Человек-амфибия. Лучшее - Александр Романович Беляев
Шрифт:
Интервал:
Перед пораженным Келетцу-Ашинацаком предстала, как ему показалось, тень его отца.
Тень подняла руку по направлению к Келетцу, и в комнате ясно прозвучал голос:
— Келетцу-Ашинацак! Трон Атлантиды ждет тебя…
Все погрузилось во тьму.
Келетцу вскрикнул и потерял сознание.
Жрецы вынесли его в первую комнату и привели в чувство.
— Трижды великий царь Атлантиды! — торжественно обратился к нему Кунтинашар.
— Я еще не царь Атлантиды… — слабо произнес Келетцу с блуждающим взором.
— Для нас ты уже царь. Тень отца твоего возвела тебя на престол!..
— Да, но тень отца сказала: «Трон ждет тебя…» Может быть, по смерти брата?..
Кунтинашар бросил раздосадованный взгляд на Эльзаира.
— Ответ твоего отца совершенно ясен: «Трон ждет тебя». Значит, нельзя медлить, — сказал Эльзаир.
— Да, да… Хорошо. Я подумаю… Я слишком устал. Я дам ответ… да… Шитца, проводи меня…
И Келетцу-Ашинацак, опираясь на руку жреца, удалился.
— Не мог ты заставить эту тень говорить иначе! «Трон ждет тебя». Сказал бы: «Келетцу! Я приказываю тебе силой отнять трон у Гуана. Ты законный наследник престола», или что-нибудь в этом роде, — сердился Кунтинашар. — Удивительная у вас, магов, привычка говорить туманно, загадками. Вот и перетуманил!
— Кто ж его знал!.. — смущенно проговорил Эльзаир. — Ему все разжевать и в рот положить надо…
— А царек ничего… подходящий был бы царек, — сказал Зануцирам. — Очень удобный!..
— Удобный, когда будет царем. А посадить-то его как?
— Надо начать с другого конца, — сказал Анугуан. — Мне известно, да теперь и вам известно, что готовится восстание рабов. Во главе стоит Акса-Гуам-Итца, сын Шишена-Итца — верного царского пса! То-то молодость! Увлекся, говорят, какой-то рабыней и теперь всю Атлантиду перевернуть хочет! Вот этого-то Акса-Гуама мы и используем. Если восстание направить умелой рукой, они могут убить Гуама-Атагуерагана. Нам это и нужно. С рабами же скоро расправимся и на престол возведем эту атцорскую овечку — Келетцу. И мы будем неограниченными правителями Атлантиды. А сорвется восстание и уцелеет голова Гуана-Атагуерагана — слетит голова Акса-Гуама, да и его отцу несдобровать. Мы же останемся в стороне.
— Вот истинный дипломат Атлантиды! Хранитель законов, поддерживающий восстание рабов! — со смехом сказал Кунтинашар.
Легкий волнообразный подземный толчок отбросил всех влево. Где-то зашуршала обвалившаяся штукатурка.
— Эти подземные толчки начинают беспокоить меня!
— Пустяки! — беспечно сказал Кунтинашар.
— Но не всегда дело кончается пустяками, — возразил Анугуан. — Наши таблицы повествуют о нескольких ужасных землетрясениях и извержениях вулканов. Вот эта самая пирамида, которая крепче скалы, дала три тысячи семьсот лет тому назад громадную трещину, и ее пришлось перекладывать. Что же было тогда с дворцами и храмами?..
— Ты собираешься жить три тысячи лет, Анугуан? Я думаю, на наш век хватит! А там… Пусть хоть все пирамиды лопаются, как скорлупа печеных яиц!
Сладко зевнув, он прибавил:
— Однако пора и на покой!
9. Змееныш
— Кончено!
Адиширна-Гуанч положил бронзовое зубило и молоток, отошел от статуи и окинул ее взглядом.
Перед ним, как живая, стояла Сель в короткой легкой тунике, с копьем в правой руке, приготовленным для метанья. Вся фигура дышала порывом. Правая нога выдвинута вперед и согнута в колене. Левой рукой, на ремешке, она сдерживала пару остромордых, поджарых собак с напряженными для прыжка мускулами. Волосы Сель были плотно обтянуты лентой, сколотой впереди булавкой в виде полумесяца. Этот полумесяц символически изображал ее имя.[9]
Адиширна залюбовался своим произведением. Такой он увидел Сель в первый раз на охоте, в лесу.
Большая луна уже поднялась над океаном. Лунный луч скользил по мраморному лицу статуи, и Адиширне показалось, что Сель улыбнулась ему.
В порыве любви он подошел к статуе и поцеловал ее в холодные мраморные губы.
— Кхе, кхе, кхе… боги святые, он с ума сошел…
Адиширна в смущении отпрянул от статуи и обернулся. Перед ним стояла нянька царевны Сель — бабушка Гу-Шир-Ца.
— Что случилось? Говори скорее!
Ца стала рыться непослушными, старческими руками в складках своей одежды, причитая и охая; наконец извлекла свернутый кусок материи и подала Адиширне.
— На вот… читай…
Адиширна вырвал из рук Ца кусок материи, раскрыл и в волнении начал читать при свете луны. Потом он вскрикнул, засунул послание за пазуху и быстро убежал.
Адиширна-Гуанч мчался по широким улицам к Священному Холму. Жители Атлантиды наслаждались прохладой ночи. Из темной зелени садов неслись звуки песен, флейт и воркование китцар.[10] Дома были освещены. Отдернутые занавеси меж колонн открывали для глаза внутренние помещения. Атланты возлежали у столов, увитых розами и уставленных блюдами и чашами. Рабы наливали вино в чаши тонкой рубиновой струей, высоко поднимая узкие, длинные амфоры. Слышались шутки и смех.
—..Ты мало пьешь, оттого и боишься землетрясений, — услышал Адиширна отрывок фразы. — Пей больше, и ты привыкнешь к колебаниям почвы. Земля пьяна и шатается. Будем пить и мы. Раб, вина!..
Адиширна продолжал быстро идти. В густой тени лавровой рощи зазвучала веселая песня. Чей-то женский голос пел:
Атлантида тихо дремлет
В голубых лучах луны…
Как луна целует землю,
Поцелуй меня и ты!
Мужской голос отвечал:
Пусть зажгутся страстью очи!
Поцелуями, любовью,
Виноградной, сладкой кровью
Мы наполним чашу ночи!
Оба голоса слились в дуэт:
Будь что будет!
Не печалься!
Ярко светит нам луна…
Песни пой и обнимайся,
Чашу ночи пей до дна!
Раздался смех и звук поцелуя. Адиширна взошел на подъемный мост у Священного Холма.
— Кто идет? — окликнул воин.
— Адиширна, раб. Меня вызвали во дворец Шишен-Итца починить трубы в ванной комнате.
Адиширна-Гуанч, гениальный скульптор и ювелир, которые родятся один раз в тысячелетие, принужден был исполнять по требованию жрецов и царя самые различные работы, вплоть до починки водопроводов и дверных замков. Адиширну знали на Священном Холме, и он беспрепятственно переступил запретную черту.
На Холме не было такого оживления, как в самом городе. Дворцы стояли особняком, окруженные высокими стенами.
Адиширна свернул на боковую дорогу, густо обсаженную кипарисами. Кипарисы стояли сплошной стеной, и здесь было почти темно. Пахло смолистой хвоей. Впереди послышался треск песка под чьими-то сандалиями. Адиширна спрятался меж кипарисов.
Медленной походкой, напевая под нос песню, прошел один из сторожей. Когда его шаги замолкли вдали, Адиширна отправился дальше. В конце аллеи светились огни дворца.
Адиширна пробрался
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!