Муж, труп, май - Мария Жукова-Гладкова

– Я вам все расскажу при личной встрече.

Петр Васильевич приехал с букетом цветов. Для меня. Очень красивый был букет. И необычный. Я опустила нос в цветы, вдохнула аромат…

– Это, случайно, не из салонов… э-э-э…

– Людмилы Евгеньевны. Оттуда. Все мои знакомые покупают цветы только там.

– Но вы сегодня там были по делу?

Петр Васильевич покачал головой:

– Пока еще не был. И я заезжал не туда, где расположен офис Людмилы Евгеньевны. Я просто покупал цветы вам, Лариса Михайловна.

– Спасибо, – поблагодарила я, поставила букет в вазу на кухне, но не распаковывала, поскольку намеревалась забрать домой. Пусть у меня дома стоит, а не здесь.

К приезду Петра Васильевича у меня уже был накрыт стол на кухне, где мы с ним и устроились.

– Вы можете за едой говорить о трупах, Лариса Михайловна? – спросил гость, приступая к трапезе.

– Могу.

– В этом доме произошли два убийства, – сказал Петр Васильевич.

– А были сомнения?

– Я не так выразился. По всей вероятности, Дашу и Алексея убили разные люди. Они отравлены разными ядами, которые были в разных бутылках.

Я застыла с вилкой в руке, не донеся до рта помидор.

– То есть?

– Как я и предположил с самого начала, яд был в коньяке, который пьет только Сергей Юрьевич. Если помните, бутылка стояла на письменном столе у включенного компьютера…

– Я тоже так подумала.

– Но Дашу отравили совсем другим ядом – мышьяком, который был в вине, которое пьет одна Кристина и которое ей поставляют из Испании.

– И Сюзанна пьет, – автоматически добавила я. – Мне не понравилось.

– Я изъял открытую бутылку, – невозмутимо продолжал Петр Васильевич. – И все подтвердилось. Мышьяк в испанском вине, какой-то редкий яд – в коньяке. Мне сказали, что, скорее всего, восточный. Индия, Пакистан. Что-то из того региона.

– А они его не почувствовали? Ведь мышьяк, если не ошибаюсь…

– Вы ведь пробовали это вино? У него сильный, терпкий, очень специфический вкус. Необычная сладость. В нем трудно заметить привкус яда. Вообще в терпком вине мышьяк не почувствовать – ни на запах, ни на вкус. Да и вообще Даша вряд ли знала его запах и вкус.

– То есть Даша решила выпить вина, которое пьет только Кристина?

– По всей вероятности, да. Она же и наряды ее мерила? Вы же сами становились свидетельницей скандалов. Но возникает вопрос: кого хотели отравить?

– А что с коньяком? – спросила я.

– Яд был в открытой бутылке. То есть картина двух преступлений одинаковая, только яды разные. Не знаю, почувствовал бы Сергей Юрьевич привкус. Вообще не знаю, есть ли у того яда привкус. Мне сказали, что он – растительного происхождения, так что вполне мог естественно вписаться во вкус коньяка. Да и Алексей вряд ли был таким уж специалистом.

– Но почему он вдруг решил выпить коньяка? Мотивы Даши мне понятны. Меня не удивляет, что она выпила Кристинино вино. Не в первый раз. Но Алексей?

– Трудно сказать, – пожал плечами Измайлов. – Мотивы могли быть те же, то есть похожие – выпью-ка я коньячка начальника, пока тот в командировке. Да ведь и бутылку Сергей Юрьевич часто оставлял под столом. Вы не замечали?

Я замечала. Начатая бутылка на самом деле обычно стояла под письменным столом у левой ножки. Я еще в свое время спрашивала, что с ней делать. Насколько я поняла, Сергей Юрьевич расслаблялся таким образом по вечерам, сидя за домашним компьютером. В фирме-то явно не стоит пить перед глазами подчиненных. И вообще я за полтора года работы ни разу не видела его «после вчерашнего». Он явно пил очень мало.

– Или, может, Даша достала Алексея своими приставаниями, – невозмутимо продолжал Петр Васильевич. – Они же здесь вдвоем были, если я все правильно понял. Хотя мог быть и убийца. Но будем считать, что вдвоем. Алексей и хлебнул. Этого теперь никто не скажет. Насколько я понимаю, ему довольно быстро стало плохо. Он не успел выключить компьютер. Побежал в туалет. Вероятно, думал вернуться… Но почему он разделся?

– А если им обоим вдруг стало жарко? Может, яд так подействовал.

– От мышьяка не могло. А вот от этого то ли индийского, то ли пакистанского… Допустим. А Даша могла пытаться соблазнить Алексея и поэтому пришла обнаженной… То есть шла к нему обнаженной, хлебнув винца. Дашу тошнило в коридоре, но эти следы кто-то попытался замыть вашей половой тряпкой, которую потом выбросил. Зачем?

Я пожала плечами. Я не знала ответов на эти вопросы.

– Как вы считаете, кто кого хотел убить? – вдруг прямо спросил Петр Васильевич.

– Коньяком, то есть ядом в коньяке явно хотели убить Сергея Юрьевича.

Петр Васильевич кивнул.

– С вином возможны варианты. Или Кристина, или Даша. Но если целью была Даша, напрашивается вывод, который вам, как начальнику службы безопасности Сергея Юрьевича, может совсем не понравиться.

Петр Васильевич усмехнулся.

– Кристину дожмем, – сказал он. – Или я, или Сергей Юрьевич. Но если это все-таки она хотела отравить Дашу, не обошлось без ее любимой подружки.

Я вопросительно посмотрела на Измайлова.

– Если вы заметили, Кристина умом не блещет.

Я улыбнулась.

– А вот Сюзанна – другое дело.

– Я мало общалась с Сюзанной, – призналась я. – Но вообще-то у меня сложилось мнение, что и у нее проблемы с интеллектом. Кстати, это ее настоящее имя? От Даши я узнала, что Кристина на самом деле – Клавдия.

– Она уже давно официально сменила имя. А Сюзанна от рождения – Сильва, много лет представлялась Светой, потом стала Сюзанной.

– Что за бред?

– Вы, конечно, заметили, что эта красотка – прибалтийского типа, натуральная блондинка.

Я кивнула. Петр Васильевич рассказал, что мать Сильвы-Светы-Сюзанны – литовка, но родилась девочка в Эстонии, где служил ее отец. Мать умерла рано, отец отвез детей – был еще мальчик, старше на три года – к своей матери в Ленинград. Ему было не с руки мотаться по гарнизонам с детьми, за которыми после смерти матери смотреть было некому. Отец регулярно высылал деньги своей матери, у которой жили брат с сестрой. Потом отец снова женился, количество высылаемых денег сократилось, потом следы родителя потерялись.

– Вы его не искали?

– А зачем он мне сдался? Если бы это еще был отец очередной жены Сергея Юрьевича. А так…

Петр Васильевич пожал плечами и продолжил рассказ о лучшей подруге Кристины. Почему-то в Ленинграде имя Сильва вызывало насмешки у детей. Может, потому что было непривычным. Девочка стала всем представляться Светой. И ее так и знали как Свету до самого окончания школы. Попав в модельный бизнес, она стала Сюзанной, как Клава стала Кристиной, только официально документы не меняла. По документам лучшая подруга Кристины до сих пор остается Сильвой.