Последний бриллиант миледи - Ирэн Роздобудько

Дочитать она не смогла. Влада со страхом смотрела, как сестра, обхватив голову руками, стала бегать по кухне, сметая на своем пути табуреты, потом на пол полетели тарелки…

В приступе гнева Жанна была прекрасна – ее глаза и щеки пылали, тугой пучок волос распался и они волной рассыпались по плечам. Влада никогда не видела сестру в таком состоянии.

– Сволочь… – шептала Жанна. – Я убью тебя, сволочь!

Наконец она затихла и, не отрывая ладоней от лица, сползла по стене на пол. Влада бросилась к ней с валидолом, но та отвела ее руку и посмотрела на сестру совершенно спокойным взглядом. Влада содрогнулась: это был холодный взгляд человека, принявшего решение. Больше они не разговаривали. Влада наблюдала, как сестра листает страницы адресного справочника. Наконец она нашла то, что искала, сделала коротенькую запись на листке бумаги, положила его в карман плаща и стала быстро собираться.

– Ты куда? – спросила Влада. – Я пойду с тобой, уже поздно…

– Оставь! – Это было сказано таким тоном, что Влада не осмелилась возразить.

– Я скоро вернусь! – крикнула Жанна, заглядывая к Максу.

Ответом ей была тишина. Тишина и темнота…

* * *

Она не вернулась… Утром следующего дня Влада изо всех сил трясла Макса за плечо, но он смотрел на нее сквозь сон и поводил в воздухе рукой, словно отгоняя назойливую муху. Влада решила подождать до вечера. Вечером Макс выполз на кухню и жадно пил из крана ржавую воду. Грязная рубашка прилипла к его спине. Влада только сейчас заметила, как он похудел.

– Ты не знаешь, куда подевалась Жанна, ее нет почти сутки? – решилась спросить она.

Макс оторвался от крана и глянул на нее мутными глазами:

– Она имеет право… Я слишком долго мучил ее… Она заслуживает лучшего.

Такой ответ Владу не устроил. И она еще полночи обзванивала всех знакомых, друзей, потом – дрожащей рукой набирала номера моргов и больниц. В милиции ей сказали, что подавать в розыск нужно после трех дней отсутствия пропавшего.

На следующий день, выйдя на кухню, Макс застал Владу в той же позе у телефона. Он уже выглядел лучше.

– Где Жанна? – спросил он. – Она звонила?

Влада молча покачала головой. Макс быстро оделся и выскочил из квартиры. Он вернулся вечером, и по выражению его лица Влада поняла, что поиски не дали никаких результатов…

Потом они подали в розыск. И началась череда вызовов в отделение милиции, визитов следователей и бессонных ночей, когда они сидели на кухне, не спуская глаз с телефонного аппарата.

Так прошел месяц.

В один из таких вечеров случилось то, о чем Влада до сих пор вспоминала с ужасом… Еще в начале поисков Макс потерял сон, изнурял себя бесконечной беготней по улицам города, по сто раз на день заходил к знакомым с одним и тем же вопросом: не видели ли они Жанну, и в итоге – попадал в отделения милиции, избитый и пьяный. «Кажется, у него поехала крыша!» – говорили Владе друзья.

Она не верила, пока не случился тот приступ, во время которого Макс почти что разгромил квартиру и едва не прирезал соседа, который зашел поинтересоваться, что происходит.

Именно тогда он, находясь в состоянии крайнего отчаяния и безумия, схватил Владу за плечи и вдруг затих:

– Жанна!

Вспоминая этот миг, Влада понимала, почему не позволила бригаде санитаров, которую вызвали соседи, забрать Макса. Никто и никогда не обращался к ней – пусть и с чужим именем – с такой нежностью.

– Жанна… Жанна… – повторял Макс, сжимая ее плечи, погружаясь лицом в ее волосы. На какое-то мгновение она почувствовала, что сама теряет рассудок, представила, что все самое страшное позади, что она и есть Жанна, новая Жанна, которая вернулась, которая давно ждала этой нежности. Но Макс тут же оттолкнул ее:

– Ты – не Жанна…

Он опустился на стул и заплакал – так страшно, как это могут делать только мужчины. В дверь уже стучали, звонили, и Влада, воспользовавшись моментом затишья, заставила Макса выпить несколько таблеток снотворного и только потом открыла дверь.

С этого дня она стала закрывать Макса в комнате, давала ему лекарства и решила начать собственные поиски. А для этого нужны были деньги. Много денег…

* * *

Влада проснулась в половине девятого. После ужина с Максом она заснула не раздеваясь, усталая и раздраженная чтением его безумного опуса. Как всегда, она должна была зайти в комнатушку Макса, влить в него, полусонного, очередную порцию лекарств, убрать, вынести мусор, оставить еду, воду и стопку чистой бумаги. Эти утренние визиты в обитель отшельника становились для нее все более тягостными. Но дело понемногу сдвинулось с места, и бросать все на полпути не имело смысла. Ей все же удалось вытянуть из Макса историю с похищением романа и связать ее с исчезновением сестры. Полтора года назад она даже высказала свою гипотезу следователю, и тот поговорил с Дартовым, который теперь имел не только славу, но и коттедж в престижном районе города и личного телохранителя. После разговора следователь заверил Владу, что она ошибается, и посоветовал не вмешиваться в ход дела. Правда, он скрыл то, что встреча имела весьма неофициальный характер и состоялась в элитарном ресторане «Националь».

– Вам не стоит распространять сплетни о таком человеке, как Дартов, – миролюбиво сказал следователь. – Вы же не хотите отвечать перед судом за клевету?

Влада, конечно, этого не хотела. Она поняла, что подступиться к такой фигуре, как известный писатель и общественный деятель Дартов, сможет лишь тогда, когда будет иметь возможность войти в круг его общения.

Эта мысль пришла к ней в одну из ночей, когда она с тревогой прислушивалась к тяжелому дыханию Макса, спавшего в своей комнате прямо на полу. Но это окружение было для нее чужим. Влада это знала наверняка. Там были мужчины со «стерильными лицами» – такие лица она видела в старых кинолентах: мужественные скулы, четко очерченные брови и губы, а главное – фанатичный взгляд честного борца за справедливость. Однажды, когда ей было лет десять, пересматривая фильм «Адъютант его превосходительства», она спросила у отца: ходит ли главный герой в туалет? Положительная ответ стал для нее пулей в сердце – Влада была шокирована. С тех пор, рассматривая портреты сильных мира сего, она представляла, что у этих небожителей такие же нужды, как и у всех других людей. И это позволяло ей никогда и ни перед кем не комплексовать.

За свои двадцать семь лет Влада сменила кучу профессий и теперь радовалась, что многочисленные записи в «трудовой книжке» уже не играли такой серьезной роли при приеме на работу. Ей никогда не казалось геройством то, что лет десять назад воспевалось в печати, – «тридцать лет на одном месте» или «трудовая династия Сидоренко отработала на родном заводе в целом сто двадцать лет!» Она и тогда с ужасом представляла себе этих людей, связанных по рукам и ногам определенной профессией, которые из года в год ходили одной и той же дорогой, видели одни и те же лица и сами становились частью безликой массы, биоматериалом для ненасытного молоха системы. У нее сформировалось довольно ироничное отношение к жизни, а внутренний протест заставлял вечно идти против течения. Даже если это было во вред себе. По велению неведомой ей силы она должна была делать все иначе, чем это делают другие: сидеть, когда все стоят, смеяться в самые торжественные моменты и бесноваться посреди моря благодушия.