Возмездие - Сергей Майдуков

По возвращении Игорь Петрович первым делом отправился к Спиваковским, чтобы выяснить отношения. Соседи не открыли, крикнули из-за двери, что вызовут полицию. Запуганные и озлобленные, как и Каренины, они гасили чувство вины агрессивностью.

Когда Игорь Петрович шел от них, он столкнулся с Вадимом, который бесцельно топтался во дворе. Создавалось впечатление, что зять прячется за большой елью, посаженной во дворе. Глаза его бегали.

— Ты что же, следишь за мной? — спросил Игорь Петрович.

— Зачем мне следить? Вот еще!

— А что ты здесь делаешь?

— Гуляю. Воздухом дышу. Нельзя? — спросил Вадим с вызовом. — Чем еще заниматься в этой глуши?

На язык так и просилась какая-нибудь резкая реплика, но Игорь Петрович сдержался. Все-таки перед ним стоял муж дочери, отец будущего внука. В себе Игорь Петрович не ощущал былой уверенности, так что надежды приходилось возлагать на Вадима. И все же вызывающий тон зятя заставил его ощетиниться. В эти январские дни вывести Карениных из равновесия было раз плюнуть.

— Никто тебя сюда силком не тащил, Вадик, — процедил он. — Не нравится — скатертью дорога. Без тебя справимся.

— Вы — может быть, — ответил Вадим. — Только я здесь не из-за вас, а из-за Саши. Она вас стережет.

Игорю Петровичу стало стыдно за свою вспышку.

— Извини, — буркнул он. — Сорвался. Нервы ни к черту.

— У меня та же самая история, — признался Вадим. — За Сашеньку волнуюсь. Она так тяжело пережила все это. А до больницы, если что, далековато.

— Так уезжайте, — сказал Игорь Петрович. — Нечего вам тут торчать.

— Саша против.

— Все уже позади. Больше такое не повторится.

— Надеюсь. — Вадим вздохнул. — Посмотрим, как оно будет в ближайшие дни.

— Нормально будет, — заверил его Игорь Петрович с энтузиазмом, которого вовсе не испытывал. — Безвыходных положений не бывает. Все образуется.

Ободряюще подмигнув, он побрел по снегу к дому. Двор был большой, с беседкой, бетонным теннисным столом и мангалом под навесом. Все это казалось сейчас ненужным и заброшенным.

Оставшись один, Вадим подумал, не выкурить ли ему еще одну сигарету? Именно этим он занимался за елью, когда неожиданно появился тесть. Еле окурок успел бросить и затоптать. Вспомнив, как он испугался, Вадим рассердился, запустил руку во внутренний карман куртки и снова закурил. В укрытии можно было не опасаться, что его увидят из окон, лишь бы Саше не вздумалось выйти погулять. Впрочем, когда Вадим уходил, она с матерью лепила пельмени, так что риск был минимальный.

Вадиму не хотелось быть снова пойманным на горячем. Он в который уже раз пообещал жене не курить. Непонятно было, почему она придавала этому такое большое значение. Похоже, после нападения с ее психикой было не все в порядке. Все Каренины, казалось, были не в себе. Виноватым Вадим считал тестя. Что-то он намутил, где-то не сумел поладить с бандитами, а семью не счел нужным увезти от греха подальше. Вот и теперь не желал вести себя благоразумно. Какого черта ему в городе не сидится? Ну ладно, аренда жилья кусается, так сними квартиру поскромнее и живи. Нет, вместо этого упрямый и недальновидный тесть собрал всех под одной крышей, нимало не заботясь о том, что бандиты могут в любой момент снова нагрянуть. Переехали бы к Вадику, как он предлагал, так ведь и этот вариант не подошел: тесно им, видите ли! Переборчивые какие!

«Так, хватит с меня их капризов, — решил Вадим, делая короткие жадные затяжки. — Сегодня ставлю Сашку перед выбором: или я, или родители. Им у меня не нравится, а мне здесь неуютно. Я должен о жене и будущем ребенке позаботиться, разве нет? Если не я, то кто?»

— Вадик! Я так и знала!

Он повернулся вокруг оси с дымящимся окурком между пальцами. Дым шел также из его изумленно открытого рта.

После перекуров Вадим зажевывал курево мандарином или конфетой, а потом еще полоскал рот талой водой, заодно оттирая пальцы снегом от прилипчивого запаха. Теперь необходимость в подобных предосторожностях отпала сама собой.

— Да, я курю, — сказал Вадим. — И больше не намерен прятаться.

— Я тебя предупреждала, — начала Саша.

Он не стал ее слушать.

— Теперь предупреждаю я. Если я тебя не устраиваю, то так и скажи. Прямо сейчас сяду в машину и уеду. Но есть другой вариант. Мы уедем вместе. Какого черта мы тут делаем? Никто больше твоих родителей не тронет. Это нерационально. Зачем бандитам губить курочку, которая несет золотые яйца?

— Как? — растерялась Саша. — Ты предлагаешь мне бросить их сейчас, когда им нужна поддержка?

— А по-моему, ты должна в первую очередь думать о себе. И о нас с тобой. И о нашем маленьком. Поехали. Это ненормально, когда взрослые самостоятельные люди живут с родителями. Нужно жить своей жизнью. Так будет лучше для всех.

Сделав паузу, Вадим решил, что самое время пустить в ход дополнительные аргументы, чтобы склонить колеблющуюся жену на свою сторону.

— У нас давно не было секса, — сказал он. — Это ненормально для супружеских отношений.

— Врач не рекомендовал, — неуверенно пробормотала Саша. — Сейчас лучше воздержаться.

— Есть много способов, — напомнил Вадим. — Я соскучился, Саша. В доме все скрипит и трещит. По ночам я никак не могу отделаться от ощущения, что нас подслушивают.

— Глупости!

— Возможно. Но ощущение такое есть. И оно не идет на пользу. Думаешь, почему я опять закурил? Вот из-за этой ситуации.

Саша задумчиво прищурилась:

— Если мы уедем, ты бросишь?

— Сразу.

Обещание сорвалось с языка Вадима так быстро, что он не успел даже подумать. Но его это не смутило. Он был готов пообещать Саше что угодно, лишь бы поскорей убраться отсюда. Он был городским жителем и маялся от тоски среди живописных зимних пейзажей. Не хотелось ему ни в лес, ни на озеро. Вот где бы он сейчас с радостью очутился, так это в кафе или в торговом центре.

— А спорт? — продолжила Саша.

— Давай не все сразу, — нашелся Вадим. — Степ бай степ, как говорят американцы. Шаг за шагом. Сегодня сигареты. Завтра бег. Или послезавтра.

— Тогда пойдем собирать вещи. Маме пока не говори. Я ей сама все объясню.

Они взялись за руки и пошли к крыльцу, которое никто не удосужился очистить от снега.

Если бы им пришло в голову обогнуть по тропинке дом и заглянуть в дровяной сарай, то они увидели бы там Игоря Петровича, держащего в руке не топор, а бутылку. Сделав несколько глотков, он спрятал ее за поленницу и меланхолично пожевал кусок бородинского хлеба, густо притрушенного солью. Водка была поганая, явно паленая, о чем свидетельствовала цена и скошенная этикетка, но Игорю Петровичу так даже больше нравилось. Обжигающий вкус прекрасно дополнял быстрое и сильное опьянение. Еще минуту назад Игорь Петрович собирался сделать всего один глоток и остановиться на этом, чтобы не сердить женщин, но искушение оказалось слишком велико.