Дочь торговца шелком - Дайна Джеффрис

– У тебя никакой фантазии.

– Известно, что японцы в конце войны расстреливали французов. Некоторые могут быть захоронены именно здесь.

Закрыв ставни, Сильвия повернулась спиной к окну. Она словно о чем-то размышляла, обводя комнату взглядом. Передала Николь белый махровый халат и улыбнулась:

– Пойдем в твою спальню.

Николь уже разобрала завалы книг на полу, но с трюмо беспорядочно свисали стеклянные бусы, а на тумбочке осталась открытой красная губная помада. Пудреница лежала там, где и упала, – в рукомойнике. Рядом с кроватью валялась мятая одежда.

Сильвия подняла пудреницу, и в лицо ей вылетело облачко, заставив чихнуть.

Николь заулыбалась.

Сильвия стерла с лица пудру.

– Очень смешно… Но я хотела поговорить с тобой о магазине. Стоит подумать о твоем будущем.

Николь скорчила рожицу:

– Как, например, о браке с приличным вьетнамцем?

– Папа не это имел в виду.

Николь внимательно посмотрела на сестру, желая рассказать ей о поездке на озеро с Марком, но что-то заставило ее передумать.

– Ты всегда знаешь, как обходиться с папой, ведь правда?

Сильвия слегка покраснела и улыбнулась.

– Насчет магазина. Если у тебя все получится, ты сможешь неплохо заработать. Ведь ты настроена серьезно, да?

– Конечно. Я уже начала наводить там порядок.

– А не хочешь ли ты закончить свою учебу?

Николь покачала головой:

– Не понимаю, каким образом, если я буду управлять магазином.

– Верно. Лучше сосредоточиться на магазине. Папа все поймет.

– Я с нетерпением жду открытия. Сильвия, но почему ты принимаешь лекарства? Я случайно наткнулась на них в ванной.

– Ты рылась в моем шкафчике? – нахмурилась сестра.

– Для чего они? Ты больна?

Сильвия замешкалась.

– Просто головные боли и усталость.

Николь кивнула. После прогулки с Марком понемногу улеглась ярость из-за раздела семейного дела, и она посочувствовала сестре.

– Неудивительно. Ты берешь на себя такую ответственность.

Легкий бриз из открытого окна распахнул муслиновые занавески, по комнате пробежал ветерок.

– Что с домом в Хюэ? – спросила Николь. – Выставлен на продажу?

– Папа нанял человека, чтобы следить за продажей. Он будет жить в доме.

– Что ж, я очень хочу сделать магазин прибыльным.

– Рада этому.

– А ты знаешь что-нибудь про покушение в бамбуковой роще? – вдруг спросила Николь.

Сильвия кивнула:

– И вероятно, покушения будут еще. Правда, решись Вьетминь выступить всерьез, уже были бы жертвы.

* * *

Той ночью Николь опять не могла уснуть. Она открыла ставни и смело посмотрела в темноту, ожидая увидеть призраков. Стояла полная луна, но в саду царила умиротворенность, каждый листик и каждая травинка светились серебром. Воздух был пропитан густыми лесными ароматами, сладкими, как сироп. Николь вспомнила слова парня у магазина. «Вскоре я тебе понадоблюсь». Что за ерунду он говорил? Никто не верил, что они проиграют Вьетминю – французская армия численностью значительно превосходила повстанцев, все это твердили. Но в голове не затихал голос – а что, если все ошибались? Николь слышала, как отец обсуждал подпольную сеть в порту Хайфона. Дорога от Хюэ до Ханоя – пятьсот семьдесят километров, а Хайфон находился менее чем в ста километрах от них. Что, если Вьетминь уже в Ханое и их больше, чем все думают? «Ând`ên oán tra» – «Око за око, зуб за зуб». Что, если знакомый им мир вскоре изменится до неузнаваемости? Николь тряхнула головой. Как бы она ни жаловалась на отца и Сильвию, терять их ей вовсе не хотелось. И если случится самое страшное, кто позаботится о магазинчике шелка и молоденькой девушке смешанных кровей, со смелыми мечтами об успехе и любви?

Скворчала еда на плите, аппетитный пар наполнял воздух. Лиза громко подпевала старой французской песне по радио. Николь смотрела в кухонное окно. После прогулки на озере прошло несколько дней, но от Марка вестей не было. Наступал жаркий влажный сезон, солнце скрылось за облаками. Однако от вида буханки хлеба с золотистой корочкой все казалось светлее. Николь ковыряла кожицу вокруг ногтей и наблюдала за Лизой. Кухарка смолкла, чуть раскачиваясь и нарезая ароматный красный перец.

– Ты закрыла глаза? – спросила Николь.

– Думаешь, я могу резать с закрытыми глазами?

– Что ж, иногда в супе плавает что-то странное.

– Дерзкая девчонка! – Лиза кинула в нее полотенцем для посуды.

Николь пригнулась, потом снова вернулась к ногтям.

– Что у нас сегодня на обед?

– Кролик. Я сама его поймала. А почему ты еще не открыла магазин?

Николь пожала плечами:

– Сейчас во дворе красят, а на кухне генеральная уборка. Слишком стойкий запах может отпугнуть клиентов.

В дверь черного хода постучали. Лиза открыла, и Николь увидела мальчишку, который что-то передал кухарке. Та захлопнула дверь.

– Это для тебя. И кто же отправляет эти записки, бабочка моя?

Лиза передала ей конверт и села, скручивая сигарку.

Николь увидела на конверте свое имя и тут же встала, чтобы выйти из кухни.

– Тайное послание, да? – усмехнулась Лиза.

– Верно! – засмеялась Николь.

Выйдя в холл, она разорвала конверт и сперва глянула на подпись. Марк. Николь с радостью прочла о его предложении встретиться в «Ле Варьете» в четыре часа дня. «Это того стоит», – написал он. Она восторженно вскрикнула и побежала наверх, думая только о том, что надеть.

* * *

Без десяти четыре Николь расхаживала по тротуару возле «Ле Варьете», старейшего и не слишком дорогостоящего театра Ханоя. Чтобы не опоздать и не промокнуть, она села на трамвай, вместо того чтобы идти пешком, но дождь уже закончился, и небо прояснилось. Театр стоял на перекрестке, и от внушительных парадных дверей Николь открывалось каждое направление, откуда мог появиться Марк.

Внутри она не бывала, хотя папа иногда брал их с Сильвией во французский музыкальный клуб «Сосьете филармоник». К разочарованию отца, Николь не слишком прониклась той музыкой. После этого он взял ее на выступление гастролирующего французского театра, который ставил Мольера в Муниципальном театре, известном среди вьетнамцев как Западный. Это было красивое здание с арками и куполами, но этот визит не повторился, только разжег в ней любопытство. Больше всего Николь обожала ходить одна в прекрасный «Синема палас» с арочным входом, который стоял на вьетнамской улочке Чанг Тьен. Из последних фильмов ей понравились «Красные башмачки» и «Три мушкетера».