Семейные тайны - Энн Мэтер

Кэсс с трудом сглотнула.

— А разве это не правда?

— Конечно, нет, — вспыхнул Роджер, а затем, словно не в силах выдержать прямой взгляд серых глаз Кэсс, склонил голову. — Похоже, тут замешана моя дружба с Валери Джордан? — пробормотал он. — В конце концов, разве мужчина не имеет права состоять в приятельских отношениях с женщиной? Бог свидетель, дома мне этого никогда не хватало. Между нами нет ничего серьезного. Просто мне с ней хорошо, вот и все.

— Хорошо? — с горечью переспросила Кэсс. — Значит, вот как ты это называешь? — Она скривила губы. — И сколько же на сей раз будет продолжаться эта… дружба? Неделю? Месяц? Полгода?

— Не знаю. — Роджер раздраженно поднял голову, словно догадавшись, что просьбами от Кэсс ничего не добьется. — И потом, какая разница? Только не делай вид, что ты ревнуешь. Почему я не могу пожить свободно, как мне этого хочется? В моей жизни слишком мало хорошего.

Кэсс затаила дыхание. Что он такое говорит? Неужели он предоставляет ей возможность вырваться на волю? Распрямив плечи, она спокойно заявила:

— Я согласна.

— Согласна?

Роджер был явно сбит с толку, и Кэсс воспользовалась его секундным замешательством.

— Да, — еще более уверенным тоном подтвердила она. — Согласна. У нас нет ничего общего. Я уже… уже давно думала об этом. И я готова дать тебе развод.

— Что?! — На лице Роджера недоумение сменилось внезапной яростью. — Черт побери, что ты несешь? При чем тут развод?

— Но ведь ты сказал, что…

— Проклятье, я помню, что сказал, но о разводе я и не заикался. Ты думаешь, я спятил? — Он уставился на Кэсс так, словно это не он, а она лишилась рассудка. — И ты всерьез считаешь, что я способен отказаться от этого брака только потому, что скверно вел себя? — Он издал краткий и горький смешок. — Сука! Надеялась, что, сбежав и выставив меня на посмешище перед стариком, заставишь дать тебе свободу?

Кэсс вскинула голову, и под градом его грубых слов от ее хрупкой надежды остались лишь осколки.

— Ты… ты не заставишь меня жить с тобой, — неуверенно возразила она. — Я не ребенок…

— Да, ты не ребенок, — подтвердил Роджер, шагнув ближе и устремив на нее мстительный взгляд. — Но тебе известно, что скажет Гвидо, когда узнает о твоих планах. Он хочет, чтобы этот брак сохранился. Он потратил уйму времени и сил на мое обучение, чтобы я мог последовать по его стопам. Как, по-твоему, он отнесется к заявлению, что ты хочешь развода?

— Он поймет, если я объясню, что у тебя была связь с…

— Прежде он этого не понимал, — издевательски напомнил Роджер. — А что, если я расскажу ему о тебе? О том, как ты относишься к сексу? О том, что ты отказываешься спать со мной? Почему мы так и не подарили ему внука, о котором он мечтает?

— Ты этого не сделаешь!

— Как бы не так! — Роджер подступил еще ближе, и, хотя Кэсс попыталась уклониться, его ладони легли ей на шею. — Сделаю, можешь мне поверить. Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы доказать: не моя вина, что этот брак на грани распада. Чего мне терять? Чувство собственного достоинства немногого стоит, если борешься за жизнь!

— Не надо мелодрам! — С этими словами Кэсс подняла руки и попыталась высвободиться, но хватка Роджера оказалась слишком крепкой. — Ты борешься за жизнь? Не смеши меня. Так выглядит дело только с твоей точки зрения.

— Как бы оно ни выглядело, я прав, — непререкаемым тоном возразил Роджер, и на его лице отразилось удовольствие при виде беспомощности Кэсс. А пальцы еще сильнее вдавились в мягкую кожу на ее шее. — Так почему бы тебе не быть хорошей девочкой и не собрать поживее вещи?

— Нет!

Пальцы Роджера почти угрожающе сжались. Он не отважится на убийство, с надеждой подумала Кэсс, этим он достиг бы противоположных результатов. Роджер приехал сюда совсем за другим.

— Не говори так, — произнес он, когда минутный приступ ярости прошел. А затем вновь сменил тактику, и его захват убийцы превратился в нежное объятие любовника. — О, Кэсс, Кэсс! — выдохнул Роджер, касаясь уголка ее губ. — Если бы ты только перестала сопротивляться, как хорошо нам могло бы быть вместе! Ты же знаешь, я не собственник. Мне не нужна абсолютная верность. Я не стал бы возражать, если бы ты немного… развлеклась — сейчас или позже. Точно так же, как поступаю я…

— Пусти меня!

В сверхчеловеческом усилии Кэсс вырвалась из его рук, дрожащими пальцами потирая шею — словно пытаясь стереть с кожи прикосновение пальцев мужа. Она была унижена и оскорблена, но больше всего боялась власти Роджера над ней. Кэсс без тени сомнения знала: то, что Роджер сказал про отца, — правда. Роджер заменил Гвидо такого сына, которым следовало бы стать Бену, ибо тот обманул ожидания отца. Когда пришло время действовать, оказалось, что Бен не готов пожертвовать своими амбициями ради компании, и Кэсс понимала, как уязвлен этим отец. Как же она может позволить Роджеру рассказать Гвидо правду об их браке? О том, что она вышла замуж за Роджера лишь благодаря слепому порыву, что физическая сторона их брака оставалась фарсом, что именно она своим поведением заставила Роджера искать другую женщину? О том, что ее отцу никогда не видать долгожданного внука, поскольку супруги давно уже занимали отдельные спальни?

Роджер быстро утратил ту малую толику терпения, которой обладал. Кэсс поняла это, едва взглянув ему в лицо, и ужаснулась. Все козыри были у него на руках. Роджер знал это, как и сама Кэсс, и, кроме того, она понимала, что поездка в Италию может стать лишь временным спасением. Вероятно, она не отличалась смелостью, но мысль о том, что Роджер расскажет ее отцу правду об их браке, всегда пугала Кэсс. Гвидо не понял бы ее — ни за что на свете. Это известие погубило бы их дружбу. Гвидо был достаточно старомоден, чтобы считать священной роль женщины в браке. Несмотря на развод с Софи, Гвидо по-прежнему чувствовал себя в долгу перед ней, и алименты, которые он платил, во много раз превосходили сумму, полагавшуюся ей по закону. Даже Диана, при всех своих хваленых взглядах на женскую эмансипацию, считала своим долгом проявлять покорность мужу, и Кэсс догадывалась, что у нее появилось бы несколько братьев и сестер, если бы инфекция, которую Диана подхватила после рождения дочери, не сделала опасной последующую беременность. Услышав, что дочь, единственная родная кровинка, как любил выражаться Гвидо в минуты прилива нежности, обманула его, он был бы глубоко оскорблен, и хотя Кэсс мечтала о свободе, такую цену за нее она не могла позволить себе заплатить.

— Ну так что же? — требовательно произнес Роджер. — Чего ты ждешь? Собирай вещи. Мы уезжаем.

— Нет!

Несмотря ни на что, Кэсс претило безоговорочное подчинение. Господи, думала она, даже если ей придется уехать домой, она себе выговорит хоть немного свободы.

— Что ты имеешь в виду? Что это еще за «нет»? — Роджер снова шагнул к ней, и Кэсс выставила вперед руки, останавливая его.