросительно посмотрел на нее.

— Вы спрашивали про кость, — пояснила старуха, снизив голос. — Так вот никакие это не собаки, а это Аронка, черт.

— Кто?

— Арон, сын эскулапа нашего. — Старуха повертела у виска пальцем. — Наградил, как говорится, бог.

— А откуда он взял кость?

— Известно, откуда. С кухни. Забил теленка, разделал, а потом покуролесить моча ударила. Не впервой. Хорошо еще, в пустую ванну бросил. А когда на одну из наших череп рогатый из шкапа упал? Чуть не околела на месте. И разве это не бесовство? Вы знаете, как он телят этих бедных называет?

— Как?

— Золотыми тельцами.

— Почему — золотыми? — спросил Аякс.

— Потому что вообразил себя, черт, не иначе как Моисеем. Который этого самого золотого тельца, идола, в прах истолок. — Старуха водрузила очки обратно на глаза. — И разве не бесовство?

Войдя после процедуры в раздевалку, Аякс замер на месте: у его раскрытого настежь шкафчика с одеждой стоял дебелый детина в грязном кургузом комбинезоне на голое тело и в кедах на босу ногу. Из приоткрытого рта детины на подбородок пролегла дорожка слюны, из встрепанной шевелюры торчала солома, а в вытянутых руках подрагивал кольт Аякса. Пистолетом детина с восхищенным видом поводил из стороны в сторону и, потрясая им, будто при отдаче, что-то «расстреливал» на стенах. На вошедшего он не обратил внимания, попросту не увидел его. Аякс, заметив взведенный курок, как ни в чем не бывало снял со стены полотенце, сел на скамью и принялся промокать сухие волосы.

— Как ты сюда вошел, Арон? — спросил он беззаботным тоном.

Детина, не слыша его, продолжал с восхищенным видом «расстреливать» стены. Один из этих «выстрелов» пришелся Аяксу точно в лицо. Аякс расправил полотенце на коленях, решив ничего не предпринимать, попросту ждать.

Минуту спустя, наигравшись, Арон вложил пистолет в кобуру, подвесил кобуру за ремень на крючок, запер дверцу и спутал цифры в окошке кодового замка. Раздевалку он покинул через тайный ход, сдвинув прикрывающую его секцию шкафчиков в противоположной стене.

Аякс отпер свой шкаф, проверил количество патронов в заряженной обойме и в запасной. Одевшись, он попытался сдвинуть секцию, которую только что сдвигал Арон, но безуспешно — шкафчики словно приросли к стене.

Арона он нашел во внутреннем дворе санатория у прачечной. Бубня песенку, Арон перебрасывал тяжелые, напитанные водой полотенца из цинкового ящика на тележке куда-то внутрь прачечной через квадратный люк.

Аякс закурил в стороне. Арон, шумно потирая руки о комбинезон, тотчас подбежал к нему и попросил замысловатым жестом сигарету. Аякс сначала протянул сигарету, потом зажженную спичку. Арон закурил с выражением совершенного блаженства.

— Что сегодня на обед, Арон? — спросил Аякс.

Арон жадно затянулся и, выдохнув дым, только пожал плечом.

— …Это ты разделываешь золотого тельца?

Арон покивал со счастливой улыбкой.

— …А откуда ты знаешь, что он золотой?

Арон снова пожал плечом. Аякс хотел спросить еще о чем-то, но закашлялся, и ровно в ту секунду, когда он был готов заключить, что имеет дело не просто с сумасшедшим, а с немым сумасшедшим, Арон ответил басом:

— Он не золотой. Это ведьмы придумали, что он золотой.

— Кто придумал?

— Ну, эти… — Арон махнул сигаретой в сторону главного корпуса.

— Пациентки? — уточнил Аякс.

Арон засмеялся до слез.

— Думаете, от чего тут воняет?

— От сероводорода.

— От сероводорода… — продолжал смеяться Арон.

— А от чего?

— А от того, что они в воду пердят. Тем же самым тельцом.

— Чем?

— Чистой телятиной! — Арон склонил голову, вздрогнул всем телом и, поджав толстые губы, вдруг заплакал. — Думаете, мне не жалко его?

— Кого?

— Бычка! Я за ним хожу, как его привозят. Как за дитём. Сплю с ним в стойле. Я что, могу его зарезать?

— А кто его режет? — Аякс заметил у себя на руках беловатый налет — по-видимому, осадок после ванны, — попытался стереть его, но тщетно.

Арон утер слезы.

— Я режу.

Аякс бросил окурок на землю и наступил на него.

— Понятно.

— Но не я убиваю его, — сказал убежденно Арон, тряся головой. — Нет. Ни за что.

— А кто убивает? — спросил Аякс.

— Никто.

— Он что, умирает сам по себе?

— Нет.

— А от чего тогда?

Арон высосал сигарету до фильтра, закинул окурок в люк прачечной, почесал голову, достал из волос соломинку, сунул ее в зубы и принялся возить подошвой кеда по земле.

— А вы никому не скажете?

— Никому.

Арон помахал перед лицом ладонью.

— Даете честное слово?

— Даю честное слово, — пообещал Аякс.

— Он умирает от ужаса.

Аякс взглянул на грязный кед, которым Арон продолжал возить по земле, опять попытался стереть с руки беловатый налет и молча пошел к машине.

* * *

В городском архиве, надеясь узнать что-нибудь новое по истории рудника, он добрый час рылся в подшивках газет и в обгоревших амбарных книгах. Архивариус, все это время исподтишка наблюдавший за ним со своего места, присел с краю стола, за которым Аякс пролистывал очередную подшивку, поставил у лампы кружку горячего молока и с благодушным видом сложил перед собой руки.

— Мне кажется, — сказал старик, — ваша детективная метода в местных условиях не очень эффективна.

— Впервые слышу о своей детективной методе. — Аякс сделал вид, что поглощен чтением. — Как,