Недоросль имперского значения - Дмитрий Луговой

– И науки разные там же постигал. Пока коровам хвосты крутил, не иначе. С настоятелем ты недавно ведь познакомился? Или у вас там хутор опальных академиков случился?

– А ты откуда знаешь? – перешёл я в контрнаступление. – Щербачёв поведал?

– И поведал. – не стал отпираться Мишка. – Подозрителен ты ему. Кабы не письмо настоятеля, сидеть тебе сейчас в сыскном, да рассказывать про своё житьё-бытьё.

Внутри прямо похолодело всё – этого только мне не хватало. Если уж жизнь человеческая здесь ни в грош ни ценится, то пытки у дознавателей наверняка вообще на поток поставлены. Для профилактики, так сказать: вначале железом прижгут, а потом только спрашивать начнут. Но сдаваться я всё равно не собирался:

– А ты сам-то хорош! Пешком он учиться шёл, такой простяга, к разбойникам угодил. И в то же время с воеводой знаком, да ещё настолько, что он своими подозрениями поделиться изволил. И отца твоего знает!

– А! – отмахнулся пацан. – Тут и тайны-то никакой нет. А уж теперь, когда от Юраса ушли, и подавно. Дело, в общем, такое…

Мишка коротко рассказал свою историю. Оказалось, что он сын Афанасия Абрамовича Гончарова. Поздний сын… очень поздний. Оттого и любимый по-особому. Но – незаконнорождённый. А если учесть, что Гончаров сам незаконнорождённый сын Петра Первого, то понятно и его отношение к отпрыску. (Это что же – я сейчас тут, на причале, с чумазым принцем беседую? Офигеть!) Однако мой вопрос на эту тему не вызвал у него энтузиазма – Какой там, к лешему, принц? Таких принцев по России возами собирать, да продавать по пятачку за горсть, и то – в базарный день. Правда, таким дедом далеко не каждый похвастать может – в голосе пацана всё же промелькнула гордость. Так вот – рос он, рос, гоняя с крестьянскими детьми по округе – благо отец ещё в пятилетнем возрасте самолично выписал ему вольную, но чем старше становился, тем больше замечал ревность и неприязнь законных родичей Гончарова-старшего. И вот тогда решил малец, от греха податься в Калугу, а если и повезёт, то и в Москву. Отец вначале воспротивился – как так в Москву? – но деваться-то некуда. Старик и сам понимал, что житья Мишке в усадьбе не будет, даже если он признает сына. Посему, пацан был отправлен с обозом в город, но, решив, что караван двигается слишком медленно, на последнем перегоне оторвался от остальных. Так и оказался у банды Юраса. Переживал только за отца – что он там подумает об исчезновении отпрыска. Хотя – время такое – связь редка и ненадёжна. Возможно, что отец ещё даже волноваться не начал.

– Ну вот, – закончил Мишка, – теперь твоя очередь.

А ведь ловко он меня! Теперь не отвертишься. И чего я раньше не выдумал себе правдоподобную историю? Сейчас бы шпарил, как по нотам. Вот интересно, всё ли он мне рассказал? Вообще-то повода сомневаться в его словах не было, но, временами он как будто подбирал слова, стараясь о чём-то умолчать.

– Моя? – я тянул время, собираясь с мыслями.

– Ну, да. Рассказывай!

– Ладно, уговорил.

А! Пусть будет, что будет! В конце концов, он единственный мой приятель здесь. И нам ещё очень долго путешествовать вместе. Надо же кому-то довериться, а то крыша уедет отдельно от меня. И явно, не в сторону дома. Я оглянулся по сторонам – не наблюдает ли кто? Нет. Кругом было вообще безлюдно. Только вдалеке, ниже по берегу, пять пацанов лет семи, зайдя по колено в воду, шарили руками под берегом. Рыбу ловят, или раков таскают. Я вытащил из мешка свою спортивную форму.

– Как думаешь, что это такое?

– Одёжка какая-то странная, – озвучил очевидный факт Мишка. – Особенно туфли. Или это не туфли? А что тогда?

– Всё верно. Одежда и кроссовки. Совсем не туфли, но тоже обувь. Видел когда-нибудь что-то подобное?

– Не-а, – в голосе пацана ни восторга перед необычной вещью, ни энтузиазма не наблюдалось. – Да мало ли чего сейчас не делают? Небось, из неметчины привезённое?

– Какая разница?! Не отвлекайся, – я протянул вещи. – На, потрогай.

Мишка осторожно пощупал ткань, более основательно изучил кроссовки, заинтересовавшись материалом подошвы и, особенно, рисунком на ней.

– Не… немцы такое не делают. Ни пруссаки, ни австрияки. Англия?

– Россия и Америка. Только не сейчас. Через два с половиной века. Вот ещё… – я протянул свой стартовый номер с цветным принтом на нём.

– Ух ты! – Мишкины глаза загорелись при виде Каменного Моста, нанесённого на хлопковый лоскут. Казалось, что он пропустил мимо ушей мои слова о двухстах пятидесяти годах. – Сам рисовал?

– Машина. Рукой такое мало кто нарисует.

– Машина? – переспросил малец явно незнакомое слово.

– Да. Знаешь, как газеты печатают? Вот, это вроде того, только намного сложнее.

– Ага, только не машина, а машина, – кивнул он, сделав ударение на первом слоге.

И тут до него дошло. Его глаза округлились, и он испуганно уставился на меня. Повисло молчание. Мишка перевёл взгляд на ткань, которую машинально перебирал пальцами, после чего испуганно отбросил её в мою сторону. Вскочил на ноги и рванул вверх по горке.

– Мишка, стой! Мишка!!! – я бросился следом.

Мальчишка взял хороший старт, но, куда ему против меня? И всё равно, я догнал его только на середине горки.

– Мишка! – я схватил его за одежду, которая подозрительно затрещала. Пришлось тут же ослабить хватку, и непрочная ткань выскользнула из пальцев. Но пацан больше не делал попыток скрыться. Я взял его за плечи и повернул к себе лицом. Малого просто трясло.

– Мишка! – в который раз повторил я. – Ты чего? У разбойников не боялся, а меня испугался? Да я вообще, может, соврал. Придумал сказку, а ты и поверил.

Не очень правильное начало. Малец сжался, как будто ожидая удара. Нет, так не пойдёт! Надо срочно вернуть доверие приятеля, иначе я точно здесь пропаду.

– Нет, Миш, не соврал. Я и на самом деле попал сюда из будущего. Две тысячи пятнадцатый год. Я настоятелю не врал, тебе не буду, и Ломоносову не совру, если только доберусь до него. И иду-то к Михайло Василичу, чтобы он посоветовал, как дальше быть. А может и помог домой вернуться. Я ведь не просто так в яму какую провалился, или головой стукнулся, а потом очнулся, и – здесь. Это из-за формулы, которую сам же и вывел. Потом расскажу… ты только поверь мне, и не бойся. Я без твоей помощи не то, что до Питера, до Москвы не доберусь – так всё изменилось. Правда. Ну, представь себе, ты вдруг просыпаешься, а вокруг – времена твоего деда, или даже раньше… кто там до него был? И никого не знаешь, и что делать, не представляешь…

– Ты точно головой стукнулся! – Мишка явно оттаял. – Я ж так не бегал никогда. Чуть тебя не сдал с перепугу.

– Так не сдал же?

– Если б ты меня не догнал, точно бы донёс, – честно ответил он. – Надо же! Это сколько получается? Двести пятьдесят два годка! – Мишка присвистнул. – И как там у вас?