Рождение Новороссии. От Екатерины II до Александра I - Виктор Владимирович Артемов

о воспитании подрастающего поколения и суде и расправе, о населении и модификации законодательства. Впоследствии «Наказ» был дополнен разделами «О полиции» и «О расходах, доходах и о государственном управлении».

Несмотря на то что Екатерина II отводила в своем «Наказе» решающую роль дворянству, она писала о том, что равных гражданских прав заслуживают все сословия, и даже о наказании жестоких мучителей крестьян. Екатерина II даже писала о необходимости смягчения наказания преступникам, а смертную казнь допускала лишь в случае серьезнейших нарушений закона.

Императрица не настаивала на дословном исполнении своего «Наказа», но требовала, чтобы после внесения Комиссией в него соответствующих исправлений, он был принят к исполнению.

Как уже говорилось, решающая роль отводилась в «Наказе» дворянству. Это не помешало его представителям вычеркнуть из «Наказа» то немногое, что относилось к защите интересов крестьянства.

И если из первоначального варианта екатерининского «Наказа» можно было видеть, что императрица задумывалась об отмене крепостного права, то после возражения известных русских просветителей, среди которых были А.П. Сумароков, Г.Р. Державин, княгиня Е.Р. Дашкова, она оставила свои намерения.

К началу заседания Комиссии каждый депутат должен был приехать с одним или несколькими наказами своих избирателей. Но большинство наказов дворянских депутатов являлось требованиями местного характера, а некоторые вообще говорили, что их избиратели всем довольны.

Большую часть наказов привезли крестьянские депутаты, и потому крестьянский вопрос не мог не стать основным из обсуждаемых на Комиссии.

Летом 1767 г. в Москве начала свою работу Уложенная комиссия, маршалом которой был избран А.И. Бибиков.

В своих выступлениях представители самых различных сословий ссылались на «Наказ» Екатерины II, отстаивая на его положениях справедливость своих требований.

На одном из первых заседаний у депутатов возникла мысль о поднесении императрице титула великой и премудрой матери отечества. Но Екатерина II отказалась, заявив, что великая ли она императрица оставляет судить потомкам, премудрым является лишь один Бог, а матерью отечества она и без того является для всех своих подданных. Бибикову она велела передать депутатам свое пожелание заниматься рассмотрением законов, а не «делать анатомию ее качеств».

Интересы дворянства на заседаниях Комиссии отстаивал депутат от ярославских дворян князь М.М. Щербатов. Он был одним из представителей наиболее древних дворянских родов и требовал восстановления их прав в противовес тем дворянам, которые вошли в это сословие путем несения службы во времена Петра I. Но другие дворяне, возражая, говорили, что представителей одних знатных фамилий не хватит для занятия всех военных и государственных должностей в России. Сама императрица уже понимала всю нелепость вопроса о знатной породе и в конце концов решила его в пользу «нового дворянства».

Проиграв в вопросе о «знатной породе», дворянство принялось говорить о предоставлении ему особых прав на участие в коммерческой деятельности. Наиболее активным проповедником интересов дворянства по-прежнему являлся Щербатов.

В свою очередь, купечество требовало расширения своих гильдейских прав и ограждения их от конкуренции торгующих дворян.

Правительство Екатерины II тщательно изучало депутатские наказы, записи выступлений, делало выводы о положении дел в империи. Это признала и сама императрица.

Но начиная с конца лета 1768 г. заседания Комиссии проводились все реже и реже. 18 декабря 1768 г. А.И. Бибиков объявил, что императрица по случаю начавшейся войны с Турцией повелела, чтобы депутаты-офицеры отправились в действующую армию, а на их места в губерниях были избраны новые депутаты, для чего всем надлежит разъехаться по своим уездам. Роспуск Комиссии носил временный характер.

Правительство Екатерины II добилось своих целей. Императрица убедилась, что основная часть депутатов не собирается покушаться на права самодержавной власти и не способна к кропотливой законодательной работе. В свою очередь, Екатерина II могла использовать собранный материал для разработки будущих законов.

Но основным вопросом на заседаниях Комиссии был крестьянский. Многие помещики жаловались на непослушание и бегство своих крестьян, требовали принять к ним особые меры. Но некоторые, прежде всего депутат козловского дворянства поручик артиллерии Г. Коробьин в представленной записке доказывал необходимость предоставления крестьянам права на владение недвижимой собственностью и регламентирования их повинностей. Несмотря на то что мнение Коробьина встретило резкие возражения представителей дворянства и упреки в незнании им дела, при выборах в члены Комиссии, проходивших путем тайного голосования, он получил большинство голосов.

Политика правительства продолжала носить чисто дворянский характер. Даже в годы «просвещенного абсолютизма» был издан указ о запрещении «утруждать» императрицу «не дельными челобитными» – жалобами на своих господ, – по нему крепостным крестьянам угрожало наказание плетьми и каторгой (1762). В развитии этого указа были изданы указы о разрешении помещикам по собственному усмотрению ссылать крестьян за дерзости на каторгу (1765) и указ, запрещающий крестьянам жаловаться на своих господ, также карающий каторгой (1767).

Вместе с тем сама Екатерина II пыталась принять некоторые меры, направленные на отмену крепостного права. Она даже назначила премию в 1 тыс. червонцев за лучшее сочинение об отмене крепостного права, пытаясь опереться в этом деле на помощь Вольного экономического общества. Однако, учитывая европейский и даже американский опыт, она опасалась последствий поспешных шагов в этом направлении, обоснованно ожидая еще больших крестьянских волнений.

Борьба императрицы с крепостным правом ограничилась лишь ограничением помещичьих злоупотреблений, самым крупным из которых было дело о Д. Салтыковой (Салтычихе).

Дворянское крепостное хозяйство осталось основным в экономике России. Большое количество крепостных крестьян преобладало к югу от Москвы (Тульская, Калужская, Орловская, Курская губернии), где их число достигало 80—85 %. Лишь в Вятской губернии их было не много и совсем не было в Архангельской губернии и в Сибири.

Если в южных землях преобладала барщина, то в нечерноземных губерниях людей переводили на оброк, выросший в несколько раз с 1760‑х по 1790‑е гг. Кроме того, на оброчных крестьян было возложено множество иных повинностей (работа в саду помещика, сбор ягод и грибов, повозная).

Помещик мог подарить своего крепостного, проиграть его в карты, мог разрушить всю его семью путем одиночной продажи. Некоторые помещики составляли себе целые гаремы из своих крепостных красавиц, иные имели даже целые штаты палачей с орудиями пыток, были случаи, когда помещик принуждал крепостную мать кормить грудью борзых щенков.

В то же время Екатерина II, зная о происходившем в крепостническом хозяйстве и даже преследуя отдельные злоупотребления, продолжала утверждать, что «неоспоримо, что лучше судьбы наших крестьян у хорошего помещика нет во всей вселенной».

Поскольку помещичье хозяйство непрерывно расширялось вширь, захватывая все большие земли, владельцам не было нужды повышать производительность своих владений. Некоторые из них, правда, попытались повысить свои доходы путем разведения новых культур, огородничества, винокурения и даже заводили сельскохозяйственные машины. Но заметно повысить продуктивность своего хозяйства