Война под поверхностью - Константин Мисник

Однако либо филия легко могла читать у него в голове, либо она превосходно ощущала все изменения в колебаниях воды, но она развернулась в сторону другого человека и уставилась на него.

Седонис почувствовал, что он уже может двигаться, хотя ещё довольно скованно. Курок, всё это время находившийся под давлением его указательного пальца, наконец подался, и стрелу вытолкнуло из ствола пневматика. Она ушла в сторону рыбы, но довольно далеко от неё.

Седонис промычал что-то нелестное про себя и развернулся. Надо было удирать. Изо всех сил. Для того чтобы остаться в живых. И хотя движения его были пока неуклюжи, он догадывался, что, чем дальше от филии он будет, тем легче ему будет уходить от неё.

Он сделал первое движение и в это время вспомнил про охотника, спасшего его своим появлением и оставшегося с филией один на один. Седонис знал закон колонии, который данную ситуацию трактовал однозначно: необходимо спасаться бегством. Для того чтобы хотя бы кто-то остался в живых. Всё для блага колонии.

Долю секунды он размышлял, а затем развернулся в обратную сторону. И дело было даже не в том, что силуэт охотника показался ему странно знакомым. Просто плевать он хотел на эти законы. Здесь вам не колония. Здесь — океан. И если ты не поможешь товарищу, то в следующий раз некому будет помочь тебе. Его гарпун под собственным весом утянуло вниз, но он держался на прочной бечеве. «Ничего, — подумал Седонис, — сейчас я подтяну его, перезаряжу ружьё, и тогда…»

В это мгновение он посмотрел в сторону филии и охотника и замер, поражённый тем, что открылось его взору. Филия упорно таращилась на охотника, а тот, как ни в чём не бывало, продолжал плыть к ней. Наконец, он остановился в нескольких метрах от филии. У Седониса упало сердце.

«Всё-таки обездвижила его, тварь!» — подумал он, и в это время охотник призывно махнул ему рукой. У Седониса глаза чуть на лоб не вылезли от удивления. Филия заработала хвостом и плавниками. Было видно, что на этот раз запаниковала она.

Она сделала пол-оборота, развернулась к охотнику боком, и тот спокойно всадил в неё стрелу. А затем подтянулся по бечеве к бьющейся на гарпуне твари и достал нож.

Седонис раскрыл бы рот от изумления, если бы только смог. Но он не мог. Здесь был океан, а не колония. И он лишь покрепче сжал зубами свой загубник…

Воспоминания пронеслись в его голове за мгновения. Уже повернувшись, он понял, что теперь его ничто не может спасти. Но мышцы продолжали действовать по заранее намеченному плану. Палец спустил курок, и стрела ушла в сторону филии. Точнее, в сторону одной из двух филий, находившихся рядом с ним. Рыба грациозно изогнулась, и гарпун прошёл мимо цели. А затем его охватил паралич.

Ароша слышала от бывалых охотников, что филия может обездвижить тебя, если только смотрит тебе прямо в глаза. Поэтому ни в коем случае нельзя ловить её взгляд. Надо прятать глаза, разворачиваться и уплывать. Что она и сделала. Не без помощи Седониса, конечно.

Но когда до щели в трюме было уже рукой подать, её вдруг настигло странное оцепенение. Мышцы сковало неизвестной силой. Ароша запаниковала. Ощущение было ей известно. В детстве она однажды встречалась с филией и с тех пор, как и все остальные, боялась и ненавидела их. Неизвестно, что случилось бы, если бы девушка просто плыла в океане. Наверное, она остановилась бы очень скоро. Но здесь у неё было чёткое направление. И, самое главное, до цели было недалеко. Проплыв по инерции несколько метров, она угрём скользнула в трюм.

И скованность сразу исчезла. Это было до того здорово, что она даже что-то промычала от радости. Отплыв чуть подальше, Ароша слегка подработала ластами. Щель в трюме была узкая, но длинная, и с места её расположения было хорошо видно двух филий и замершего напротив них Седониса.

«Дурак! — закричала она про себя. — Дурак и негодяй! Что же ты наделал!»

Дурак и негодяй, к огромному сожалению Ароши, не мог её слышать. Он вообще, с ужасом подумала девушка, никогда больше не услышит её и не улыбнётся ей, как может только он, если только…

Ароша выставила пневматик перед собой и подплыла поближе к щели. Но, странное дело, чем ближе приближалась она к отверстию, тем сильнее охватывало её прежнее оцепенение. Палец, лежавший на спусковом крючке, никак не хотел на него нажимать. А ведь Ароша даже не приблизилась ещё на расстояние, достаточное для поражения цели.

«Что же это такое? — в панике подумала девушка. — Что здесь творится?»

Она слегка опустилась относительно уровня трюма и включила фонарик. По всему трюму были разбросаны остатки тары и какие-то пластины, которые, судя по всему, раньше в этой таре хранились. Ароша подплыла к одной из пластин и взяла её в руку. Даже в воде девушка почувствовала её приличный вес. Скорее всего, это какой-то металл.

В её голове забрезжила сумасшедшая идея. И самое главное, проверить её надо было прямо сейчас, иначе будет поздно. Ну что ж, если её догадка верна, то всё закончится хорошо. Хотя как может всё закончиться хорошо, когда ты одна против двух чудовищ. Негодяя и дурака в расчёт можно не принимать. И, кстати, в том, что с ним случилось, он сам виноват.

Ароша приподнялась до уровня, с которого ей было видно обеих филий, а затем, держа их в поле зрения, поплыла вперёд. За несколько метров до отверстия в трюме, она вновь почувствовала оцепенение. Ругая себя последними словами за глупость, девушка подняла пластину левой рукой на уровень головы, как бы заслоняясь ею. И оцепенение прошло! Мышцы лишь чуть-чуть были скованны, если сравнивать с обычным их состоянием.

Девушка ликовала. Она аккуратно приблизилась к щели и определила расстояние. Немного не хватает для того, чтобы быть уверенным, что гарпун убьёт тварь. Делать нечего. Ароша крепче закусила загубник и выплыла из трюма.

Седонис сопротивлялся изо всех сил. Он боролся, как мог. И это действительно была борьба, потому что где-то на глубине своего подсознания он чувствовал, что филии тоже борются и с трудом удерживают его в неподвижном состоянии.

Внезапно одна из рыб стала разворачиваться в сторону судна.

«Только не это! — в отчаянии подумал он. — Только бы Ароша не наделала глупостей!»

Не успел он закончить мысль, как в голове развернувшейся филии выросла стрела.

Рыба, в которую она попала, билась в предсмертных судорогах. Это можно было понять по характеру ранения. Но оставалась вторая. Давление в голове Ароши усилилось, заставляя отказаться от борьбы, бросить всё и застыть посреди океана. Точно так же, как до неё это сделал Седонис. Изо всех сил сопротивляясь чужим мыслям, Ароша отбросила в сторону пневматик и, продолжая держать пластину перед собой, свободной рукой вытащила нож.

Мышцы Седониса слегка отпустило. Он разжал пальцы. Пневматик медленно полетел вниз. Седонис проводил его взглядом, запомнил место и, нащупывая ножны, сделал медленное движение вперёд.

С двумя соперниками филия не справлялась. Она изо всех сил пыталась воздействовать на людей, чтобы заставить их отказаться от сопротивления, но те упорно, метр за метром, продвигались вперёд. Филия могла бросить всё и уплыть. Так и надо было поступить. Ведь своей подруге она уже ничем помочь не могла. Судороги раненой постепенно стихали, и она была уже почти что мертва. Но филия боролась до конца.