Криптонит Дубова - Алёна Воля

Мое лицо начало непроизвольно вытягиваться, так как куда клонит Удав, постепенно вырисовывалось в догадку. Сказать, что опешила — промолчать.

— Я так понимаю, ты уже уловила ход моих мыслей. — Хмыкнул, сделав еще один глоток коньяка.

— Вы же не серьезно сейчас? — странное дело, испугалась, сама не понимая почему.

Кирилл Геннадиевич потянулся ко мне, видимо желая цокнуть бокалом по моему, приглашая таким образом выпить. Но у меня, судя по всему, выдержка дала сбой, так как телом непроизвольно шорхнулась назад. Дубов окаменел, увидев такую реакцию.

— Дослушай вначале. — Прошипел, не разжимая челюстей. — Даже если бы место моей любовницы было вакантно — тебе переживать нечего. Ты совершенно не в моем вкусе. — Добавил с пренебрежением.

Как же «приятно» услышать подобное девушке, не находите? Чувствуя, как начинаю краснеть, сощурилась и зло поинтересовалась:

— У вас есть на примете для меня богатый любовник? И какие гарантии, что ему я придусь по вкусу?

Удав почему-то моргнул, как будто не ожидая такого вопроса, но тут же неприятным тоном пояснил:

— Не совсем. Мы с тобой сделаем вид, что любовники.

— Что?! — уставилась в ответ безумными глазами. Слуховые галлюцинации?! Или он действительно сейчас это сказал?!

— Ты же актриса по совместительству, насколько мне известно. Думаю, справишься. Тем более, что напрямую заинтересована. — Проговорил глядя в упор.

— И… как… что… я не понимаю…

— От тебя потребуется минимум усилий. Надо всего лишь появиться на нескольких общественных мероприятиях вместе.

— И это… поможет?

Кирилл Геннадиевич допил коньяк, отставил бокал в сторону, потер губы согнутым указательным пальцем.

— Вначале мы будем видеться часто. К декабрю совместные рандеву можно сократить. В апреле оформим сделку. И потом еще год-два изредка придется показываться на публике.

Я лишь потерянно моргала в ответ. Если бы не понимание того кто сидит передо мной — подумала бы, что розыгрыш.

Информация наслаивалась. К желанию завладеть гарнитуром присовокупился (и слово-то какое, а?!) какой-то неведомый долг памяти перед бабушкой Алей. Но этого, как по мне было слишком мало для такого предложения. То, что Дубов не сказал всей правды, почему-то не вызывало сомнений. Ладно бы я нравилась ему как женщина, но и тут осечка. В мою сторону он смотрел или со скучающим безразличием или куда-то мимо.

— А теперь об условиях. Ты будешь делать все, что я скажу. Без возражений корректировать свой график, следить чтобы телефон всегда был рядом, приезжать туда, куда попрошу… и главное — держать язык за зубами. Один прокол — и я лично обвяжу тебя бантиком и отвезу Сяве. Бортничу. — Поправился в конце.

Почему не обратила внимания на то, как он его назвал? Не знаю. Обычно подмечаю всякого рода мелочи, но нервы, да и сам разговор действовали как наваждение. Вырваться на свободу хотелось неимоверно. Оказаться как можно дальше от ирода в человеческом обличье. Но при всем желании сделать этого не могла, так как понимала — не успею выйти за пределы его царства — сразу попаду в руки уязвленного Халка. И кто ж меня тогда за язык-то дернул?!

— Я так понимаю, что выбора у меня нет..? — спросила потерянно.

— Выбор есть всегда, Нелли. — Ответил холодно. — Но если ты сейчас пожмешь мне руку — пути назад уже не будет.

Голос разума был погребен под кипой хаотичных мыслей и убежденностью в безвыходности ситуации. И, тем не менее, глядя на его ладонь, застыла. Удав ждал. С завидным бесстрастием. С внимательной жесткостью. И явно обдуманным решением.

А стоило мне едва коснуться пальцами его кожи — попала в капкан. И настолько отчетливо поняла это, что обмерла. Он сжал мою руку своей не сильно, но крепко. Еще и вторую сверху положил. Спину покрыло невидимым инеем. Конвульсивно сглотнула. Да. Вот оно. Сделка с самим Вельзевулом.

Ведь неспроста так изменился его взгляд. Что было в глубине страшных, расширенных зрачков? Мой приговор? Его сатисфакция? Не знаю. Возможно все вместе взятое со странным оттенком торжества.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Боишься? И правильно делаешь. — Произнес, насмешливо усмехнувшись. Вырваться не дал, видимо подозревая, что попытаюсь освободиться. — Не надо так… дергаться. Я тебя не обижу… если сама не напросишься.

Как же мне стало дурно в тот момент! До предела возможного, до остановки дыхания, до стоп-кадра в глазах. Спина замерзла окончательно, как будто крещенские морозы ударили прицельно в одну точку, где-то между лопаток.

— Отпустите… меня. — Попросила еле слышно. Голос пропал, его поглотил ужас. Господи Иисусе, куда я только что вляпалась?!

— Домой тебе пока лучше не ехать. Твоя свобода начнется после того, как мы запустим в массы наше представление. Сегодня вечером съездим в какой-нибудь ресторан. А завтра на открытие выставки к Прохорову. Все складывается очень удачно. Долго ждать удобного момента не придется.

Я снова попробовала избавиться от рукопожатия. И опять безуспешно. Дубов лишь сильнее сжал мое запястье.

— И еще пару моментов, Нелли. Мои любовницы не спят ни с кем кроме меня, а потому на период нашего… общения — никаких связей у тебя быть не должно. Это понятно?

— Да… — еле выдохнула в ответ. Тепло его ладоней согревало мою руку. Но я не могла бы сказать, что это было приятно.

Когда-то очень давно, еще будучи ребенком, я играла во дворе с девочками из нашего дома. Мяч залетел под ветви кустов. А так как они находились ближе всего ко мне, первой бросилась на поиски. Не помню уже, как назывался тот кустарник. Очень густой и немного колючий. Лезть туда не хотелось. А потому, став на колени, начала искать мяч на ощупь. И в какой-то момент мои пальцы нырнули во что-то очень нежное, мягкое, теплое, ласковое… Это оказался гниющий труп кошки. Его раздуло от высокой температуры — дело было летом. Незабываемые ощущения, скажу я вам. Никогда не думала, что смогу испытать их вновь. Смогла.

— Никаких комментариев, интервью и фотосессий без моего ведома. Попоек и встреч в больших компаниях — тоже. — Продолжил свои наставления, спокойным тоном. — И… личная просьба. Никаких длинных черных ногтей.