По тонкому льду - Виктория Роа

забыть про алую ленточку, и символику Пандоры на упаковке.

Стас опешил от такой откровенности собственной дочери. Боже, как ты можешь сопротивляться ее страсти, милый? Вот она…вся твоя…такая покорная, такая порочная…ее бархатная кожа открыта под отцовские поцелуи, как и острый подбородок, покрасневшие возбуждением пухлые губы. Мой взгляд скользнул по телу Стасу и я ухмыльнулась. Что же тебя так завело, милый? Внимание дочери, мое присутствие или вся открытость этого разговора? Вся эта дикая ситуация? А твои руки…как нервно ты кусаешь указательный палец пытаясь справиться с возбуждением. Согласна, в такой ситуации не смог бы сдержаться сам дьявол…Ты хочешь сорвать преграду, ты хочешь сделать ее своей. Твои пальцы судорожно стряхивают с брюк мелкую ворсу и волоски. Это неистовство, верно? Ее стон…ее сладкое дыхание…их никто не услышит кроме тебя, так почему же ты сдерживаешься? Не сдерживайся. Общество осудить все, что не подвластно ему…даже удовольствие. Ты будешь рад представить, как малышка запрокидывает голову, и ее протяжной голосок будет скулить твое имя. Тебе не показалось, ведь твоя девочка все это прошептала тебе языком своего страстного тела…ты чувствуешь ее…ты испытываешь все в себе: ее прикосновение ниже паха, ее горячие губы по твоей напряженной шее, ее сладкий, порочный шепот, что острым язычком ласково шепчет «Папочка». Она ведь вдохнет в тебя совершенно новую жизнь, милый.

— А еще можно сделать небольшой наборчик «Электра».-самодовольно улыбнулась я окинув еле заметным взглядом Стаса. — представь, бархатная, ядовито-фиолетовая бархатная коробочка с вибрирующими вагинально-анальными шариками и гелем смазкой виноградного запаха. — мои руки восторженно сжимали дрожащие от волнения руки Камиллы. — это будет прекрасно.

— А на входе поставим чашечку с леденцами в форме женских половых губ? — Камилла, словно восторженный ребенок хлопала глазами. — или это лишнее?

— Будем давать в подарок новым клиентам, и постоянным за покупку от тысячи. — я одобрительно кивнула головой.

— Ох, чувствую, что вы обе уже сами все решили. — Стас потер затылок. — ладно, если даже Росс одобряет, то я готов подписаться на вашу авантюру, но если вы прогорите, то учтите, тебе, Камилла, я никогда в жизни больше не пойду на поводу, а тебе, Рита, придется просто несладко.

— Выпишешь мне долг для отработки? — я игриво подмигнула. — думаю, что это будет просто идеально.

— Ладно, пойдем, я подвезу тебя до дома. Камилл, что-нибудь купить по дороге? — Стас накинул пиджак на плечи.

— Заедешь в мак? Я хочу картошку фри. — Камилла вытянула свою изящную, длинную ногу вперед так, что создала преграду проходящему через порог отцу. Он аккуратно приподнял ее вверх, словно шлагбаум и улыбнулся. — и колу не забудь.

— Опять фастфуд, Камилл? — он покачал головой. — ладно, сам спросил.

— Спасибо, папуль. — девушка игриво похлопала ему глазками. — только не задерживайся, я ведь не усну без сказки на ночь.

— Ох, Камилл… — Стас вдохнул полную груд протягивая мне пиджак. — кто о чем…

Девушка любезно проводила нас до двери, и обнимая ее по-дружески, я прошептала: «Не бойся, он будет твоим.» Я люблю весну за ее непредсказуемость, за теплые деньки и прохладные вечера, как сейчас. Весной все кажется ярче и ближе, даже звезды сияют так близко, что протяни ты руку вверх и сможешь поймать хотя бы одну из них. Весной душа требует любви, а тело самой грязной ласки. Настроение было отличное и требующее что-то такого, что всю жизнь запрещали, но ты выросла и захотела сделать это не украдкой, а взять и сделать потому что ты этого хочешь. Стас вышел первый, а я еще некоторое время говорила с его дочерью, обменивалась телефонами, страницами в социальных сетях и прочими. Минут через пятнадцать я вышла из подъезда, в машине играет старенькая, лирическая песенка. Он вышел из машины, и открыл мне дверь рядом с водителем. Аккуратно, с тактом мы выехали на главную улицу, а после проехали мимо набережной, а там по пути и в мак, где Стас купил картошку для дочери, а меня угостил кофе…после чего мы поехали дальше, но не ко мне, а на берег пляжа, где утопая ногами в песке, я чувствовала, как его крепкие ладони легли мне на плечи и ласково притянули к себе. За спиной раздавался визг колес, молодежная музыка и смех молодых компаний, я хотела обернуться, но Стас словно крепче прижал меня к себе, и по-отцовски поцеловал в лоб. Мы знали друг о друге не так много, но только в его объятьях мне казалось, что этого мужчину я знаю всю свою жизнь. Настолько спокойно с ним было, а его глаза…его голубые, глубокие, серьезные, сильные и такие опасные глаза…глядя в них такое чувство пьянящее, когда он так смотрит на тебя, как он внимательно следит за тем, что ты делаешь, как ты дышишь…спустя, наверное, целую вечность, мы все же поехали к моему дому, и Стас заглушил мотор прямо у подъезда. Во дворе тихо, и только треск фонаря напоминает нам о том, что уже давно глубокая ночь.

— Значит, ты папочка? — улыбнулась я повернувшись к мужчине вполоборота.

— Да, знаешь, — Стас отпил глоток кофе из своего стакана и улыбнулся. — для меня она все: семья, друг, главная поддержка. Ведь после развода с ее матерью, я старался не подавать виду, что переживаю, старался держаться и, наверное, как и любой отец, но быть сильным. Старался жить ради нее, постоянно крутиться, что-то делать только бы она была счастлива, а потом начинаешь думать о том, что однажды, она найдет своего мужчину, выйдет замуж, и станет счастливой женой и матерью, а я… — вздох. — а я останусь один. Время все равно вернет меня в то одиночество, которое я соскочил после развода.

— Она тебя ревнует. — улыбнулась я посмотрев в его глаза. — знаешь, ты ей нужен больше чем отец. Ты ведь для нее целый мир и ради тебя она готова пойти на любое поражение, только бы ты был счастлив и чувствовал себя уверенно, может быть, даже властно. Она ведь млеет от одного твоего взгляда.

— Рит, она перебесится. — Стас грустно улыбнулся. — она повзрослеет, и поймет, что сейчас в ней буквально кричит максимализм.

— Стас, милый, ей не пять, и даже не пятнадцать. Она взрослая девочка, и прекрасно может отличить страсть от влечения. Впрочем, ладно, но если честно, — я облизнулась. — будь у меня такой отец, как ты, то я не подпустила бы