Князь Света - Роджер Желязны

— Нет, — сказал Сэм. — Я просто хотелиспробовать на них другие доводы. Трудно поднять на восстание тех, для кого всена свете — добро. В мозгу у них нет места для зла, несмотря на то, что онипостоянно его претерпевают. Взгляды на жизнь у вздернутого на дыбу раба,который знает, что родится опять, может быть, даже — если он страдаетдобровольно, — жирным торговцем, совсем не те, что у человека, передкоторым всего одна жизнь. Он может снести все что угодно, ибо знает, что чембольше настрадается здесь, тем больше будет будущее удовольствие. Еслиподобному человеку не выбрать веру в добро или зло, быть может, красоту иуродство можно заставить послужить ему вместо них. Нужно изменить одни лишьимена.

— И это, значит, новая, официальная линияпартии? — спросил Яма.

— Ну да, — сказал Сэм.

Рука Ямы нырнула в неведомую складку одеяния и тут жевынырнула обратно с кинжалом, который он приветственным жестом вскинул кверху.

— Да здравствует красота! — провозгласилон. — Да сгинет уродство!

На джунгли накатилась волна тишины.

Яма, быстро спрятав кинжал, взмахнул рукой.

— Стой! — закричал он.

Щурясь от солнца, он глядел вверх и куда-то направо.

— Прочь с тропы! В кусты! — скомандовал он. Всепришло в движение. Облаченные в шафран фигуры хлынули с тропы. Среди деревьевочутились и носилки Ратри. Сама она стояла рядом с Ямой.

— Что такое? — спросила она.

— Слушай!

И тут-то оно и объявилось, низвергшись с небес на чудовищнойзвуковой волне. Сверкнуло над пиками гор, наискось перечеркнуло небо надмонастырем, стерев дым с лица небес. Громовые раскаты протрубили его приход, ивоздух дрожал, когда оно прорезало свой путь сквозь ветер и свет.

Был это составленных из двух перекрученных восьмеркамипетель крест святого Антония, и за ним тянулся хвост пламени.

— Разрушитель вышел на тропу охоты, — сказал Яма.

— Громовая колесница! — вскричал один из воинов,делая рукой какой-то знак.

— Шива, — сказал монах с расширившимися от ужасаглазами. — Разрушитель.

— Если бы я вовремя сообразил, насколько здорово еесработал, — прошептал Яма, — я мог бы сделать так, чтобы дни ее былисочтены. Время от времени я начинаю раскаиваться в своем гении.

Она пронеслась под мостом богов, развернулась над джунглямии умчалась к югу. Грохот постепенно затих, опять стало тихо.

Защебетала какая-то пичуга, ей ответила другая. И вновь леснаполнился звуками жизни, путники вернулись на тропу.

— Он вернется, — сказал Яма, и так оно и было.

Еще дважды в этот день приходилось им сворачивать с тропы,когда над головами у них проносилась громовая колесница. В последний раз онапокружила над монастырем, наблюдая, должно быть, как проходят погребальныеобряды. Затем нырнула за горы и исчезла.

В эту ночь они заночевали под открытым небом, и то жеповторилось днем позже.

На третий день они вышли к реке Диве неподалеку отмаленького портового городка Куны. Здесь появилась, наконец, возможностьвоспользоваться нужным им транспортом; в тот же вечер они пустились в путь набарке, направляясь к югу, где Дива сливается с полноводной Ведрой, и далее,чтобы добраться наконец до пристаней Хайпура.

Сэм вслушивался в речные звуки. Он стоял на темной палубе, ируки его спокойно лежали на перилах. Он вглядывался в глубины вод, где вставалии падали светлые небеса, звезды тянулись друг к другу. Вот тогда ночь иобратилась к нему голосом Ратри:

— Ты проходил этим путем раньше, Татхагата.

— Много раз, — ответил он.

— Чудна Дива при тихой погоде, когдя рябит и играет онапод звездами.

— Воистину.

— Мы направляемся в Хайпур, во дворец Камы. Что тыбудешь делать, когда мы доберемся?

— Некоторое время я потрачу на медитацию, богиня.

— О чем будешь ты медитировать?

— О своих прежних жизнях и ошибках, которые содержалакаждая из них. Я должен пересмотреть и свою собственную тактику, и тактикуврагов.

— Яма считает, что Золотое Облако тебя изменило.

— Очень может быть.

— Он считает, что оно смягчило тебя и ослабило. Тывсегда изображал из себя мистика, но теперь он думает, что ты и в самом деле имстал — на погибель себе и нам.

Он тряхнул головой, повернулся, но не увидел ее. То листояла она там невидимой, то ли отступила прочь. Он заговорил негромко, ровнымголосом.

— Я сорву с небес эти звезды, — заявил он, —и швырну их в лицо богам, если это будет необходимо. Я буду богохульствовать повсей земле, в каждом Храме. Я буду вылавливать жизни, как рыбак ловитрыбу, — даже сетью, — если это будет необходимо. Я опять взойду вНебесный Град, пусть даже каждая ступень станет пламенем или обнаженным мечом,а путь будут стеречь тигры. Однажды боги глянут с Небес и увидят меня налестнице, несущим дар, которого они больше всего боятся. И в этот день начнетсяновая Юга.

— Но сначала я должен какое-то времяпомедитировать, — закончил он.

Он отвернулся и опять уставился на катящиеся мимо воды.

Падающая звезда прожигала себе путь по небосводу. Корабльпродолжал свой путь. Вокруг дышала ночь.

Сэм смотрел вперед, вспоминая.

Однажды какой-то второстепенный раджа какого-то заштатногокняжества явился со своей свитой в Махаратху, город, прозывавшийся Вратами Югаи Рассветной Столицей, чтобы приобрести себе новое тело. Было это в те времена,когда нить судьбы можно было еще извлечь из сточной канавы, когда боги непридерживались столь строго всех формальностей, обузданы были демоны, аНебесный Град еще изредка доступен человеку. Вот рассказ о том, как правительэтот столкнулся в Храме с обрядовым одноруким пандитом и навлек на себя своейсамонадеянностью немилость Небес…

Немногие возрождаются снова среди людей,

больше тех, кто рождаются снова где-то еще.

Ангуттара-никая (I, 35)