Королевский генерал - Дафна дю Морье

– Зря я пришла, – пролепетала я. – Осрамила тебя перед друзьями.

– Я осрамлен уже давно, – сказал он, наливая себе очередную кружку эля. – Но хорошо, что ты появилась после завтрака, а не до него.

– Почему же?

Он улыбнулся, вынул из кармана листок бумаги.

– Я продал Киллигарт и свои земли в Тайуордрете. Рашли хорошо мне за них заплатил. Если бы ты появилась раньше, он, возможно, отказался бы поставить свою подпись.

– Хватит ли этих денег, чтобы рассчитаться с долгами? – спросила я.

Он иронически рассмеялся.

– Капля в море, но на одну-две недели этого хватит, пока мы не одолжим где-нибудь еще.

– Почему «мы»? – удивилась я.

– Ну, мы будем вместе. Неужели ты думаешь, что я позволю свершиться этому нелепому браку с Эдвардом Чампернауном?

Он вытер губы, с беззаботным видом отодвинул тарелку. Потом протянул ко мне руки, и я прильнула к его груди.

– Любимый, – произнесла я, ощутив себя вдруг очень взрослой и очень мудрой. – Ты не раз говорил мне, что сможешь жить, лишь женившись на богатой наследнице.

– Во всяком случае, я не смогу жить, если ты выйдешь за кого-нибудь другого, а не за меня, – ответил он.

– Но, Ричард, – продолжала я, – если я выхожу за тебя, а не за Эдварда Чампернауна, мой брат может не дать согласия на брак.

– Пусть только посмеет, я вызову его на дуэль.

– У нас не будет ни гроша.

– Не совсем так, – сказал он. – Я ощипал еще не всех родственников. У миссис Аббот, моей старой тетушки Кэтрин из Гартленда, есть тысяча фунтов, с которыми она не знает, что делать.

– Но мы не сможем жить так все время, – заметила я.

– Я никогда не жил по-другому.

Я подумала о куче формальностей, связанных с браком, об адвокатах, документах.

– Я младшая дочь, Ричард, – проговорила я неуверенно. – Нужно иметь в виду, что мое приданое будет весьма скудным.

Он разразился смехом и, подхватив меня на руки, понес из комнаты.

– Если у меня и есть коварные замыслы получить что-нибудь от твоей семьи, то только насчет тебя. К черту твое приданое.

О, необдуманная помолвка, потрясающая и поспешная, решение, принятое в один миг ни с того ни с сего. Мать не смогла устоять перед натиском, братья даже и не пытались создавать препятствия. Чампернауны, оскорбленные, удалились в Радфорд, и Джо, сняв с себя ответственность, последовал за ними. Его жена не захочет меня больше видеть, после того как я отвергла ее брата, и мне дали понять, что о скандальном моем поведении стало известно всему Девону. Муж Бриджет примчался на почтовых из Голбертона, Джон Поллексефен – из Матеркомба, и весь запад, казалось, только о том и говорил, что я тайно сбежала к Ричарду Гренвилу и сейчас выхожу за него замуж по жестокой необходимости. Он обесчестил меня в одной из спален Плимута, насильно увез в Киллигарт, я три месяца жила с ним как любовница – эти и другие слухи распускали о нас повсюду, мы же с Ричардом, в ликовании наших сердец, надо всем этим только посмеивались. Он хотел увезти меня в Лондон, под крылышко к герцогу Бекингему, который, как он заявил, пляшет под его дудку и выделит мне вдобавок приданое, но в самый разгар этого безумия в Ланрест прискакал на лошади его брат Бевил и с присущим ему изяществом и учтивостью настоял на том, чтобы я поехала в Стоу и венчалась от дома Гренвилов. Бевил внес порядок в невообразимую путаницу, своим одобрением он набросил покрывало приличия на все происходящее – именно этого нам до сих пор недоставало; несколькими днями позже мы с матерью благополучно обосновались в Стоу, куда Кит уехал около восьми лет назад, когда женился на Гартред. Я была тогда слишком влюблена, чтобы обращать на кого-нибудь внимание, и с раскрасневшимися от удовольствия щеками с уверенным видом расхаживала по огромным комнатам Стоу, улыбаясь старому сэру Бернарду, кланяясь всем его родственникам, благоговея перед окружавшей меня роскошью не больше, чем перед привычными пыльными закоулками Ланреста. Из всего, что я там делала или видела, я хорошо помню, как, прогуливаясь по садовым аллеям, рассеянно слушала сэра Бернарда, напыщенно рассуждавшего о сложных взаимоотношениях между его величеством и парламентом, а также как целыми часами простаивала в одной из комнат – спальне леди Грейс, жены Бевила, – в то время как служанки затягивали на мне мое подвенечное платье, собирали его у талии, подкалывали, опять затягивали. Леди Грейс и моя мать помогали советами, а на полу играли детишки, как тогда мне казалось – целая куча сорванцов.

С Ричардом я виделась не часто. В эти последние дни я, как он сказал, принадлежала женщинам. Последние дни… Поистине пророческие слова!

Ничто так не запечатлелось у меня в памяти, как тот последний майский день, когда солнце то пряталось, то выходило из-за облаков и дул сильный ветер. Я как сейчас вижу собравшихся на лужайке гостей: мы отправлялись на соколиную охоту, после чего, вечером, должен был состояться банкет.

На жердочках ястребы чистили клювами перья, расправляли крылья, а самые ручные из них позволяли нам подходить к ним совсем близко. В отдалении одиноко сидели на насестах их собратья покрупнее – соколы с дико блестевшими глазами.

Подошли сокольничие, и, пока они надевали на соколов путы и покрывали клобучками, готовя их к охоте, конюхи привели лошадей. Собаки скулили и прыгали в радостном предвкушении охоты. Ричард посадил меня на гнедую кобылку, которая отныне должна была стать моей, и, когда он повернулся к своему сокольничему, я увидела у ворот группу всадников, приветствовавших вновь прибывшего.

– Что там еще? – спросил Ричард, и сокольничий, закрыв ладонью глаза от солнца, повернулся к хозяину и, улыбаясь, сказал:

– Это госпожа Денис из Орли-Корта. У вашей красной соколихи будет возможность помериться силами с ее самцом.

Ричард взглянул на меня и улыбнулся:

– Все-таки это случилось, Гартред удостоила нас визитом.

Пока они ехали по дороге к нам, я задавалась вопросом, какие чувства испытаю к врагу своей юности, к той, с кем меня вновь таким странным образом свела судьба. Она ничего не писала, не прислала поздравления, однако ее природное любопытство в конечном счете взяло верх.

– Привет, сестрица, – крикнул Ричард своим обычным язвительным голосом. – Значит, ты все-таки приехала поплясать на моей свадьбе?

– Может быть, – ответила она. – Я еще не решила. Мои дети не совсем здоровы.

Она направила свою лошадь на меня, и ее губы медленно расплылись в улыбке, которая была мне так хорошо знакома.

– Как поживаешь, Онор?

– Неплохо, – ответила я.

– Никогда бы не подумала, что ты станешь госпожой Гренвил.

– Я тоже.

– Поистине пути Господни неисповедимы. Однако ты не знакома с моим мужем.