Тема с вариациями - Самуил Иосифович Алёшин

(с трудом). Нет… Благодарю вас… Я не женат… Я могу принять решение и сейчас. На операцию согласен. Только, если можно… дайте мне несколько дней… Десять дней. Даете?

П р о ф е с с о р. Я на вашем месте не стал бы откладывать.

Н о в и к о в. Ничего. Десять дней я выживу. Обещаю. А за меньший срок… дела… не уложусь…

П р о ф е с с о р. Я вам все сказал.

Н о в и к о в. И — просьба. Разрешите до операции повидать сына. Раза два, три…

П р о ф е с с о р. Хоть каждый день. Но — не волноваться.

Н о в и к о в. Обещаю.

П р о ф е с с о р. А вы не хотите в отдельную палату? У нас как раз освободилась.

Н о в и к о в (подумав). Не надо.

П р о ф е с с о р. Просто — больший покой.

Н о в и к о в. Я уже привык к моим соседям. И потом, вы знаете, один из главных врагов для писателя — покой. Надо уметь его избегать. А это… Впрочем, я у вас отнимаю время.

П р о ф е с с о р. Ничего. Ну, идите. Вам надо отдыхать.

Н о в и к о в. Разумеется. Обязательно. Итак, через десять дней, профессор, я в вашем распоряжении.

П р о ф е с с о р. А я — в вашем.

Молчаливый обмен поклонами. Новиков уходит.

КАРТИНА ВТОРАЯ. — НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

Палата в больнице

Четыре койки. Широкое, почти во всю стену, окно. Слева около двери на койке лежит  П р о з о р о в, полный, хмурый мужчина. На этой же стороне, у окна, лежит  Г о н ч а р о в. По другую сторону окна — койка  Т е р е х и н а. И, наконец, койка  Н о в и к о в а.

П р о з о р о в (ест и говорит). А хороший народ у нас тут подобрался. Но вообще… Палата на четверых… Меня обычно кладут… Впрочем, это неважно.

Т е р е х и н. Зачем же вы легли сюда?

П р о з о р о в. Ночью — приступ. Отвезли куда хотели. Нет, разумеется, и тут условия вполне… Но привычка, знаете ли… (Отставляет тарелку.)

Входит  м е д с е с т р а  со шприцем.

М е д с е с т р а (Прозорову). Вам укол.

П р о з о р о в. Милая девушка… Опять? Куда?

М е д с е с т р а. Туда же. (Делает укол ниже спины.)

П р о з о р о в. Ой!

М е д с е с т р а. Потерпеть надо.

П р о з о р о в. Это правильно. Одно огорчительно — неужели нельзя на такие уколы сестру постарше?

М е д с е с т р а. А зачем? У меня опыта достаточно — вас уколоть в мягкое место.

Г о н ч а р о в. Это он, сестрица, вам понравиться хочет. Боится произвести плохое впечатление.

М е д с е с т р а. Капризничать надо меньше. Тогда будет хорошее впечатление. (Уходит.)

П р о з о р о в. Хорошая девушка. Диковатая, правда, но… Надо быть терпимым. К сожалению, еда — не на высоте.

Г о н ч а р о в. Нулевой стол. (Глядя на тарелки Прозорова.) А тарелочки-то чистые. Это как же? За мамино здоровье, за папино…

П р о з о р о в. Остроумно. Между прочим, моего сына именно так и приходится… Непедагогично, конечно, но… Мальчик очень хрупкий.

Т е р е х и н. Скоро обход. Вот… каждый раз не знаю, что лучше — сидеть или лежать на кровати?

Н о в и к о в. Только лежать.

Все трое прибирают свои кровати и ложатся поверх в пижамах.

Г о н ч а р о в. А еще говорят: аппендицит — легкая болезнь. Какая там легкая. У человека кровать вверх тормашками.

П р о з о р о в. Все верно. Принимаю от народа критику в свой адрес. Но, верите ли, пошевельнуться не могу.

Н о в и к о в. Лежите. Я поправлю. (Хочет встать.)

Г о н ч а р о в. Так и быть. (Быстро встает и поправляет одеяло на кровати Прозорова.) Из уважения к отрезанной кишке. (Ложится. Морщится.) Ой…

Т е р е х и н. Больно?

Г о н ч а р о в. Вся подмышка горит. А как у вас ноги?

Т е р е х и н. Когда лежу — лучше. А стоит немного пройти — и такая боль в икрах, что… Один раз я прямо посередине мостовой остановился. Еле уговорил милиционера, чтобы не штрафовал.

Г о н ч а р о в (милицейским говорком). Давайте не будем, гражданин, останавливаться посередине улицы.

Т е р е х и н. Говорю — денег нет при себе. Документы потребовал.

Г о н ч а р о в. Давайте, гражданин, предъявите.

Т е р е х и н. Обошлось. (Новикову.) А когда вы лежите, сердце тоже болит?

Н о в и к о в. Иногда.

Т е р е х и н. И что вы тогда делаете?

Н о в и к о в. Встаю.

Т е р е х и н. Тогда перестает?

Н о в и к о в (улыбнувшись). Нет.

Т е р е х и н. Мда… Действительно… А что говорят терапевты?

Н о в и к о в. Посоветовали лечь сюда, в хирургическую.

Г о н ч а р о в. Хирургия — зер гут. Хирургию я уважаю. По крайней мере, коли отрезали человеку кишку (указывает на Прозорова), новая не вырастет.

П р о з о р о в. А вот это уже не так остроумно. И вообще, юноша, все надо делать в меру. А то глядишь, и уже становится тошно слушать.

Г о н ч а р о в. Это после операции бывает. Если со смертельным исходом. Или плотно поели. За бабушкино здоровье, за дедушкино…

Появляется  м е д с е с т р а.

М е д с е с т р а. Все на месте? (Бегло оглядывает койки.) Коечки заправьте.

Г о н ч а р о в. Уже.

Медсестра уходит.

Т е р е х и н. Идут. (Прислушивается.) К нам идут.

Входит  о р д и н а т о р, молодой врач, ведущий эту палату, в халате, на голове белая шапочка. За ним — м е д с е с т р а. Через руку у нее переброшено полотенце с влажным концом, которым врач будет вытирать руки, после того как потрогает больного. Кроме того, медсестра держит тетрадь для назначений и авторучку.

О р д и н а т о р. Доброе утро.

Вместе.

П р о з о р о в. Здравствуйте, доктор.

Г о н ч а р о в. Олегу Петровичу привет.

Т е р е х и н. Здравствуйте.

Н о в и к о в. Доброе утро.

Ординатор садится на стул около кровати Прозорова. Медсестра стоит около.

О р д и н а т о р. Как спали?

П р о з о р о в. Увы, плоховато.

О р д и н а т о р (медсестре). Температура?

М е д с е с т р а. Нормальная.

О р д и н а т о р. На что жалуетесь?

П р о з о р о в. Да всюду, понимаете ли, побаливает. Дает себя знать.

О р д и н а т о р (пересаживается к нему на кровать). Посмотрим. (Отодвигает одеяло, щупает, трогает живот больного.) Ну, тут… все в порядке. Завтракали?

П р о з о р о в. Признаться, почти не заметил.

О р д и н а т о р. Прекрасно. Значит, есть аппетит. И давайте-ка вместе с вами сейчас походим по палате.

П р о з о р о в. На второй день после операции?

О р д и н а т о р. Вот именно.

П р о з о р о в. Но ведь после операции как будто полагается полный покой в течение…

О р д и н а т о р (доброжелательно, но твердо). Это уже вы позвольте нам знать, что полагается.

П р о з о р о в. Молчу, молчу… Я просто к тому, что прежде…

О р д и н а т о р. А сейчас установлено: чем раньше вы встанете, тем скорее пойдет процесс заживления. Итак… (Помогает больному подняться, потом хочет помочь сесть.)

П р о з о р о в (со стоном валится обратно). Нет. Не могу. Как говорится, и рад бы в рай… Я уж, разрешите, по старинке. Семь дней покоя.

О р д и н а т о р. Для вас же хуже. (Отходит, вытерев руки, к Гончарову.)

П р о з о р о в. Простите, доктор, еще вопросик. А когда меня покажут профессору?

О р д и н а т о р. Вы в осмотре профессора не нуждаетесь.

П р о з о р о в. Ради бога, только не подумайте, что я вам не доверяю. Совсем наоборот. И вообще — как все, так и я. Никаких исключений. Но поскольку наш профессор — это все-таки такой авторитет, что, знаете ли… то прошу вас, уж вы меня, грешного, перед его, так сказать, пресветлые очи…

О р д и н а т о р. Хорошо. Я доложу на обходе.

П р о з о р о в. Вот и спасибо.

О р д и н а т о р (Гончарову). С вами так — скорее всего придется оперировать.

Г о н ч а р о в (вздохнув). Что ж поделаешь.

О р д и н а т о р. Вот именно. Но покажем профессору. Может быть, он что-нибудь придумает другое.

Г о н ч а р о в. Хорошо бы.

О р д и н а т о р (подходит к Терехину). Значит, у нас с вами эндартериит. И, прямо скажем, не свежий. На войне были?

Т е р е х и н. Да, вот как раз после нее…