Буря и пламя - Элейн Хо

что он поймет мое горе, если не мог отплатить ему тем же? Ярость слепила меня, заставляла искать одни недостатки, всеми путями оправдывать свою ненависть.

Эта ссора казалась сперва незначительным эпизодом в истории моей жизни, пылинкой, пролетевшей перед ураганом. Тогда я еще не догадывался, что именно она стала началом конца.

Немесис

Глава девятая

Во сне Эрис парила над стеклянной пустыней. Вдалеке мерцал белый Кешгиум, точно призма в лучах солнца. Даже на расстоянии чувствовался запах благовоний, витавший над городом. Никогда ей уже от него не избавиться.

В воздух тянулась целая стена из роз, пробиваясь сквозь прозрачное стекло, заменившее земную твердь. На толстых стеблях цвели бутоны тех же оттенков, что и в саду возле виллы Виктории в то злополучное утро, – пурпурных, бордовых и розовых.

Их корни уходили глубоко в бездонную черноту и извивались в поисках влаги. Эрис покачала головой. Бесполезно. Кешгиум выпил из этой земли все соки, он беспощадно впитал их до последней капли.

Если здесь ничего нет, может, подняться? Девушка расправила плечи, стряхнула песок, припорошивший ямку меж ее ключиц, и полезла по стене, хватаясь за узловатые ветви. Инстинкт подсказывал ей, куда тянется каждая из них, где переплетаются стебли, даже сколько всего шипов на стене и сколько лепестков в каждом бутоне.

Стебли гнулись под ее весом. Оказалось, что они оплетают городские известняковые стены. Эрис поползла по ним, раздвигая ветви. Она двигалась на ощупь, нащупывала под стеблями стены и остов здания: два этажа, чердак, кровать, в которой сегодня никто не спал, кресло-качалка, пузырек из-под лекарства – это что, дом Виктории? – чего бы она ни коснулась, к пальцам липла сажа. На языке появился угольный привкус.

– Вот ты где! – воскликнул высокий, отрывистый голос.

Стеклянная пустыня блеснула в лучах света, и перед ней на согнутых ветках появились мальчик и девочка лет семи-восьми. Лица у них были загорелые и красивые, как у херувимов. Они махали Эрис, спеша привлечь ее внимание. На девочке была темно-красная туника, на мальчике – коричневато-черная.

– Сперва с гостями надо поздороваться, – с укором сказал мальчик своей маленькой спутнице.

Девочка закатила глаза и откинула назад прядь темных волос.

– Чудо, что она вообще появилась. Привет, Эрис.

– Вы знаете, как меня зовут? – изумилась Эрис. – Кто вы такие?

– А ты уже нас забыла? – спросила девочка и надула губки. – Мы розы! Те самые, что росли у тебя в саду. Непросто расти в омертвелой земле, но нам так хотелось поглядеть на сияющий город, который мы должны были…

– Изучить, – вставил мальчик.

– Да, изучить, – подтвердила девочка.

– А что случилось с домом Виктории? И с городом? – спросила Эрис.

– Город спалили люди, – махнув рукой, ответила девочка. – Недовольный народ.

– Не волнуйся, твои сестры не пострадали, – добавил мальчик. – Старшая сильно-сильно злится. У меня ветки дрожат, когда она рядом, – уж очень громко кричит.

– Ты нам скажи, что это такое? – спросила девочка. По стеклу побежала какая-то бурлящая липкая жидкость, заливая розовую стену. Мгновение – и Эрис оказалась в ней почти по пояс.

– Они целыми днями ее на нас льют, – пожаловалась девочка. Она запрыгала в топкой жиже, точно ребенок в ванне, полной воды, а мальчик уселся на сплетении ветвей и опустил в нее ноги.

– Всяко приятнее, чем мертвая земля, в которую уходят наши корни, – заметил он. – Мы любим с ней играть!

Эрис обмакнула палец в жижу. На ощупь та оказалась густой и маслянистой. Девушка подняла руку. С нее, точно лава, закапали вязкие капли. Палец отяжелел, точно на него надели тяжелое дорогое кольцо. Легкие наполнились едким горьким воздухом. Эрис закашлялась.

Деготь.

Она кинулась к детям.

– Бегите отсю…

В мгновение ока рядом занялось оранжевое пламя – незваный феникс посреди черной бурлящей бездны – и распалилось ровным кругом, источая клубы черного дыма. Одежды детей, перепачканные дегтем, тоже вспыхнули. Мальчик с девочкой исчезли за стеной алого огня. Эрис упала на спину, закрываясь руками.

Она стала торопливо искать прореху в огненной пелене. Жар иссушил ей кожу, густой дым забивал горло. Огонь взревел со страшной силой и вскоре заглушил детские крики.

В приступе паники Эрис прыгнула в пламя – другого выхода не было – и оказалась в пучине горящего дегтя. Руки тотчас заалели, опаленные жаром. В воздухе летал пепел и кусочки золы.

– Где же вы? – выкрикнула девушка, пытаясь раздвинуть руками дымную завесу. Огненный круг, сужаясь, подбирался к ней все ближе.

Огонь обжег глаза. Она закричала и закрыла лицо руками.

– Нет, нет, нет, нет, Эрис, пожалуйста, не бросай нас, только не сейч… – долетели до нее детские крики.

Эрис проснулась, тяжело дыша. В окно лился солнечный свет. Щеки у нее увлажнились от слез, а кругом была вода. Снова уснула в ванне. Перед тем как в нее лечь, ей пришлось снять доспехи, и несколько минут она просто лежала, наслаждаясь каждым вдохом – даже измученный тоской любовник меньше радуется долгожданному поцелую. Так, значит, она задремала. Эрис поджала губы. Не стоило в очередной раз спать без брони.

Вода была до того соленой, что удерживала ее на поверхности. Кристаллики соли украшали всю комнату и мерцали в лучах солнца. Сама ванна – вытянутая и неровная – была обязана своей формой солевым перегородкам, затвердевшим внутри нее. Чудовище предупредило, что пить воду отсюда не стоит – жажда только усилится, – так что Эрис просто побрызгала ее на лицо, чтобы смыть слезы. Несколько капель упало на губы, и их сильно защипало.

Последняя мольба детей эхом отдавалась у Эрис в ушах. Память сохранила лишь отдельные эпизоды сна, он рассыпался, точно опаленные крылышки мотылька. Пылающие розы, горящий город, залитый дегтем, обнаруженным ею на стене. Должно быть, восстание у ворот, от которого она убежала, уничтожило городскую ограду, и разъяренный народ поджег не только дома, но и цветы.

Но ведь сны – это не реальность. Наверное, ей только почудилось, что это все взаправду, как было, когда она увидела руки, появившиеся из крови маленькой пантеры. И все же Эрис принялась разглядывать свои пальцы, выискивать на них следы дегтя. Но нет, на них были разве что мозоли, а кожа сохранила здоровый розоватый оттенок. Девушка ощупала лицо. Никаких ожогов.

Просто ночной кошмар, заключила она. Болезненный сон, порождение ума, который еще не привык к новому месту. Надо выбросить его из головы.

Судя по яркому свету, был уже самый разгар утра. Коря себя, Эрис выбралась из воды. Опоздать на самый первый урок – не лучший способ произвести хорошее впечатление.

Чудовище поинтересовалось, нужна ли ей новая одежда, и она попросила длинную рубашку, чтобы доспехи не натирали кожу. И теперь каждое утро в уголке у двери в спальню ее ждал аккуратный белый сверток. Сегодня она забрала рубашку с собой в ванную, надела ее, а потом попыталась одновременно обуться и натянуть доспехи, попрыгав на полу. На небольшом соляном столбике стояла бутылочка с маслом, а рядом лежала тряпочка – их хозяин замка оставил тут по собственной воле, чтобы Эрис могла обработать броню и та не растрескалась.

До Главного зала Эрис добиралась бегом. Чудовище стояло, вперив взгляд в пол и наклонившись вперед. Могучие руки хозяин замка сцепил за спиной. Его одинокая фигура тронула Эрис. Сколько же он тут живет в полном безмолвии?

– Простите за опоздание, – запыхавшись, сказала она.

Он распрямился и поглядел на нее.

– Нестрашно. Привыкать к новой обстановке всегда утомительно. А теперь пойдем.

* * *

Замок возвышался на островке земли, окруженном бездонной пропастью. С лесом, засыпанным пеплом, его соединял лишь длинный мост. Чудовище миновало обрушившуюся стену и двинулось в обход замка. Потом стало спускаться к подножию скалы. Стопы у Эрис ныли – еще не успели зажить после долгого путешествия. Она придерживалась за стену, чтобы не упасть, и шипела от боли.

Они спустились в неглубокую впадину. Черная тень каменного замка заслонила их. Кругом валялись обломки мраморных колонн, на которых когда-то были фрески, а теперь почти не осталось краски. Чудовище остановилось у края пропасти.

– Когда-то здесь был ручей, – рассказало оно, кивнув на гладкие камни, нагретые солнцем. –