Королевский судья - Сандра Лессманн

Какое-то время судья не мог произнести ни слова. Он смотрел то на одного, то на другого, как будто пытаясь усвоить услышанное. Замерла и Эстер. Она поняла, что ее ложь разоблачили. Гнев Трелонея утих. Он чувствовал только бесконечную горечь.

— Эстер, уйди! — приказал он. — Тобой я займусь позже. Сейчас у меня нет сил.

Она молча повиновалась, но во взгляде, которым она, выходя, одарила троих мужчин, было столько злости, что судья вздрогнул.

— Боже мой, что же с ней происходит? Не понимаю, доктор Фоконе. Но я снова вам признателен. Вы спасли невиновного от незаслуженного наказания. Мэлори, прости, что я тебе не поверил. Мне сразу следовало догадаться. Попытайся в ближайшие дни не попадаться моей племяннице на глаза, не то она выместит всю свою злобу на тебе.

Мэлори вздохнул и вышел из комнаты. Иеремия задумчиво потер подбородок.

— Интересно, почему она хотела избавиться именно от того слуги, который так явно вам предан, — сказал он вполголоса. Он снова сел на стул у кровати и пристально посмотрел на судью. — Милорд, я серьезно беспокоюсь о вас.

— Но мне уже намного лучше, доктор.

— Да, с тифом вы справились, но я боюсь, что вы все еще в опасности. Кто-то желает вам смерти! И этот кто-то снова может попытаться вас убить.

— Я согласен с вами в том, что касается подмененного плаща, доктор, — согласился сэр Орландо, — но не понимаю, почему этот кто-то так все усложняет. Почему было просто не воткнуть мне нож в сердце, когда я валялся там пьяный?

— Чтобы не возбуждать подозрений, сэр. Люди постоянно заболевают и умирают. В этом нет ничего необычного. Но если судью Королевской скамьи заколют на улице, поднимется шум. Начнется расследование, и, возможно, убийца будет найден. Смерть же от тифа списали бы просто на злую судьбу. Пока мы не знаем, кто желает вашей смерти, вы должны быть очень осторожны, милорд. Позаботьтесь о том, чтобы никогда не оставаться одному, пусть камердинер спит в вашей комнате.

— Вы действительно думаете, что это необходимо?

— Я думаю, мы имеем дело с убийцей, который не только хитер, но и крайне решителен. Он выбрал момент, когда вы были беспомощны. А поскольку вы не пьяница, значит, спонтанно воспользовался представившейся ему возможностью. Я не сомневаюсь, что он и в будущем будет ждать любого проявления беспечности с вашей стороны. Вам непременно следует подумать о том, есть ли у вас враг, способный на убийство.

— Я просто не могу себе этого представить, — не задумываясь ответил сэр Орландо.

Иеремия ожидал подобного ответа. Доверчивый судья в самом деле не поможет ему в расследовании. Приступая к осмотру своего пациента, он как бы между прочим спросил:

— Вам что-нибудь говорит имя Джордж Джеффрис?

Трелоней протянул Иеремии руку, чтобы тот проверил пульс:

— Нет, первый раз слышу.

— Студент «Иннер темпла». Вы ведь тоже там учились, не так ли?

— Да, и все еще состою членом.

— Мистер Джеффрис живо интересуется покушением на вашу жизнь. Он помог мне найти ирландца, с которым я с вашего позволения завтра намерен поговорить.

— Я могу написать рекомендацию мировому судье, чтобы он выдал ордер на арест.

— Не нужно, милорд. Этот Макмагон уже сидит в Ньюгейте.

Еще раз смазав мазью хорошо заживающие ожоги на ступнях Трелонея, он накрыл его одеялом. Исхудавшее тело судьи потихоньку начинало обрастать плотью, а светлые волосы темнели. Скоро уже ничто не будет напоминать о болезни.

— Доктор Фоконе, у меня к вам просьба, — сказал сэр Орландо после осмотра. — Сегодня вы еще раз продемонстрировали, насколько при раскрытии преступления важны внимательность и наблюдательность. Я отношусь к должности судьи очень серьезно и всегда стараюсь оберегать невиновных от наветов. К сожалению, иногда я просто не знаю, как поступить, хотя интуиция говорит мне, что очевидное еще не обязательно правда.

Приведу вам пример. Почти три года назад изнасиловали женщину. С ней обошлись так ужасно, что от нанесенных повреждений она скончалась. Подобная жестокость вызвала в городе волну возмущения. Мировые судьи сбились с ног, пытаясь найти виновного, чтобы он предстал перед судом. Вскоре арестовали человека, которого в тот вечер видели с несчастной. Только на основании данного факта его осудили и повесили. Я тогда был одним из судей и, хотя доказательства казались мне недостаточными, ничего не смог сделать, чтобы спасти его. Присяжные в любом случае осудили бы его. Преступление так потрясло людей, что требовалась искупительная жертва, чтобы они снова почувствовали себя в безопасности. И вот около года назад в этом преступлении сознался совсем другой человек. Мы все оказались виновны в законном убийстве!

Я не хочу еще раз пережить что-либо подобное. Поэтому в дальнейшем в запутанных случаях я хотел бы просить вашего совета. Вы не возражаете?

Иеремия в смущении отвернулся и сжал губы так, что они побелели.

— Вы слишком доверяете мне, судья, — попытался отказаться он.

— Как же мне вам не доверять? Вы спасли мне жизнь!

— Вы ничего обо мне не знаете.

— Я знаю, что вы умный и честный человек.

К своему смущению, Иеремия понял, что Трелоней настроен серьезно и так просто не откажется от своего намерения.

— Поскольку вы мне так доверяете, милорд, мне не остается ничего другого, как довериться вам. До того как вы посвятите меня во что-либо, я должен сделать вам одно признание.

— Что вы католик? — улыбнулся Трелоней. — Об этом я уже догадался. Это не страшно. Я не отношусь к тем людям, которые всех католиков считают врагами государства. И не требую от вас приносить клятву, противную вашей совести.

— Речь не об этом, — возразил Иеремия. — Да, я действительно принадлежу к католической церкви. Но, кроме того, я священник и иезуит!

Каждое его слово будто перекрывало воздух Трелонею. На его лице изобразился ужас. На какое-то мгновение он почувствовал глухой, вызванный сплошной клеветой страх англичан перед иезуитами, этими «элитными войсками папы, уже почти столетие выжидающими момента, чтобы правдами и неправдами вернуть Англию в лоно Римской церкви». Считалось, «ловкие шпионы и циничные заговорщики плетут тайные интриги против английской государственной церкви».

Сэр Орландо смотрел на священника как на чужого, как на врага, втершегося к нему в доверие, чтобы погубить.

— Богом проклятый иезуит! — в негодовании воскликнул он и резко отвернулся. — Ступайте! Уходите из моего дома, — с горечью продолжил он.

Он чувствовал себя обманутым и преданным. Не говоря ни слова, Иеремия вышел.

Ален в нетерпении дергал шнуры лифа, пока он наконец не поддался. Гвинет Блаундель, жена аптекаря, шумно дыша и не сопротивляясь, позволила повалить себя на кровать. Ален исчез с мистрис Блаундель в своей спальне, пока ученик замещал его в цирюльне. Это случалось не в первый раз. Аптекарша, регулярно приносившая Алену ингредиенты для его мазей, всегда приходила незадолго до закрытия, когда клиентов уже не было. Это была смуглая валлийка, слегка за сорок, на которой мастер Блаундель недавно женился вторым браком. Жировые складки на лице скрывали морщины, но, несмотря на полноту, она выглядела моложе своих лет и, кроме того, обладала живым кельтским нравом.