Западня - Анна Малышева

— Но кто же знал, — пробормотала она. — Мне казалось, что он к ней хорошо относится… У вас нет сигареты?

Он с готовностью протянул ей пачку. Алла долго не могла вытянуть сигарету — пальцы у нее дрожали, сигарета погнулась. Прикурила она тоже с трудом и без особого удовольствия. Подняла глаза, и Михаил понял — она смотрит на окна своей квартиры.

— Добросовестный, гад, — неожиданно сказала она. — Даже к окну не подойдет, пока у него урок. Кто же мог по-, думать, что он способен соврать? Дура я, дура… Отчим и есть отчим, правильно мне мама говорила!

Выбросив сигарету, Алла осмотрелась по сторонам и приняла решение:

— Пойду навстречу Милене., она должна прийти оттуда. Только бы никуда по пути не завернула — такая своевольная!

Михаил вызвался ее проводить, и Алла, по-видимому, обрадовалась. Ей явно хотелось выговориться, поведать кому-то свое горе. Ему, как журналисту, часто случалось выслушивать исповеди совершенно посторонних людей. Он привык к ним — так врач или следователь привыкает к чужим страданиям. Но эту женщину он слушал с особым вниманием. За последние дни он часто думал о ее дочерях, и ему хотелось больше знать о девочках. Особенно об Ольге.

— Она у меня от первого брака, я развелась, когда Оле было три года, — рассказывала Алла, медленно направляясь в сторону перекрестка. Михаил шел рядом, изредка поглядывая на ее заострившийся, нервный профиль. — Муж очень сильно пил, это у него в семье наследственное. Семья-то у него была совсем простая, он работал токарем, окончил ПТУ. Правда, руки у него были золотые, но что толку? Конечно, Виктор на этом фоне казался принцем.

Богом! — И она грустно усмехнулась.

Женщина рассказала, что новый муж с самого начала принял Олю как родную дочь. Через год родилась Милена. Никакой разницы между девочками не делали, если баловали — то обеих, если наказывали — им тоже доставалось поровну. Тем более что Милена в детстве хулиганила почище старшей сестры.

— А Оля лет до семи, пока в школу не пошла, даже не понимала, что Виктор ей не отец, — жалобно говорила Алла. — Только когда пришлось писать другую фамилию на тетрадке, тогда до нее дошло. Я ей все объяснила, как смогла, и мне казалось, ее это мало трогает. Родного отца она потом видела… Тот же эффект — на фоне Виктора он ей не понравился. И она всегда называла Виктора «папой».

Ну, как я могла думать, что он к ней, так отнесется? Ведь это же наплевательство! Знал, что она шляется где-то целый месяц, и молчал! И хоть бы слово, хоть бы намеком дал понять… Нас ведь в милиции Опрашивали, с нами долго разговаривали — чем Оля занималась, где бывала, с кем дружила… Он им ничего не сказал. Это уже ни в какие ворота не лезет!

— А Ольга не могла отправиться в гости к своему настоящему отцу? — поинтересовался Михаил.

Алла устало отмахнулась:

— Да что вы! Следователь тоже меня спросил, я дала ему адрес, телефон… Думаете, я сама не проверила? Ее там нет и не было. Последний раз они с отцом виделись два года назад. Он ей за пять минут осточертел, так она мне и сказала.

Женщина вдруг остановилась и замахала рукой — от перекрестка им навстречу шла Милена. Она шагала, о чем-то задумавшись, размахивая ярким бирюзовым рюкзаком, который небрежно несла за одну лямку. Мать окликнула ее, девочка подняла глаза, замедлила шаги, а потом побежала им навстречу.

— Привет, — сказала она матери и кивнула Михаилу. — А куда это вы идете вместе?

— Тебя встречаем. — Мать взяла дочку под локоть и развернула:

— Мы поедем к бабушке.

— А что случилось? — строптиво вырывалась та. — Я есть хочу, а к бабушке далеко! Мам, ты что — плакала?!

Алла прикрыла глаза и нарочито весело сообщила, что у бабушки как раз готов обед, а дома ничего из продуктов не осталось, и вообще… Лучше Милене несколько дней пожить с бабушкой. Та остолбенела. Она глядела на Михаила, будто надеялась, что он ей все объяснит. Но тот молчал.

— Что-то про Олю узнали? — грубым, чужим голосом спросила девочка.

Но мать почти насильно потащила ее к автобусной остановке. Отойдя на несколько шагов, Алла обернулась и крикнула Михаилу:

— Я позвоню вам! Спасибо!

И, повернувшись к дочери, крепко обняла ее за плечи.

* * *

Михаил вернулся в лицей. Он высчитал, что спектакль только что закончился, но вряд ли актеры успели переодеться и собрать декорации. И не ошибся — красный «Москвич» Ирины все еще стоял у ограды лицея. Вскоре появилась и она сама. Увидела Михаила, удивленно подняла тонкие, аккуратно выщипанные брови. Женщина явно решила, что журналист уже ушел. За ней спешили ребята из студии.

У некоторых на лицах еще виднелись полосы белил, черного и красного грима. Автобуса у них не было, на что Ирина немедленно пожаловалась Михаилу:

— Кстати, хорошо бы упомянуть в статье, что мы ищем спонсора. Пусть хотя бы автобус предоставят. Мы начнем ездить со спектаклем по школам — представьте, каково каждый раз все тащить на себе? Не могу же я всех запихать в свою развалюху!

Актеры шумно попрощались с ней и, разделившись на несколько стаек, скрылись за воротами. Михаил заметил, что исполнители главных ролей держались особняком и ушли вместе. «Парикмахерша» удалилась под ручку с каким-то парнем из массовки. На Михаила она даже не взглянула — видимо, успела раскаяться в своей откровенности. Кому охота, чтобы его сочли мстительным? Она ведь попросту отомстила своей тезке за то, что та с ней не поздоровалась. Теперь Михаил понимал, что Ольга «не узнала» ее из страха разоблачения. Эта встреча никак не входила в ее планы. Она боялась, что при отчиме начнется разговор о студии и тогда обнаружатся ее нелегальные отлучки из дома… Но почему она боялась этого? Ведь, узнав тайну, отчим никому ее не выдал. Он молчал. Чтобы не расстраивать жену, по его собственным словам? Михаил очень в этом сомневался. Тогда почему? У него должна быть веская причина, чтобы молчать…

— Вы меня слышите? — словно издалека, донесся мягкий голос. — Дама уже целую вечность предлагает вас подвезти, а вы молчите! Это невежливо, в конце концов!

Михаил извинился. У него столько работы, пояснил он, голова постоянно забита какими-то проектами…Он увидел, что рядом с руководительницей театра стоит та девушка, с которой как будто дружила Ольга. Как же ее зовут? Да, точно, Наташа, и она в этой пьесе играет служанку.

— Так вас подвезти? — Ирина отперла дверцу машины.

— Конечно, если вам в сторону «Щелковской». Сперва подвезем Наталью, она у нас инвалид труда, подвернула ногу на сцене. Платный лицей, обучение стоит бешеных денег, а сцену привести в порядок не могут! Бедняжка запнулась о гвоздь, хорошо, что ногу не пропорола.

— Лучше бы я ее пропорола, но не упала, — убито возразила Наташа. — Какой позор! Устроила цирк на сцене, они же полчаса после этого смеялись!

— Ну, прекрати, — по-матерински улыбнулась Ирина.