Тютюнин против инопланетян - Алекс Орлов

– Не желаете ли лягушечку, мой адмирал?!

– Лягушечку? – переспросил адмирал, внезапно почувствовав голод. – Да, пожалуй, я съем лягушечку… м-м… э-э… Двенадцатый номер, пожалуй.

Приняв холодную лягушку, Пинкван успокоился. Ква-музин пошел на снижение, осторожно маневрируя между высотными зданиями и избегая столкновения с другими квамузинами. Он на мгновение завис над пятиугольной крышей Пентаквана, затем стал медленно опускаться, пока не коснулся посадочного квадрата, обозначенного цепочкой мигающих огней.

Распахнулась дверь, разложился трап, адмирал, опираясь на лапы встречавших его служащих, сошел на бетон.

– Ты нас просто спас, дружище, спасибо… – поблагодарил пилот квамузина, когда адъютант адмирала проходил мимо него. – Когда старик заголосил про ночи Квакбурга, я был готов штурвал бросить…

– Не стоит благодарности, – усмехнулся лейтенант. – Это моя работа.

Спускаться на нужный этаж пришлось довольно долго – помещение, где заседало Государственное Собрание, ндхо-дилось глубоко под землей. Это диктовалось не только требованиями безопасности, но и неспособностью многих престарелых дунтосвинтских сенаторов выдерживать сухой воздух верхних этажей. Чем старше становились дунтосвинты, тем сильнее они чувствовали свою принадлежность к водоплавающему народу.

У выхода из лифта адмирала ожидала церемониальная свита, поскольку в этот день он был Главным докладчиком Государственного Собрания.

Восемь рослых дунтосвинтов были наряжены в старинные костюмы и представляли восемь различных стихий: «сильного дождя», «так себе дождя», «слабенького дождя», «сырого тумана» и «теплого течения». Всего набиралось пять стихий, а остававшиеся три стихии носили название резервных.

Окруженный свитой адмирал Пинкван отправился в длинное путешествие по главным коридорам Собрания – так требовал древний церемониал. Прежде, в далекие ста-родунтосвинтские времена, курьер обходил таким образом все каналы поселений. По сравнению с курьерами прошлого адмиралу было куда легче, ведь он шагал не по глубокой грязи, а по красным ковровым дорожкам.

Молодые секретарши и письмоводительши, работавшие в Пентакване, при виде процессии останавливались и с интересом рассматривали адмирала, что было немудрено – в его возрасте почтенные дунтосвинты находили себе спутницу жизни.

– Внимание! Господин адмирал флота Его Императорского Величества Пинкван Ква Боземото! – объявил глашатай, когда адмирал наконец появился в зале заседаний.

Демонстрируя ему свое уважение, сенаторы затрясли гребнями и стали со скрежетом царапать когтями свои столы. А Пинкван, оставив церемониальное сопровождение у дверей, важно взошел на трибуну, окинул взглядом притихший зал и провозгласил:

– Ква – нашему Императору! Ква -• уважаемым сенаторам и мне, скромному Пинквану – ква!

– Ква-ква-восемь-раз-ква! – – дружной скороговоркой произнесли сенаторы, и снова в зале воцарилась тишина. Это было затишье перед бурей.

– Ур-родливый водоп-плавающий Пинкван! Где ты был все это время и почему тебе нечего нам сказать, мор-рда зеленая, а?! – – прокричал Председатель собрания. Он не имел против адмирала ничего личного, однако такова была традиция.

– Я не уродливый водоплавающий, мои предки, в частности Пинкван Ква Твисту, взошел на берег девятьсот тридцать четыре периода тому назад… С тех пор я хожу по суше, и уши мои не забиты морским песком… Но лицо мое хранит память о морских водах, и такова моя природа – я всего лишь дунтосвинт…

Произнеся этот заученный текст, Пинкван вздохнул. Еще не менее получаса, согласно традиции, ему предстояло нести всякий вздор, и лишь после этого можно было перейти к делу.

Такова традиция.

Наконец отговорив положенные по протоколу слова, Пинкван стал докладывать о выводах, которые сделал, посетив Солнечную систему:

– Юпитер – большая планета. Земляне там ни разу не появлялись, мотивируя это высокой гравитацией, однако полагаю, все дело в их лени.

– Откуда сведения о такой их позиции? Я имею в виду гравитацию и все такое, – поинтересовался сенатор от округа Болотазия.

– Я опирался на донесения сотрудников Имперской разведки. У меня не было причин не доверять им. Теперь дальше: Венера – не заселена, каналы на Марсе не достроены, диск Сатурна по-прежнему имеет небольшой люфт. Землянам ни до чего нет дела. Они нюхают клей и беспорядочно размножаются.

– Это ужасно! Какой же клей они нюхают? – крикнул с верхнего ряда сенатор от полуколониальных мотофибских земель.

– Одну минуту, у меня записано… -Адмирал заглянул в записи. – Резиновый клей «Момент».

– А где, простите, его можно взять здесь, в Квакбурге?

– Сенатор Торчкван, вы задаете вопросы не по существу! – напомнил Председатель.

– Итак, земляне ведут себя очень пассивно и не выказывают охоты куда-либо двигаться со своей планеты, однако, мне кажется, я знаю почему…

– И почему же, адмирал? – поинтересовался Председатель, старый осанистый дунтосвинт с бордовым гребнем.

– Потому что на их планете много болот, рек и озер, населенных лягушками. Было бы глупо куда-то бежать от такого богатства…

– Да!

– Правильно!

– Теперь нам понятен их интерес! – выкрикивали сенаторы с места. Адмирал Пинкван поднял лапу, призывая всех к тишине.

– Это еще не все новости, уважаемые сенаторы. Самым удивительным является то, что сами люди лягушками не питаются…

– Что?!!

– Как?! Почему?! – снова заволновалось собрание. Нормальному дунтосвинту трудно было представить, что можно жить рядом с озерными лягушками и не кушать их.

– У меня вопрос, – поднял руку влиятельный сенатор округа Лубандия. – У меня вопрос, а являются ли эти земляне белковой формой жизни? Может, они какие-нибудь метаноиды или коксохимисты? Иначе почему они не кушают… э-э… озерных лягушечек?!

– Отвечу и на этот вопрос, господа сенаторы. Судя по донесениям агентов Имперской разведки, земляне отнюдь не метаноиды. Некоторые из них кушают лягушек. Делают это, во-первых, змеи-ужи, во-вторых, птицы-цапли и, в-третьих, человеки-французы.

– То есть ужи, цапли и французы – наши прямые конкуренты? – уточнил сенатор от Лубандии.

– Так точно, господа сенаторы. Злейшие наши враги. Однако и остальные земляне не сахар – они отнимают у наших лягушечек жизненное пространство, осушая болота и строя плотины.

– Смерть им! Смерть! – закричали сенаторы.

Все повскакивали со своих мест, поднялся шум и гвалт.

– Вот именно, вот именно, господа сенаторы, – с улыбкой произнес Пинкван, пользуясь тем, что может усилить свой голос с помощью микрофона.

Собрание немного успокоилось.