📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураИстребление персиян - Татьяна Никитична Толстая

Истребление персиян - Татьяна Никитична Толстая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 98
Перейти на страницу:
и лаковых штиблетах, – и это не каламбур, а рифмовка судьбы.

Но не только в саду прохлаждался златовласый крестьянин, поднимая миндалевидные, налитые водкой глаза на дев и прочие качели и фонтаны.

Поэт был на заседании литературного кружка при газете “Бакинский рабочий”, встречался с М.В.Фрунзе, 1 мая присутствовал на закладке поселка Степана Разина в Мардакянах, 5 мая принимал участие в открытии Клуба Объединенных Экспедиций Печати.

(Я прошу заметить! Степана Разина! Призрак персидской княжны бродит в тех местах.)

Также, пишет источник, ему по просьбе всё того же затейника, товарища Кирова, показали женщин в чадрах.

Мне не нравится, что персияне

Держат женщин и дев под чадрой, —

отозвался Есенин. В том же году он был помещен в психиатрическую лечебницу, а 28 декабря повесился.

Мне пора обратно ехать в Русь.

Персия! Тебя ли покидаю?

Навсегда ль с тобою расстаюсь

Из любви к родимому мне краю?

Мне пора обратно ехать в Русь.

До свиданья, пери, до свиданья,

Пусть не смог я двери отпереть,

Ты дала красивое страданье,

Про тебя на родине мне петь.

До свиданья, пери, до свиданья.

Ну, и, наконец, сам персидский принц. Это Хозров-Мирза (или Хозрев-Мирза), внук Фетх-Али-шаха, прибывший в 1829 году в Петербург с персидским посольством, с поручением загладить скандал, вызванный убийством Грибоедова в Тегеране ранее в том же 1829 году. Пушкин, кстати, в этом году путешествовал по Кавказу и встретил и арбу с телом Грибоедова, и персидского принца, чье путешествие было вполне опасным: на кибитку напали горцы, и принц мужественно убежал.

Актер Петр Каратыгин свидетельствует:

Хозров-Мирза был юноша лет шестнадцати или семнадцати, очень красивый собою; он сделал большой эффект в петербургских обществах; особенно дамы были от него в восхищении и не давали ему проходу на гуляниях. Его обласкали при дворе и приставили к нему генерал-адъютанта графа Сухтелена, которому поручено было показывать персидскому гостю всё замечательное в нашей столице. Хозров-Мирза бывал очень часто в Большом театре, и в один спектакль, когда он сидел в средней царской ложе, я, стоя в местах за креслами, набросал карандашом его профильный портрет и после перерисовал его акварелью на кости, довольно порядочно. Когда я принес этот портрет в театр на репетицию и показал его моим товарищам, все находили, что сходство было необыкновенное. <…>

На следующий день Хозров-Мирза приехал в Большой театр. <…> Портрет был показан принцу, и он был в восхищении. (Литографированные его портреты появились гораздо позже.) Персидский министр и прочие чиновники его свиты ахали, изумлялись; не понимая, конечно, ни на волос художества, они от удовольствия гладили свои длинные волосы и вроде Хаджи-Бабы начали друг за другом повторять “Аллах! маш-Аллах” и положили в свои рты пальцы от удивления. <…> Недели полторы спустя прислана была в дирекцию золотая табакерка от принца на мое имя.

При этом персы были убеждены, что, мстя за Грибоедова, русские разорвут посланника в клочья – и послали малоценного юношу, незаконного сына шаха, которого было не так жалко. Но при дворе, как видите, при всей нашей патентованной дикости, рвать принца не стали. Всё же судьба его была печальна: вскоре после возвращения в Персию, в результате каких-то дворцовых интриг, его обвинили в какой-то измене и ослепили.

Вырвали ему миндалевидные глаза.

АЛЕКСАНДР ТИМОФЕЕВСКИЙ:

В “Чистом понедельнике” Персия – один из цветков пышного восточного букета, который заявлен сразу – широким турецким диваном в квартире героини напротив Храма Христа Спасителя. Сам ХХС в своем первоначальном виде, конечно, не был таким гастарбайтерски турецким, как сейчас, но нельзя сказать, что совсем без этого. В Москве тогда было столько древних прекрасных церквей, а Бунин поселил героиню у громоздкого нелепого новодела, на красоту которого было принято морщиться, – в чем тут смысл, мы попробуем позже выяснить. А пока займемся сбором национальностей.

Странный город, – рассуждает герой “Чистого понедельника”, – итальянские соборы – и что-то киргизское в остриях башен на кремлевских стенах…

Итак, Турция – раз, Киргизия – два. Пошли дальше. Дальше будет описание героини: “А у нее красота была какая-то индийская, персидская”. Персия, Индия – три, четыре. Индии, кстати, в рассказе навалом:

Хорошо! Внизу дикие мужики, а тут блины с шампанским и Богородица Троеручица. Три руки! Ведь это Индия! Вы – барин, вы не можете понимать так, как я, всю эту Москву.

И еще раз: “Москва, Астрахань, Персия, Индия!” – это цитата из другого места, с прямо прочерченным путем из москалей в индусы, потому что весь собирательный Восток у Бунина из родины произрастает и на нее же опрокидывается. Недаром над турецким диваном “зачем-то висел портрет босого Толстого”. Зачем, выясняется в середине рассказа:

– “Счастье наше, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету”.

– Это что?

– Это так Платон Каратаев говорил Пьеру.

Я махнул рукой:

– Ах, бог с ней, с этой восточной мудростью!

Но на восточную мудрость рукой не махнешь. Ее гонишь в дверь – она лезет в окно.

– Вот вчера утром я была на Рогожском кладбище…

Я удивился еще больше:

– На кладбище? Зачем? Это знаменитое раскольничье?

– Да, раскольничье. Допетровская Русь! Хоронили архиепископа. И вот представьте себе: гроб – дубовая колода, как в древности, золотая парча будто кованая, лик усопшего закрыт белым “воздухом”, шитым крупной черной вязью – красота и ужас. А у гроба диаконы с рипидами и трикириями.

Допетровская Русь, раскольничья вера, отдельная, своевольная, а посередине гроб – важнейшая тема рассказа – спрятана Буниным, как узор в общевосточном орнаменте, как древнерусское зодчество в архитектуре эклектики. До поры до времени всё прикидывается декоративностью, всё тонет, как в мареве, в модном мавританском вкусе, разлитом в воздухе, чтобы стало больнее, когда декорация рухнет и всё накроет драма. Мы обязательно вернемся к этому, а пока хочу вас спросить: что происходило тремя этажами ниже, в простодушных стихах-речениях? Так проще понять, был ли в самом деле мавританский вкус разлит в воздухе – хотя бы отчасти. И что он, собственно, значил.

ТАТЬЯНА ТОЛСТАЯ:

Тут меня какое-то время занимали два текста, зачем-то приплывшие в голову одновременно. Это пушкинское:

Скинь мантилью, ангел милый,

И явись как яркой день!

Сквозь чугунные перилы

Ножку дивную продень!

и всем известный романс “Калитка”, где, как

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 98
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?