Жизнь "Ивана" - Ольга Семенова-Тян-Шанская

«Никудашняя девка» — это такая девка, которая плохо прядет, плохо ткет, плохо работает в поле. Некоторые девки «злые», «карахтерные». Другие — «добру хитры», третьи — «распутные», «шлюхи». Еще другие «хворые». «Девка-то она смирная, да хворая какая-то. Никогда цвету в лице у ей нет, да и глазки все чтой-то слезятся».

Девка должна быть «умная, здоровая, рукодельная и смирная». «Работать куда ее ни ткни». Бывает, впрочем, что какие-нибудь пятнадцать-двадцать пять рублей, даваемые отцом «за девкой», заменяют и здоровье, и ум, и доброе поведение… Отцы и матери падки на это ужасно. Сами женихи на такое денежное приданое совсем не смотрят. Один мужик негодовал на жену своего брата. «Женить-то его женили, да жена-то никудашняя: ни прясть, ни шить. Вы сами знаете, из чего наш брат женится, из рубах да из портков…»

Во-первых, певуньи. В редкой деревне нет такой бабы, которая не знала бы лучше других все свадебные песни. Ее в качестве запевалы и зовут на свадьбы. За «величание» весь хор певиц, составленный, за исключением вот такой запевалы, из подруг невесты и ее родных и родных жениха, собирает деньги, которые потом делятся поровну, но деньги эти, конечно, очень малы, а идут запевать на свадьбах главным образом из-за «угощения» и водки.

Что касается до свах, сватов или поезжан, то их со стороны не бывает. В свахи зовут нередко самую опытную в таких делах родственницу, но специалисткой по такому делу в целой деревне ее назвать нельзя, так как она бывала свахой только среди своих родных. Вообще родственники и их почитание играют огромную роль во всех «торжествах» крестьянской жизни, на свадьбах, крестьянских обедах, поминальных и т.д. На поминальный обед зовутся, впрочем, и посторонние, так как «они помолят Бога за покойника», то есть поспособствуют его водворению в рай (это верование — в связи с мытарством души после смерти и т.п.).

Это зависит вообще от внешнего вида, роста малого. Иногда рослого и видного шестнадцатилетнего мальчика считают уже вполне «женихом», который может любить, дарить девок, а иногда и восемнадцатилетнего, мало развитого малого не принимают в круги. Над маленьким ростом вообще принято смеяться. У всякого маленького мужика или бабы уж непременно есть прозвище: «пичуга», «гусек», «фунтик», «зверек» и т.д. «Маленькая собачка по век щенок», — смеются девушки над маленьким, неказистым парнем.

Прежде чаще встречались целомудренные малые и девушки, а теперь целомудренного малого уже не найти, да и девушек таких совсем мало. В шестнадцать-семнадцать лет малый обыкновенно уже сходится с женщиной. Случается это, при обыкновенных условиях, во время весенних и летних «улиц» или на «вечеринках».

С воскресенья на «красной горке» девки выходят в первый раз на улицу для песен и кругов, и с этого дня вплоть до зимы бывает по всем праздникам и даже иногда по будням на деревне «улица». Водят круги, в которых «ходят малые», выбирая девушек и целуя их, пляшут под звуки «жалейки» и гармоники. Танцуют иногда «по-дамски», то есть «кадрель», и, наконец, когда все старшие уже улягутся спать, кто хочет уходит в «конопи[15]», в кусты, за риги, в солому, и там уж дело доходит до связей. Приблизительно то же самое и на вечеринках: можно уйти в ригу, в сарай. Старшие, разумеется, нередко ругают и бьют дочерей за такие связи; малым же ничего за это не достается.

Малый, разумеется, смотрит на внебрачную связь гораздо легче, чем девушка. Очень нередки случаи, что бросают ту, «которую любили». Но очень часто внебрачные связи кончаются браком. В тех селах, где еще крепко держатся обычая «женить сыновей» и «выдавать дочерей замуж», а не давать им самим жениться, — молодые люди нарочно сходятся, чтобы закрепить свое намерение жениться. Отец и мать легче соглашаются на выбор своего сына, если он скажет им, что между ним и его избранницей есть уже «грех».

Когда малый сходится с девушкой, он ее, понятно, уверяет, что возьмет за себя замуж. Изредка, почти сразу говорит девушке: «Хочу люблю, хочу нет», но это уже обыкновенно продукт городской жизни (московской). Девушка же большею частью надеется выйти замуж за того, с кем сходится. Если малый сосватал себе невесту, были уже «смотрины» и «вино выпито», то даже старшие смотрят совсем снисходительно на то, когда жених и невеста сходятся между собою до брака. Последнее время это даже стало входить почти в обычай.

Если малый живет в батраках, то сходится с женщиной еще легче и обыкновенно с женщиной замужней… Если он живет в батраках у мужика, то с какой-нибудь из женщин — членов семьи, а если у помещика, то с какой-нибудь «стряпухой» (на рабочих), скотницей и т. п. Стряпухи на рабочих обыкновенно даже пользуются славой «гулящих». Я знала одну бабу лет тридцати, жившую в стряпухах (муж ее был в отхожем промысле), которая заведомо была в связи с восьмью рабочими зараз. Это, разумеется, может произойти только «на барских хлебах» (в возрасте начиная от шестнадцати и до сорока лет). И все ее любовники отлично знали, что их восемь. Иногда они, разговаривая (очень мирно) между собою, решали, что нужно общими силами проучить бабенку («отдуть ее хорошенько»), но этого не случалось — верно, она умела каждого умаслить…

Профессионального разврата не существует, но очень легко купить всякую бабу деньгами и подарком. Одна баба очень наивно признавалась: «Прижила себе на горе сына и всего-то за пустяк, за десяток яблоков!»

Бабы и девки очень любят ходить за яблоками в сады к съемщикам. Яблоки покупаются или, лучше сказать, меняются на яйца, а иногда на самоё себя… Нынешним летом был такой случай, что двадцатилетний караульный яблоневого сада изнасиловал тринадцатилетнюю девочку — и мать этой девочки (очень, правда, бедная) помирилась с обидчиком за три рубля. Дня два или три после того «кричала» эта бедная девочка и такой испуганный, забитый вид сделался у нее! Свидетельницами изнасилования были такие же тринадцатилетние девочки, вошедшие в шалаш караульного в тот самый момент, когда он совершал насилие, зажимая девочке одной рукою рот… Девочка потом рассказывала, что когда малый собирался сделать над ней насилие, то говорил ей: «Не бойся, ты ведь не затяжелеешь, тяжелеют только одни бабы», — а когда она хотела кричать, то говорил: «Не кричи, девочка, я тебе рубль дам».