Шаг влево, шаг вправо - Марина Серова

Официально рабочий день уже закончился, но оперативник все еще мог быть в райотделе. Подъехав к Трубному РОВД, я стала высматривать, нет ли поблизости синей «восьмерки», на которой ездил Константин. Такая тачка стояла недалеко от входа. Номера совпадали с теми, что мне назвал Степанов-старший. Я припарковалась через три машины от нее и стала ждать, когда выйдет старший лейтенант. Вскоре из райотдела вышла толпа мужчин, а точнее, пять человек. Все они были в гражданском. Один выделялся на фоне остальных своим высоким ростом. Когда расстояние до него сократилось, я разглядела черты лица и убедилась, что это Константин.

Толпа мгновенно рассеялась. Четверо, в том числе и объект моего наблюдения, сели в разные машины, а один пошел через дорогу, пешком. Я пристроилась за синей «восьмеркой». Она вырулила на проспект Молодых Энтузиастов и направилась в сторону, противоположную от центра. Через несколько кварталов Константин притормозил на автобусной остановке, и в машину села высокая девушка с длинными черными волосами. Еще через пару кварталов синяя «восьмерка» остановилась около продуктового супермаркета. Из нее вышел только водитель и отправился за покупками. Припарковавшись у соседнего здания, я стала ждать, что будет дальше. Минут через десять Степанов-младший вышел из магазина со скромным пакетиком, сел в свою машину и поехал по проспекту дальше. Когда он свернул в Алтайский переулок, я проехала прямо. Все-таки Константин – оперативник, он вполне может обнаружить «хвост». Да и смысла следить за ним дальше не было, ведь я уже поняла, что он пока что не шикует. Может, конспирируется? Доехав до перекрестка, я свернула налево и другой, более короткой дорогой поехала домой.

Лучше бы я возвращалась тем же путем, потому что на Демократической улице из-за ДТП возникла пробка, и до дома я добиралась едва ли не два часа. Впрочем, это время нельзя было считать совсем уж потерянным, потому что мой мыслительный процесс ни на секунду не останавливался. Я анализировала аргументы, которые привел мне Степанов, обвиняя собственных детей в краже, и все в большей степени склонялась к мнению, что они надуманные. Просто у старика не было никакой другой версии, вот он и зациклился на одной-единственной, лежавшей на поверхности. Раз уж его дети догадывались о том, что он прячет драгоценности, значит, именно они их и взяли. Тем более и сын, и дочь нуждались в деньгах. Арине требовалось спасти свой бизнес, а Константину как минимум купить новую тачку. Кстати, трое его коллег отъехали от райотдела на иномарках, пусть и не самых дорогих, а он – на старой отцовской «восьмерке».

Кто-то, скорее всего, полковник Скобцов, дал Константину наводку на отцовскую «заначку». Мотив прибрать ее к рукам у Степанова-младшего был, у его старшей сестры – тоже. Кроме того, у них имелась теоретическая возможность обнаружить и вскрыть тайник (старик частенько надолго отлучался из коттеджа). Только меня все это как-то не убеждало. Да, я не исключала возможности, что Сергей Федорович прав в своих горьких подозрениях, но, будучи сторонницей концепции разумного сомнения, я пыталась выстроить и другие версии. Мысленно вернувшись к бывшему Арининому любовнику, я достаточно быстро поняла, что не стоит терять на него время. Аргументы Степанова в этом случае убедили меня на все сто процентов. Спросив себя, кто еще мог похитить ценности, я вдруг поняла, в какой плоскости стоит поискать ответ, и мысленно перенеслась в далекое прошлое, когда волею судьбы следователь прокуратуры стал хранителем музейных экспонатов, то есть к давнишнему обыску в квартире Хрековой.

Морально-этический аспект импульсивного поступка Сергея Федоровича меня не волновал. Что сделано, то сделано. Гораздо интереснее другое – как к Наталье попали эти артефакты? Действительно ли она не знала о том, что лежит у нее на лоджии в коробке из-под обуви? Может, она увидела в глазок, кто к ней пожаловал, и засуетилась, ведь возвращаться в СИЗО ей, конечно, не хотелось. В дверь звонили и звонили, и Хрекова успела только переложить коробку на лоджию. Затем, стараясь сохранять невозмутимость, беременная женщина вверила себя в руки судьбы, и та сжалилась над ней, подослав к ней доброго следователя.

Итак, Наталья вполне могла догадаться, что Степанов прикарманил золотое содержимое невзрачной карточной коробки. Поговорив с соседями, выступившими в роли понятых, Хрекова узнала, что Сергей Федорович к ним заходил после обыска и выходил один покурить на их лоджию. Это обстоятельство должно было окончательно убедить Наталью в том, что именно следователь и забрал драгоценности. Она могла кому-то рассказать о своих догадках. Например, водителю чиновника Кучаренко, который ей что-то передал в парке, возможно, как раз раритеты из музея… Хрекова могла получить свидание с отцом своего будущего ребенка, Николаем Бирюлиным, и рассказать ему о случившемся. Да мало ли с кем еще она могла поделиться своими соображениями! Пока шло следствие, потребовать у Степанова отдать драгоценности ни для кого резона не было, а вот по окончании судебного процесса кто-то мог предъявить свои права на песочные часы и футляр для молитвослова. Добровольно Сергей Федорович их не отдал бы – ежу понятно. Но, учитывая значительную стоимость антикварных вещиц, нетрудно предположить, что на следователя вполне могли оказать моральное и физическое воздействие. Если бы Степанову пригрозили, что разделаются с его женой, детьми или с престарелыми родителями, он наверняка сдался бы. Но ничего такого не было и в помине.

Уж слишком долго никто не проявлял интереса к драгоценностям, хранившимся у моего клиента! Может, заинтересованное лицо все это время находилось в местах не столь отдаленных? Первым мне на ум пришла фамилия заказчика. Но Кучаренко, кажется, приговорили к высшей мере наказания. Затем я вспомнила про Бирюлина, который и втянул Степанова в эту историю. Я прикинула, сколько ему могли дать – лет десять, не больше. Даже если Николай отсидел свой срок от звонка до звонка, он уже больше десяти лет гуляет на свободе. Однако о музейных ценностях кто-то вспомнил только сейчас…

Пробка на дороге наконец-то рассосалась, а вот мои размышления зашли в тупик. Наконец-то добравшись до дома, я решила спросить совета у гадальных двенадцатигранников. Достав из тумбочки в прихожей мешочек, в котором лежали мои помощники, я прошла в комнату, села в кресло и задумалась над формулировкой вопроса. Мне хотелось знать все и сразу, но двенадцатигранники не называют конкретных имен, они лишь указывают направление, в котором следует двигаться. От этого я и оттолкнулась, спросив у костей: «Стоит ли прислушаться к мнению клиента?» Косточки, брошенные на журнальный столик, немного покрутились и выдали комбинацию: «25+7+17», которая трактовалась так: «Ваши действия должны определяться вашими идеями». Сначала я решила, что получила отрицательный ответ на свой вопрос – не стоит слушать клиента. И только после ужина, точнее после нескольких чашек крепкого кофе, я поняла: было бы неправильно воспринимать совет двенадцатигранников как полный и бесповоротный отказ от версии Степанова. Просто пока что доводы Сергея Федоровича не слишком убедительные. Возможно, мне удастся найти собственные доказательства тому, что Арина и Константин пытаются обвести отца вокруг пальца.

Утром я поехала в фирму «Арина-строй». Примерно на полдороге я услышала звонок мобильника. Судя по мелодии, которую я для него установила, это был Степанов. Притормозив, я ответила: