Путевка в семейное гетто - Алина Кускова

– Мы, как свидетели, будем молчать, – Алиса немного подумала, – и Багров тоже. Не переживай, я заставлю его умолкнуть.

– Ты его тоже замочишь? – в ужасе прошептала Туся. – Как кота?!

– Почему как кота? – не поняла Алиса. – Странные сравнения. Я его заставлю замолчать человеческими методами. Скажу больше – чисто женскими. – Она поправила макияж, брызнула на грудь духами и вышла из дома.

– К Багрову пошла, – проследила за ней Туся. – Сейчас будет его мочить, ой, мамочки.

– Соблазнять она его будет, соблазнять, – заявила Аня и встала с кресла. – Придется погулять с собакой на улице. Не мешать же им разговаривать на природе. К тому же сегодня ночью соловьи просто взбесились от счастья, не иначе как у них наступил брачный период.

Алиса, как и предсказывала Аня, позвала Багрова прогуляться по саду. Они, мило хихикая и повизгивая от удовольствия (визжал в основном Багров), направились сначала по участку Олега, потом плавно перешли на участок Шаховых. Аня позвала ротвейлершу, мирно дремавшую после еды, взяла ее на поводок и отправилась гулять по центральной деревенской улице. Если завтра Алиса заявит, что кто-то из них должен подкарауливать одинокого предпринимателя, то она ответит, что вчера уже это делала.

Ротвейлер и хомяк – слишком разные животные, несмотря на одинаковое домашнее воспитание. Аня в этом убедилась вчера, когда прогуливалась с собакой возле кафе. Сегодня она поняла, что вчерашняя прогулка была лишь занимательным приключением. На этот раз собаке на глаза попался тот самый египетский кот, которого она страшно ненавидела всеми фибрами своей собачьей души. И фибры эти рванули вдогонку за котом. Быстроногий, как лань, тот проскакал по заборам и устремился к дороге. Собака кинулась за ним и потянула Аню за собой. Та не смогла сдержать огромного питомца и оказалась посреди проезжей части, по которой несся автомобиль. Аня отпустила поводок и закрыла глаза. Под колесами она окажется одна, собака должна успеть убежать!

Дмитрий Одинцов всегда возвращался поздно, он привык проводить весь день в офисе. Собственно говоря, там и был его настоящий дом. В Копейку, где он на месте бабушкиного дома, доставшегося ему в наследство, построил новый, ехать не хотелось. Здесь грустно и скучно, заняться было нечем, с соседями он поддерживал весьма поверхностные отношения. Был у него пожилой приятель, местный житель Шереметьев, тот также на месте старого построил дом-замок, они изредка встречались, чтобы обсудить новости и попить пива. Но тот уже несколько недель развлекался с молодой женой в свадебном путешествии. Других приятелей у Одинцова в родной деревне не было. Он в который раз намеревался купить в городе квартиру и забросить деревенскую жизнь, но память о бабушке возвращала его сюда. Хотя деревенская жизнь в Копейке мало чем отличалась от городской и нисколько не была похожа на ту, когда он пацаном гонял по только что скошенному полю мяч. Разве что отсутствием на дорогах надоедливых инспекторов Госавтоинспекции, благодаря чему Одинцов носился ночью по дачным дорогам, как по гоночной трассе. С превышением скорости, от которой у гаишников зашкалил бы радар, он ехал и на этот раз. Когда на проезжей части оказалась Аня, он обговаривал по телефону условия очередного контракта и заметил ее в самый последний момент. Нажав изо всех сил на педаль тормоза, Одинцов с ужасом подумал, что убил человека. Увидеть то, что произошло, он не смог. Выскочившая подушка безопасности мало того, что заслонила обзор, так еще и припечатала его руку с телефоном к лицу с такой силой, что он не смог ею пошевелить.

Автомобиль остановился в двух сантиметрах от Анны Свиридовой. Она открыла глаза, попыталась сдвинуться с места, но сразу не смогла. Состояние шока, в котором она находилась, проходило постепенно и достаточно медленно. Противостояние длилось минут пять. Одинцов пытался справиться с подушкой безопасности, а Аня приходила в себя. Она подошла к машине и увидела на месте водителя большое яркое пятно, изредка колыхающееся в разные стороны. Первой мыслью была самая глупая – за рулем сидел призрак. Вторая, более нормальная, – а не потрогать ли его руками, чтобы убедиться в том, что это не призрак. Аня открыла дверцу и увидела затылок водителя.

– Господи, – сказала она, – как я рада, что вы не привидение!

В ответ водитель невнятно пробурчал что-то вроде того, что и он рад, что она не на небесах.

– Ну, так я пошла? – неуверенно поинтересовалась Аня, догадываясь, что с затылком не все в порядке, раз он зафиксирован в неподвижном положении. Человек нехорошо выругался в подушку безопасности и попытался от нее освободиться. – Подумаешь, – обиделась Аня, – сам такой!

Одинцов наконец-то нащупал свободной рукой под сиденьем ножик и проткнул злосчастное средство безопасности. Подушка сдулась и открыла его злое лицо с отпечатанными на нем кнопками телефона. Аня отпрыгнула в сторону от ярко освещающего дорогу фонаря и постаралась остаться неузнанной.

– А! Так вот ты кто?! – взревел выскочивший из машины Одинцов, заметив у ее ног прибежавшую невесть откуда ротвейлершу, так и не догнавшую быстроногого египетского кота.

– А что вы, собственно, себе позволяете?! – решив, что лучшая защита – это нападение, набросилась на него Аня. – Гоняете среди ночи, давите беззащитных людей!

– Вы тоже хороши, – сбавил тон Одинцов, узнавший собаку Шаховых, – шарахаетесь по дороге, не глядя на машины! Пешеход-нарушитель! Мало вас в городе, так еще и в деревне нет проходу!

– Проезда, – поправила его начитанная Аня. – Давайте не будем спорить, проезжайте.

Одинцов сник. Ему действительно не хотелось ругаться с этой странной девицей, чудом оказавшейся в живых. Она взяла в руки поводок и отправилась с собакой на другой конец улицы. Дмитрий постоял немного, ожидая, что она обязательно обернется, но девица вместо этого прибавила шаг и растаяла в темноте. «Хоть какое-то приключение, – подумал он, садясь за руль своего автомобиля, – хоть что-то разнообразит здешнюю жизнь». И понял, что покривил душой. Он представил эту девицу лежащей под колесами машины и ужаснулся. Первый раз в жизни ему стало страшно. Он чуть не задавил человека, пусть даже женщину, бессмысленное существо, созданное для того, чтобы досаждать мужчинам, но все же – человека. Ее собаку тоже было жалко. Оставшееся без хозяйки животное сгинуло бы и пропало в этой жестокой жизни. «Что со мной творится, – недоумевал Одинцов, – я стал сентиментальным?! Или воспринял этот случай как предупреждение свыше о том, что нужно по-человечески относиться к людям?» Он решил, что это предупреждение, и позвонил своему помощнику, чтобы тот срочно подготовил ведомости на премиальные для всех сотрудников центрального офиса. Помощник, не ожидавший ничего подобного, заикнулся об их объеме и, услышав ответ, обомлел от такой щедрости.

Шереметьев-младший стоял посреди ванной комнаты, в которой они с другом возились две недели, и от удивления беззвучно шевелил ртом, как рыба, выброшенная на берег. То, что он увидел сегодня утром, мало походило под описание строительных работ, это было чистейшее издевательство над его дедом. Если тот увидит такой ремонт, то убьет обоих строителей. Не видать ему не только обещанного автомобиля, но и тех небольших денег, которые дед должен был заплатить за работу. Не видать, потому что этой работы не было. Было что угодно, только не уложенная ровными рядами дорогущая итальянская плитка. Ромка протер рукой глаза, подумав, что ему это мерещится. Почесал затылок, прикидывая, сколько придется отковыривать плитку и лепить ее заново. От подсчетов у него закружилась голова и барабанная дробь застучала в висках.