Мята и соль - Ана Михайлова

его «однако» прямо у меня в голове возникли весы, одна чаша вдруг начала потихоньку перевешивать до этого уверенно идущую вниз вторую. Я прикрыла глаза на мгновение чуть дольше, чем требовало обычное моргание. Вот… какой хашры должны быть всякие «однако»?

— Это характеристики на вас от младших офицерских чинов, с которыми вы входили в общие группы. Это — от старших. И генерала ИнСагор'Идара, — он протянул мне несколько листков, которые я приняла, едва сдержав тик. Ладно офицеры, генерала-то я как умудрилась прошляпить?

— Знаете, что общего в них, адепт? — зачем-то спросил Санавир, а я покачала головой. Рин между тем отнял у меня листы, утащил у отца папку, пока тот играл со мной в переглядки, и что-то там считал, наверное, количество походов. Результатом пересчета остался очень недоволен. — Инали Мория проявляет большое мужество в походах. Сдержанна, собранна, безукоризненно следует приказам. Внимательна, инициативна. А, вот. Не имеет, или совершенно не проявляет страха к Т. Тварям, адепт, — уточнил мужчина в ответ на мой непонимающий взгляд, зачитав выдержку из отчета. — Вы их не боитесь.

— Ваше величество, если бы хашра меня поймала, проявлений страха, думаю, было бы исключительно достаточно, — отозвалась я честно. Но в чем-то он был прав. Я не боялась. Вспомнить последний поход. Необходимость моей крови для Викаира испугала сильнее. Однако он снова только хмыкнул. Это у них семейное — раздражать?

— Думаю, вы не сомневались, что мой племянник Викаир ИнШартис поставил меня в известность о вашем визите в их блокпост? — разумеется, без ведома императора и в носу не поковырять. Ай, школа Алуа не дремлет. Я кивнула. — Результат не желаете узнать? — Он словно специально дразнил меня.

Я посмотрела на Рина, и по его спокойному лицу внезапно поняла, что он знал. Он все этих три хашриных недели знал, что император шерстит мою подноготную, и ни слова мне не сказал. Я… не знаю, как его еще лупить, он просто невыносим.

— Я… не знаю, Ваше Величество, — отозвалась честно, вдруг осознавая, что это именно так. Я — это только я, и никакие рода, сословия и состояния не в силах этого изменить. — Я хочу только делать то, что умею, быть там, где полезна, и… не мешать там, где справляются лучше меня.

— Мы долго бились над вашей кровью, адепт. Она не реагирует ни на что, ни с чем не сочетается, направленность ее магии не определяется, но возможно вы заметили, что магия моего сына вам кажется близкой и знакомой. Вас это наталкивает на какие-то выводы? — у меня уже начинала болеть голова от того, насколько непозволительно много времени позволил себе выделить на меня император. Лучше б просто вздернул, таена.

— Нет, Ваше Величество. Никаких. Она мне близка, но совершенно непонятна.

— Потому что вы джинн. Полностью чистый. Без примесей чьей-либо крови, — отбросил игры Санавир, внимательно следя за моей реакцией.

— Это же абсолютно невозможно. Совершенно нереально и слишком бессмысленно сложно, — отозвалась я после паузы, когда ко мне вернулся голос.

«От оборотня с человеком всегда получится оборотень. От дракона — дракон. От голема — голем. Человеческий геном — это податливый материал, поддающийся магии более сильной расы. Драконы, оборотни и големы при объединении дают полукровок. Лишь кровь и гены джиннов не поддаются никаким правилам, кроме единственного: с любой расой Д'энии — будет всегда Д'энии. Носящий кровь джинна — не всегда джинн, и пользоваться их силой может не любой носитель. Заклинателем будет каждый мужчина. Но то примесь черная, кровью тварей оскверняющая чистую кровь Д'энии» — сами собой всплыли строки из начальной биологии рас.

— И тем не менее, это так. Вы, безусловно, являетесь потомком какого-то императорского рода, в этом нет сомнений хотя бы потому, что магия, пусть и пока со скрипом подчиняется вам в Нижнем мире. Но ваша кровь каким-то образом была очищена от примесей крови тварей Той стороны, — император выдержал паузу. — А значит, вы необремененный Д'энии. Ваша кровь — кровь создателей Миров.

— Но они же… твари… они гонялись за мной. Кусали даже. Сожрать хотели. Я не могу быть… — язык не поворачивался сказать что-нибудь про императорский род и в таком же духе. Мозг вообще мало что выдать оказался в состоянии. Джинн, надо же.

— А вы просили их? Хоть раз? — уточнил мужчина, уже зная ответ. — Низшие твари, вроде ваилов, тигов, сколопендр, не буду перечислять, банально в виду строения не в состоянии сразу распознать Д'энии. Там, где пасть занимает три четверти тела, мозгу места нет. А вот хашры… одну из особей Викаиру удалось прогнать. Она оказалась молодая и подчинилась легко. Но в первую вашу… встречу… попалась многовековая тварь, хорошо знакомая с устройством миров и расстановкой сил в них. Они — разумны, Наяра. Ими сложно, но можно управлять. Но вы… вы можете не просто управлять. Вы можете ими править. Или можете загнать на Ту сторону и запечатать прорывы. Навсегда.

— Безумие какое-то… — прошептала я.

— Хашра не хотела вас убить, пытаясь догнать. Она пыталась унести на Ту сторону. Назвала Ини раанта. Насколько мы можем понимать древний язык, это кто-то вроде королевы миров, богини, либо обозначение Древа, прорастающего через все сущее, где миры — лишь многочисленные листья.

— Она сейчас упадет, — угадывая, что я сейчас свалюсь со стула, Рин вскочил и поймал меня в нескольких сантиметрах от пола. Вот уж не думала, что окажусь такой чувствительной. Просто взгляд императора стал уж слишком гипнотическим, а в помещении внезапно сильно убавилось места и воздуха. Однако едва ладони Ринсдея прикоснулись ко мне, сознание тут же прояснилось, правда, чтобы тут же уступить место внезапному озарению — наследник умеет сам открывать разломы. Без порталов ходить из Верхнего мира в Нижний, и наоборот. И это именно он протолкнул нас своей магией от хашр до блокпоста.

— Спасибо, — прошептала я, не пытаясь отлепиться от него, благодаря одновременно и за то, что спас, и что подхватил.

— Обращайся, мышь, — белозубо улыбнулся он, но усмешка больше не казалась мне мерзотной. Рин отошел, но только чтобы подать мне стакан воды, о котором я не просила, но очень хотела пить, а после остался рядом, опустив ладонь на плечо, будто удерживая меня в сознании.

— Я надеюсь, вы понимаете, адепт, что при любом намеке на попытку захвата