Смерть с отсрочкой - Крис Хаслэм

Сидней закусил губу, стараясь припомнить прежние примеры решавшихся мистером Ноулсом тонких задач. Казалось, приключение обречено завершиться в испанской тюрьме, практически не начавшись, однако с этой парочкой неудача всегда перспективна.

— Фургон краденый, мистер Ноулс? — спросил он. — Я имею право знать.

Ленни поморщился:

— Нет, не краденый. Реквизированный в счет оплаты услуг.

— Что это значит?

— Если вас это касается, мошенники, у которых он был реквизирован, его свистнули.

— У других мошенников, которые его свистнули у бетонщиков, которые его свистнули у строительной фирмы в Диссе, — добавил Ник. — «Глория» переходила из рук в руки в подпольном мире, как сексуальные рабыни из Восточной Европы, о которых сейчас часто слышишь.

— И никогда не видишь, — горестно посетовал Ленни.

— Теперь к ее печальной истории приобщилась испанская жандармерия, — заключил Сидней.

Ленни выпустил сигаретный дым в ветровое окно. Старик начинает дергать его за сиськи своими вопросами и явно ничего не знает про полицию. Ленни с одиннадцати лет удирает от копов.

— По-моему, им больше хочется пнуть Ника в задницу за сбитые мотоциклы. Трагическое прошлое «глории» — второстепенный вопрос.

— Думаешь, они запрашивают подкрепление? — спросил Ник.

Ленни кивнул:

— Может быть, вертолет вызовут, приведут собак, перекроют дороги…

Ник прикусил губу.

— Зачем ты мне велел удирать? Можно было бы договориться. Мистер Стармен говорит по-испански, они наверняка поняли бы…

Ленни испустил долгий выдох, затуманивший ветровое стекло.

— Знаешь, кто ты такой, Ник?

— Не заводись.

— Дерьмовая обуза, вот кто. Лучшее, что можешь сделать, — сесть на следующий пароход, который идет домой, оставив поиски сокровищ профессионалам.

— Значит, теперь ты профессиональный искатель сокровищ?

— Речь не обо мне, Никель. Речь идет о тебе, и, если бы ты принимал решения, мы бы все уже сидели в испанской кутузке. Я сделал то, что надо было сделать в сложившейся ситуации, и чертовски хорошо справился.

— Слушайте, слушайте, — довольно легкомысленно вставил Сидней на манер парламентского спикера. — Хотите хлебнуть арманьяка?

Давно забытое ощущение мурашками пробежало по телу, под кожей, вздыбив волоски на руках. Колени ослабли, желудок сжался, горло пересохло точно так же, как в прошлый раз, когда он нелегально проник в Испанию. Тогда их было тринадцать, шести разных национальностей, в той или иной степени красных. Они ехали из Парижа в кузове мебельного фургона, вскоре после полуночи вылезли с затекшими ногами и болевшими ягодицами в молчаливой, затянутой тучами деревушке на дождливой каменной высоте Пиренеев. Одни несли чемоданы, другие матерчатые мешки, набитые вещами, которые впоследствии проклинали, волоча через горы в Испанию. В сарае на краю деревушки коротко стриженная молоденькая француженка накормила их затхлым хлебом и затвердевшим сыром, налила в крошечные стопки водку из расписной бутылки, а потом они топали в облачной тьме вверх и вниз в подбитых гвоздями ботинках, обернутых мешковиной, скользя кожаными подметками на мокрых каменных осыпях. Внешне мужчины хранили бесстрастный вид, порожденный усталостью и давней скукой, но, несомненно, каждый в душе ухмылялся с таким же восторгом, как Сидней. От Кале до границы никто не потратил ни фартинга на еду и питье, их везде встречали как героев, пусть даже тайно. У них справедливая цель, благородные устремления, победа обеспечена. Несмотря на откровенный атеизм, мужчины из Интернациональных бригад были современными крестоносцами, шли в бой за новую религию, и Сидней был абсолютно уверен, что в один прекрасный день английские джентльмены сочтут себя проклятыми за то, что не присоединились.

Ленни потребовал выждать час, прежде чем выезжать из укрытия, и убивал время, распекая Ника, потягивая водку, покуривая сигареты. Наконец посмотрел на свои воображаемые часы и кивнул.

— Хватит. Надо перекусить. — Закрутил колпачок на водочной бутылке, потянулся к ключам, поймав недовольный взгляд Сиднея. — Еще что?

— Вы пьяны, — объявил старик. — Не можете вести машину.

Ленни тряхнул головой:

— Не волнуйтесь, мистер С. Лучше…

— Вы пьяны, — оборвал его Сидней, — и не поведете фургон. Мистер Крик, займите его место.

— После того, что уже натворил? — вскричал Ленни. — Теперь вообще разнесет машину в клочья к чертовой матери!

Сидней заткнул ему рот грозно поднятым пальцем, пока Ник запускал мотор.

— Давай пошевеливайся, — поторопил его Ленни.

— Никак не заводится, — выдавил Ник сквозь зубы.

— Особенно не налегай, — предупредил Ленни, — доконаешь сцепление.

Ник поставил обе ноги на педаль сцепления, схватился обеими руками за рычаг переключения передач, прилагая максимальные усилия. Наконец из коробки передач донесся мягкий щелчок.

— Есть, — усмехнулся он, нажимая на акселератор.

Мотор взревел, после чего раздался тошнотворный дымный хлопок, возвестивший, что сцеплению пришел конец.

— Ух ты, — сказал Ник, оглянувшись на Ленни.

Реакция на катастрофическую ситуацию была неадекватной. Ленни почесал спину, взглянул в боковое зеркало, потом на Сиднея.

— Просто взял и угробил «глорию», — вздохнул он. — Ленни знает.

Они сгрудились вокруг трупа «глории», бросая беглые взгляды на фатальную рану, как будто никогда раньше не видели смерти. Одного вида почерневшего от дыма капота оказалось достаточно для констатации гибели — заклинившее искореженное сцепление пробило дыру в картере, откуда в сорняки натекла лужица черного масла, словно кровь из разорванной артерии.

— Что теперь? — спросил Ник.

— Полагаю, пешком пойдем, — пожал плечами Сидней.

— Пешком? — вскричал Ленни. Пешком он никогда не ходит. Пешком ходят дети и женщины. Настоящие мужчины ездят. — Почему напрокат не взять тачку?

— Где? — спросил Сидней, оглядываясь. — Все равно придется идти до пункта проката.

Ленни тряхнул головой:

— Никель сходит. А мы с вещами тут обождем.

— У меня нет кредитки, — сказал Ник.

— Эль Сид одолжит.

— Эль Сид? — переспросил Сидней. — Пожалуй, мне нравится.

— Права-то на мое имя, — напомнил Ник.

Ленни покрутил головой и посмотрел на Сиднея.

— Вечно осложняет дело. Вечно других заставляет расхлебывать кашу, которую сам заварил.

— Мне придется пойти вместе с ним, — решил Сидней. — А вы, если хотите, тут ждите до нашего возвращения.