Штормовое предупреждение - Чжу Шаньпо
Шрифт:
Интервал:
Я выиграла. Наконец-то появился шанс восстановить справедливость для моей матери. Жун Яо говорил, что моя мать была грязной бродячей душевнобольной, которая забеременела от какого-то бомжа, родила меня и в конце концов утонула во время наводнения, забив своим телом сточную канаву… За эту самую злобную в мире клевету я никогда не прощу Жун Яо, пусть бы он хоть сто раз меня воспитал! Я могла прийти к нему с этой фотографией и заставить его склонить передо мной голову и просить прощения, чтобы все люди в городе, которые презирали меня, почувствовали сожаление и уважение. Меня слишком долго обижали, и теперь я смогу покинуть Даньчжэнь с высоко поднятой головой.
Каждый день я надеялась, что мама приедет в Даньчжэнь и заберет меня у всех на глазах, заберет туда, где я смогу каждый день пить молоко и вести достойную жизнь. Я никогда не пила и глотка молока. Однажды я умоляла свою самую близкую подружку, соседку по парте, дочь служащего кредитного кооператива, которая каждый день могла выпивать по стакану молока, я просила ее позволить мне сделать хоть глоток, хоть попробовать – какое оно, молоко. Но она мне отказала. Все потому, что ее мама не разрешала давать молоко другим. «Если хочешь молока, попроси свою маму», – ехидно сказала мне она. Я ненавидела ее и тысячу раз думала, как подлить ей в это молоко крысиный яд. Но она была права. Мне нужна мама, которая будет давать мне молоко. Моя нынешняя жизнь была совсем не достойной. Меня высмеивали, дурачили, на меня смотрели с презрением. Никому не было дела до моей жизни. Если я сама не появлюсь у них перед глазами, они решат, что я давно перестала существовать. Это все было можно стерпеть. Ничего, если я только смогу увидеть маму, то готова умереть перед ними хоть десять тысяч раз.
«Я уйду отсюда!» – в ярости ревела я про себя.
Однако Даньчжэнь был не так уж и плох. Здесь много солнца и обильные дожди, насколько мог охватить глаз – все покрыто буйной растительностью, сочной, пышной и полной жизненных сил. Каждый листик легкомысленно и развратно зелен, каждый сантиметр почвы источает аромат, словно гормоны, каждое дерево и каждый камень находятся в полной боевой готовности. Речная вода кристально прозрачна, облака ничто не загрязняло, а воздух настолько чист, что даже самому маниакально чистоплотному человеку нечего сказать. Не будь тайфунов и наводнений, это, бесспорно, было бы самое чистое место в мире. Здесь круглый год растут самые разные фрукты. Газировка, пиво, кофе, театральные труппы, помада, туалетная вода, стриптиз, баскетбольная команда, джинсы, расклешенные брюки, презервативы, бигуди, порнографические видео, караоке, дискотека, танцевальные вечеринки в темноте, магические шоу… все, что есть в других городах, думаю, было и в Даньчжэне.
Просто я не могла вынести мучений и опустошения, которым подвергал меня ежегодный шторм. С самого объявления штормового предупреждения у меня душа уходила в пятки, на сердце становилось неспокойно, а в мыслях воцарялся хаос, и я не могла найти себе места от страха. Я боялась бури. Она как злой демон, приходящий из мест, которых я не вижу, и уходящий в места, которых я тоже не вижу. В течение этого периода шторм сперва сдернет полог со всего Даньчжэня, а потом затопит весь город. Страх будет окутывать город три-четыре дня, а то и пять-шесть. В эти несколько дней я не смыкаю глаз, боясь, что буря разобьет окно и ворвется внутрь, обесчестит и опустошит меня, а наводнение в один миг затопит дом. На следующий день мой труп смешается с мертвыми птицами и поплывет по улицам, на спине, глядя в небо, с волосами, спутанными, как водоросли, с раздувшимся от воды животом, как у беременной лягушки. Когда стихнет ветер и прекратится дождь, солнце раскинет свои палящие лучи, и мухи и трупные личинки совместными усилиями начнут меня пожирать. Я не хотела, чтобы люди видели мое гниющее тело. Иногда во сне я видела себя тонущей в воде, лежащей поперек стока на улице, преграждающей путь потокам воды, я беспомощна, я томлюсь, отчаиваюсь, горюю, но не могу закричать.
Приход шторма был неизбежен, никто не мог противостоять ему. Почти каждый раз шторм случался летом или на стыке весны и лета, но иногда его приход затягивался до осени или даже до зимы. Когда объявляли штормовое предупреждение, я всегда собирала вещи и готовилась к побегу в более чистый мир. Но я не знала, куда идти. Я никогда не уезжала из Даньчжэня. До моря было рукой подать, и я слышала, что стоит только преодолеть пару горных хребтов, как можно увидеть бескрайнюю лазурную синеву, однако я не смела сделать необдуманный шаг, я боялась попасть на ложный путь. И поэтому я ждала маму, которая придет в Даньчжэнь из мест, которые я не могла видеть, и заберет меня до того, как разразится буря. Когда начиналась гроза, я пряталась в доме, забившись в угол. Рев бури похож на душераздирающие вопли чудовищ, которые один за другим бьют старые, почти полуразрушенные дома из красного кирпича. Как только я закрывала глаза, на меня набрасывались кошмары, и мои крики тонули в шторме. В это время я жадно надеялась, что мама ворвется в дверь, промокшая под дождем, прижмет меня к груди и заберет отсюда самым безопасным путем. Я сидела лицом к двери – мама должна прийти пораньше, я боялась, что если она опоздает хоть на минуту, буря убьет меня. Однако каждый раз меня ждало разочарование. Она не приходила. Я начала верить, что она совсем забыла обо мне. Даже думает, что я давно умерла. Даньчжэня для нее больше не существует.
Поэтому я решила пойти к ней, расспросить ее, а то и оскорбить и спросить с нее все, чего я заслуживаю.
Когда мы были маленькими, мы сами не знали, сколько раз подробно и реалистично описывали наших воображаемых матерей. Их внешность, прошлое, профессия, характер, тон голоса, манеры – с каждым разом становились все совершеннее. Жун Чуньтянь и другие братья без конца спорили, чья мать более красивая и любящая, и даже бились на кулачках. Жун Чуньтянь утверждал, что его мать была из городского снабженческо-сбытового кооператива, он с первого взгляда ее узнал, только не стал сам подходить знакомиться. Жун Сятянь говорил, что его мать была акушером-гинекологом. Она сама приняла у себя роды. Остальную часть истории он выбросил. Каждый раз, когда он приходил в здравпункт, ему казалось, что каждая взрослая женщина похожа на его родную мать.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!