Поцелуй феи. Книга 1. Часть 1 - Иван Сирфидов

Рун, и при тебе чудеса иначе чем из крайней необходимости, а когда я верну свою способность уйти домой и нам придёт пора расстаться, я поцелую тебя на прощанье по-настоящему, без увёрток и обмана, если ты сам того захочешь. А если я нарушу своё обещание поцелуя, позор мне и бесчестие. И ещё, если я стану нарушать обет не творить без нужды для тебя и при тебе чудеса, за каждое такое нарушение я буду должна тебе лишний прощальный поцелуй. Всё.

Они расцепили руки.

– А последняя часть зачем? Про лишние поцелуи, – полюбопытствовал Рун.

– Я ведь фея, мне нравится творить чудеса, – объяснила Лала. – Так я точно удержусь от соблазна.

Она протянула ему ладонь, показывая, что собирается встать. Он подставил ей свою руку, она грациозно поднялась, и он, как и утром, вдруг притянул её к себе.

– Ой, – выдохнула она от неожиданности.

– Проверка, – изрёк он добродушно. – Ну как? Есть разница?

Лала прижалась к его груди.

– Ну вот, так гораздо лучше, – буркнула она.

– Что, правда есть разница? – не поверил Рун.

– Огромная. Ты больше от меня ничего не ждёшь. Я это чувствую. Ты обнимаешь меня не ради магии. А всё-таки грустно. Будет без чудес.

– Так ты твори украдкой, когда я не вижу.

– Разве так интересно? – возразила Лала. – Рун, феи творят волшебство для других. Это приятно. А для себя. Ну и что. Тогда оно просто волшебство.

– Зато ты теперь обретёшь могущество.

– Ну да, ради могущества можно и потерпеть.

– Вот возьму и всё же не влюблюсь в тебя. И что ты тогда будешь делать? – рассмеялся Рун. – Все твои терпения окажутся напрасны.

– Наивный ты и самоуверенный сильно, Рун, – произнесла Лала умиротворённо.

– Слушай, а что значит «без увёрток и обмана», – спросил Рун. – Как можно поцеловать с обманом?

– Можно заколдовать тебя, чтоб ты думал, будто я тебя поцеловала. Чтобы пригрезилось тебе. Или просто коснуться губами на мгновенье формально и сказать: «всё». Или превратить лягушку какую на минуту в подобие себя, и вот тебе фея, целуй на здоровье. Мало ли способов.

– И ты на это способна?

– Ну я же сказала: «без увёрток и обмана». Тебя так волнует мой поцелуй? – впилась она взглядом в его лицо.

– Да просто любопытно было, что за увёртки. Значит, можно лягушку в фею? Фу! Опасные вы существа.

– Девушке надо уметь защищать себя. Думаю, лягушка сильно не обиделась бы, – счастливо улыбнулась Лала.

– Ну вот, наконец ты снова засияла, – порадовался Рун. – Что, пойдём?

– Нет, – попросила Лала. – Ещё немножко. Всё равно теперь тебе реже придётся это делать. Тратить-то магию не на что почти. Крыльям её много не надо. Буду копить просто. Сейчас мне ещё хочется. Погреться в счастье.

***

Солнце ещё и не думало клониться к закату, а Лала совершенно выбилась из сил. Рун постелил ей свою куртку, а сам стал готовить место для костра.

– Будем сегодня есть грибную похлёбку и печёные грибы, – объявил он. – Кроме грибов у меня ничего нет. Я планировал всё же охотой тут промышлять по пути, силки там поставить, зайцев ныне в лесу много, но раз уж ты мясо не ешь, придётся налегать на грибы.

– Грибки это хорошо, – расслабленно кивнула Лала. – Научи меня варить похлёбку, Рун, я буду тебе помогать, а то я не умею.

– Что тут учиться, чистишь, обмываешь, режешь, да варишь, пока не сварятся, только главное ядовитых не наложить. Соль у меня есть.

– Я просто никогда не готовила. Ничего кроме зелий.

– В деревне у меня всё же бабуля готовит. Не ходил бы в лес, тоже может не умел бы. В лес бабулю не возьмёшь. С собой ради готовки. Научу потом, мне не жалко, сегодня отдыхай, раз устала так.

– Спасибо, Рун. Ты добрый и заботливый. Хочешь, я белочек попрошу нам орешков найти, – предложила Лала и вдруг спохватилась. – Ой, мне же нельзя теперь.

– Ну, теоретически можно, сколько угодно, просто ты мне много задолжаешь. Сама знаешь чего.

Лала густо покраснела, правда Рун был так занят костром, что не заметил.

– Не мечтай даже, – чуть гневно сказала она.

– Да я и не мечтаю. А ты деньги можешь наколдовать?

– Монетки наверное нет. Самородок какой или камушек драгоценный может и смогу. Только трудно это. И магии много надо. Было бы просто, Рун, все бы наколдовывали. Магия вообще дело непростое. Предметы из ничего тяжело сотворять. Преобразовывать легче. Но они норовят обратно обратиться. Поколотят тебя, если продашь кому самородок, а он булыжником станет. Тут алхимия надёжней – если алхимией свинец в золото превратить, он назад уже не обратится. Но алхимию я не разумею. Феям алхимия ни к чему.

– Если самородок станет булыжником, тут не поколотят, а пожалуй и повесят, – молвил Рун.

– Ой! – ужаснулась Лала.

– Фею всё-таки неправильно просить, чем тебя одарить, Рун. Если только она сама тебе это не предлагает, – поведала она после недолгого молчания. – Ну, или если она не фея трёх желаний. Фея всегда сама решает, чем одаривать. Деньги феям неприятны. Но если фея видит, что человек нуждается и очень бедный, может одарить и деньгами. Хотя и бедному они порой не приносят счастья. А наоборот. Нажитые колдовством, а не трудом, деньги опасны. К погибели часто ведут. Ты хочешь, чтоб я в награду тебе наколдовала денег?

– Деньги конечно никому не мешают, – отозвался Рун спокойным голосом. – Но я же говорил, не надо мне награды, поймал тебя не специально, потому и отпустил, давай уже не будем больше это обсуждать.

– Ты теперь мне помогаешь вернуться. Не бросил меня. Должна же я буду тебя за это вознаградить.

– Мерзко брать награду за помощь кому-то в беде, – произнёс Рун. – Я бы не хотел так опускаться сам в своих глазах. Честь ведь есть не только у аристократов. А в желании награды за такое, как ни крути, бесчестье. К тому же ты уже дала мне награду – договор со зверями. Разве эта награда не велика? Чудо чудесное. А ещё нужно помнить, что я вообще-то причина всех твоих бед. Я бы хотел, чтобы в награду за мою помощь… мы бы вообще никогда больше не поднимали тему о награде. Просто чтоб не чувствовать себя замаранным в мерзости.

– Если рассуждать как ты, Рун, выйдет, что награды вообще ни за что не полагаются. Но упрямый ты. Ладно. Больше не заикнусь о награде никогда. Честь и для моей семьи не пустой звук. Только… не все дары мои тебе ты перечислил. Самый главный не указал. Обидно как-то.

– И какой