Игрушки для императоров. Иллюзия выбора - Сергей Кусков

– Красиво! – потянул я и почувствовал, как заблестели глаза. Ну да, я же мужчина, а какому мужчине не нравятся подобные игрушки?

Катарина понимающе улыбнулась:

– Корона на простые вещи не разменивается. Ручная работа, штучная. Можно сказать, произведение искусства. Их нельзя подделать, каждый имеет собственную атомную сердцевину с уникальным номером, только Корона может «одаривать» такими. Одно жаль, люди, которых «одарили», не в состоянии по достоинству оценить красоты «подарка». – Она показно подняла глаза к небу.

Что-то такое я слышал краем уха. Еще одна феодальная традиция нашей доблестной династии, аналог «черной метки» у книжных пиратов. Атавизм с летальным исходом.

– А почему она скорбит? А не, например, наказывает? «Карающий ангел» – куда звучнее! Вложить меч в руку, сияние глаз, блеск…

– Потому что ее величество скорбит о каждом своем подданном, даже если тот сошел с праведного пути, – посерьезнела Катарина. – Никогда не забывай об этом. Так должно быть, и, пока это так, у Венеры есть будущее.

Я понятливо кивнул. Глубокая философия, весьма далекая от обывателя. Да, в общем, и от самой Короны. Без которой тем не менее пошатнутся общественные устои.

– Так Корона решила, – я вернул шедевр оружейного искусства назад, – что гвардия?..

– Что гвардия взяла на себя слишком много. Всему есть предел, и в первую очередь неуважению. Итак, это Феликс Сантьяго? Его работа?

Она вновь указала на синяки на моем лице. Могла не уточнять, раз жучки работают. Но, с другой стороны, мой кивок – вещь протокольная, несет в себе аналог круглой печати на тексте приговора. Я вспомнил эмоции, пережитые благодаря этому человеку, и злорадно усмехнулся.

– Известный тип, да?

– Да. На него уже несколько раз заводили дела. Но до сей поры он уходил от ответственности. Слишком хорошие покровители. – Она нехорошо так скривилась. Я бы на месте Сантьяго уже повесился. – Ты готов?

Я кивнул, не уточняя, к чему именно. Она нажала на кнопку вызова охраны, вполне себе реальную кнопку на столе, не имеющую к виртуалу никакого отношения. Через несколько мгновений люк поднялся и внутрь вошел «мой» следователь. На лице его была написана легкая растерянность. Видать, неожиданным гостем оказалась моя… Мучительница? Спасительница? Блин, как я сам-то к ней отношусь? Однако ее появление не воспринималось им как трагедия, скорее досада, незапланированная неприятность. Комиссар не походил на дрожащего от страха кролика, у него имелись свои аргументы, которые, он был уверен, сработают.

– Я вас слушаю, сеньора? – вытянулся он, но с показной ленцой, не в струнку.

Я перевел взгляд на его погоны. Капитан-лейтенант. Она же – майор, причем майор госбезопасности. Вот они, уставные уколы, для обывателя мелочи, а знающие люди поймут.

Катарина смерила его презрительным взглядом:

– Сеньор комиссар, я забираю задержанного. Вот документы о его переводе.

После чего протянула пластиковый пакет.

Комиссар бегло пролистал бумажные листы, иронично улыбнулся и вернул их обратно.

– Прошу прощения, сеньора, но боюсь, это невозможно.

– Простите? – Лицо Катарины вытянулось в удивленную мину.

– Я говорю, сеньора, эти бумаги не являются основанием для перевода подозреваемого. Во всяком случае, для меня. Гвардия не подчиняется ни вам, ни департаменту безопасности, основанием для перевода может являться только приказ моего собственного начальства либо подпись королевы. Безусловно, у вас есть бумага с подписью королевы?

Катарина прошептала нечто нецензурное.

– Сеньор, мне кажется, кое-чего не понимает. Эти бумаги обязательны для исполнения. И для вас, и для вашего начальства. Для всех.

Ответом ей стала победная улыбка.

– Мое начальство – возможно. Спорить не буду. Но я – нет. Я исполню приказ о переводе подследственного тотчас же, как получу его, но получу от того, кто имеет право таковой мне отдавать. Прошу прощения!

Вот подонок! Нашел лазейку! Тут я не выдержал:

– Позвольте, сеньор комиссар, ведь вы только что сказали, что меня вообще освобождают! Что фирма отзывает все заявления сотрудников!

Катарина посмотрела на меня с удивлением. Этого она не знала. Странно. Комиссар развел руками:

– Прошу прощения, сеньор, они передумали. Дело будет заведено.

Я сжал от злости кулаки. Сволочи!

На лице Катарины застыло недоумение. Не трагедия, не растерянность – недоумение. То есть он в своем праве. Она найдет управу, как же иначе, подключит всех, кого можно, однако этот раунд не за ней. Ее растерянное лицо было мне как бальзам на душу, каюсь, но проблема имела и иную, более важную сторону: корпус не всесилен. Над этим стоило задуматься.

Я верил в обратное, знал, что это так. Может, королева и марионетка в чьих-то руках, но в повседневной жизни страны, скованной вековыми цепями традиций, ей позволено многое. А все, что позволено ей, можно и ангелочкам. Так я считал до сего дня, а вместе со мной и вся планета.

Тут же я пришел к еще одному выводу. Какой-то вшивый офицер гвардии, следователь, ставит палки в колеса офицеру корпуса? Телохранителю королевы? Представителю пусть и не всемогущей, но находящейся над законом структуры, бойцам которой позволено почти все? Не стоит недооценивать ангелочков, это чревато, и Виктор Кампос не может этого не понимать. То есть за порогом этого заведения идет самая настоящая война.

От последней мысли прошиб пот, я понял, почему здесь мне было эти дни безопаснее. Следователь куплен, как и его начальство и многие коллеги, но они не могут сделать все СОВСЕМ не по закону. Они тоже скованы цепью, и на сей раз эта цепь сработала в мою пользу.

Озадачивало, насколько осмелел Виктор Кампос. Его шестерки открыто фабрикуют уголовные дела, не опасаясь ни бога, ни черта, ни ее величества, посылая подальше людей ранга Катарины. Потянет ли он войну с такой структурой?

Меня не отпустят. Теперь не отпустят. Этот следак засветился, как и Феликс, их в итоге прижмут или завалят, но это произойдет позже. Хефе пошел ва-банк, раскрывая козыри, и в этой ситуации передача меня в лапы Катарины – поражение. Как только Катюша покинет камеру, пусть даже на минуту, связаться со своими, я не дам за свою жизнь и ломаного центаво. Интересно, понимает ли она это? Должна понимать, не маленькая!

Да, понимает. Последняя моя мысль отразилась на ее лице, стервочка ободряюще подмигнула.

В следующую секунду существо, сидящее напротив меня, молнией сорвалось со своего места навстречу ничего не ожидающему комиссару. Удар. Еще удар.

– Ох йо, – выдал он фразу на непереводимом испанском. Рука его выгнулась за спиной под очень большим, на грани фола, углом. – Ты что делаешь, сука! Это нападение на сотрудника гвардии! Ты еще пожалеешь об этом!