Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника - Александр П. Берзан
Шрифт:
Интервал:
И далеко ходить, мне – не приходится! Под моими ногами и выше по склону – сплошной ковёр кустарничка, с кожистыми, вечнозелёными, «рододендроновыми» листьями. И весь этот ковёр сплошь покрыт щитками соцветий мелких, белых цветков!
– Скиммия ползучая?! – узнаю я кустарничек и удивляюсь, – Скиммия! Никогда не думал, что ты так потрясающе пахнешь!
Оба моих предыдущих полевых сезона на Кунашире, мы встречались со скиммией осенью. А, сейчас! От цветков этого кустарничка – всё бело вокруг! Мелкие, белые цветки скиммии собраны в щитки соцветий. Весь воздух наполнен густым ароматом этих цветков! Так похожим на запах ландыша.
– Ах, какой аромат! – снова восхищаюсь я.
– Шшшшш! Ааааааа! – длинно вдыхаю и выдыхаю я, воздух.
Я не дышу этим воздухом – я пью этот густой, ландышевый аромат! За сегодняшний день – это самый приятный сюрприз.
– Хм! – улыбаясь, я смотрю себе под ноги, – Тридцать сантиметров от земли! Ближайший родственник бархата! Надо же! У такого крупного дерева – и такой мелкий родственник!
Одновременно с белыми хлопьями соцветий, многие веточки скиммии украшены яркими, алыми ягодками.
– Хм! Ягоды прошлогоднего урожая! – улыбаюсь я, – Это мы уже проходили! Как у падуба!
Я вынимаю из ножен свой огромный тесак и срезаю две веточки скиммии, для гербария. Теперь – нужно аккуратно расправить листочки между листами газетной бумаги. Усидчивости мне, не занимать…
Я шагаю по краю пихтарника дальше, всё-также вдоль распадка, и стараюсь вдохнуть поглубже этот ароматный воздух.
– Шшшшш! Ааааааа! Ах, какой запах!
Мой взгляд скользит по стволам деревьев, листьям кустарников, стеблям трав… Одновременно с этим, работает мой «ходячий определитель»: «Падуб морщинистый… вчера заложил; подмаренник северный… попозже возьму, сейчас ещё рано; вишня сахалинская… уже есть в гербарии; калина вильчатая… уже есть; берёза Эрмана, она же – берёза каменная… сейчас – рано, попозже возьму; малина сахалинская… ещё не цветёт, попозже возьму». Такая уж работа, у охотника за растениями…
Чуть ниже и впереди по склону, просматривается тело старого оползня. Мой натренированный глаз «прилипает» к тёмно-зелёной куртине, вроде бы ничем не приметных, деревцов. И тут мой, зацикленный на определении растений, «ходячий определитель» даёт сбой!
– Это, ещё, что такое?! – хмурюсь я, сворачивая к деревцам.
Деревца – молодые. Стволик самого старшего – диаметром около восьми сантиметров. Высота куртины не превышает четырёх метров. Деревца ещё не плодоносят. Общим видом, они напоминают вишню. Кора стволиков тёмно-зелёная, живая, как у ольхи курчавой. А, листья… листья берёзовые! Они грубые, крупные, свисают с ветвей вниз, с сердцевидным основанием листовой пластинки…
– Бог ты мой! – восторгаюсь я, – Это же берёза Максимовича! Высшая категория редкости! Какая удача!
Берёза Максимовича, в нашей стране, встречается только на юге Кунашира. Эта берёза имеет высшую категорию редкости. И не только в нашей Красной книге, но и в международной – тоже!
– Какая находка! – радостный, я торопливо сдёргиваю с плеч свой ботанический рюкзачок.
Притрагиваясь к веточкам, я обхожу всю куртину.
– Да! Сомнений нет! Это – берёза Максимовича!
Я выдёргиваю из ножен тесак и после долгого выбора, срезаю две вершинки веток, для гербария. Приседаю на корточки, развязываю гербарную папку и аккуратно расправляю берёзовые листочки между листами газет.
– Сегодня – счастливый день! – радуюсь я.
Всё! Дело сделано. Я забрасываю рюкзачок за плечи. Дальше, по моему курсу – сплошная стена хвойного леса. Я, туда – не хочу. Тревога заставляет меня заворачивать маршрут, и в конце-концов, я спускаюсь прямо вниз по склону, обратно в речку. Всё-таки, шляться по лесам в-о-диночку – тревожно это, беспокойно на душе…
Подо мной – Озёрная. Здесь – глинистый грунт. И бурливая речка промыла в нём глубокий каньон. Я съезжаю по скользкой глине прямо в тёплую, бурлящую воду и с трудом выбираюсь из скользкого, глубокого, глинистого оврага Озёрной…
В нижней части крутого склона, я неожиданно выбираюсь в заросли кустарника! Этот кустарник – такой высокий, что человеку, под ним, можно шагать не пригибаясь.
– Калина вильчатая! – громко разговариваю я, сам с собой.
Я шагаю между кустами, словно по аллее парка. Белые лепестки калины – уже массово опадают. Белым снегом, они сплошь покрывают почву, вокруг!
– Вот, это, даааа! Всё бело вокруг! – с удивлением озираясь по сторонам, я бреду по этому парку, как в сказке, – Лепестковая зима! Никогда, такого, не видел…
Но мне нужно подняться выше по склону – там идёт наша тропа, что вьётся над Озёрной. Я снова разворачиваюсь вверх по склону и вхожу в высоченные и густые заросли бамбука. Мало того, что здесь очень трудно лезть «против шерсти», но – и не видно ничего! Кругом, всё затоплено высоким бамбуком! У меня становится нехорошо, на душе. Тревога, колокольчиками звенит в голове и я, наконец выбравшись на тропу, категорично разворачиваюсь по ней в сторону кальдеры, к лагерю…
День клонится к вечеру. Я – в лагере…
С каждым днём побеги высокотравья становятся всё выше и выше. И я, наконец, озадачиваюсь мыслью: «А, как быстро они растут? Например, за сутки – они насколько вырастают?». На реализацию идей – я скор. Тут же, вблизи нашего лагеря, я делаю зарубку на стволе деревца ивы.
– Это – сегодняшняя высота аралии сердцевидной, – прицениваюсь я, к зарубке, – Посмотрим, как быстро, она растёт!
В отличие от аралии высокой, этот вид аралии – травянистый. Каждую весну, проклюнувшись из толстого корневища, мощные побеги этого растения тянутся к солнцу, достигая двух метров в высоту…
На несколько дней, мне нужно выбраться из кальдеры вулкана Головнина на кордон на мысе Четверикова. Я шагаю по тропе, по внутреннему склону кальдеры…
Подъём довольно крутой. Примерно на середине склона я делаю перекур. Тяжело дыша, я оборачиваюсь назад и окидываю взглядом уже открывающийся в полной красоте гигантский котёл кальдеры. Сейчас, здесь – всё, словно белым снегом, припорошено. Купола, да и всё днище кальдеры – стоят белые-белые! Оказывается, так цветёт багульник.
– Багульник! – изумлённо качаю я головой, – Белые сопки! Никогда такого не видел!..
Перевалив через гребень, я начинаю спускаться по внешнему склону кальдеры. Шагать под гору куда легче!.. Вот и наша, центральная дорога. В гордом одиночестве, я шагаю по грунтовке влево, в сторону мыса Четверикова. Кругом стоит холодное молоко плотного тумана.
– Со стороны Тихого океана пришли холодные, мёртвые туманы, – прикидываю я, – На этой стороне острова температура, днём, держится не выше плюс шести градусов. Мокро и холодно… Теперь я знаю, как определить, что на улице плюс шесть градусов – при этой температуре, изо рта человека идёт пар, при дыхании…
Сырое молоко тумана стоит недвижно. Я шагаю по грунтовой дороге и посматриваю по сторонам.
– Рост растений, на тихоокеанской стороне Кунашира, практически остановился! – пытаюсь я сформулировать в голове, перемены в природе, – Вон! На открытых туману морских террасах, березняк – до сих пор
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!