Домик номер шестнадцать - Наталия Романова

- Да иди-ка ты в жопу! – Альбина рывком открыла дверь и уставилась на Михаила. – С хера ли мне тебя бояться, кусок оленя!

- Надеюсь, лучшая его часть, - со смехом ответил Михаил, в это же время, быстро поставил ногу за порог. Теперь она не сможет закрыть дверь, как и вытолкнуть его взашей тоже, для последнего не хватит силёнок.

  А тем временем любовался блондинкой, алчущим взглядом пробегал по телу и лицу. Макияж до конца не смыла, волосы влажные, собранные в косу, значит, была в душе, белый халат из плюша с дурацкими помпонами на карманах и с капюшоном, но главное, запахнутый только на поясок. Дёрни, и вот она, вся, во всей желанной красе.

  Даже ладони вспотели, зазудели кончики пальцев, так захотелось дёрнуть этот пояс и увидеть тонкое тело, маленькие груди с розовыми ареолами и острыми сосками, тоненькую талию, схвати одной рукой – переломится, тазовые косточки и бесконечно длинные, стройные ноги.

- Впусти меня, - прошептал Михаил нагнувшись к лицу женщины, близко-близко к лицу, губам, почувствовал запах зубной пасты и ванили, еле удержался от поцелуя. Губы, намазанные блеском,  вблизи было отлично видно, что это блеск, он и пахнет ванилью, с готовностью приоткрылись.

- Прям вампир, - фыркнула, как кошка Альбина. - Дэймон Сальваторе третьесортный.

- Не знаю кто это, но польщён, было бы печально, будь я отменным … как его, Дэймоном, - Михаил толкнул внутрь Альбину и быстро сделал шаг. – Ты ведь не будешь шуметь, милая?

- Миш, - пропищала девушка, зажмурив глаза.

- Ну, милая, - он остановился на минуту, аккуратно закрыл дверь, не щёлкая замком. – Не бойся, я не сделаю ничего плохого, ты ведь знаешь это, милая.

 Альбина молчала, ноздри нервно дёргались, губы были сжаты в линию.

  Испугал? В принципе, было чего испугаться. Альбина одна в квартире, с ребёнком, беззащитная, всё её фырчание, шипение, брань – сущая ерунда, даже разозлить не может, не то, что испугать. Она не настолько глупа, чтобы не понимать этого.

- Милая…

  Сделал шаг к девушке, обхватил лицо ладонями, кожа тёплая, даже горячая, нагнулся к губам. Тут губы приоткрыла, дышит часто, глаза закрыла, лицо приподняла, подалась вперёд. Невербальные знаки, красноречивые.

  Дотронулся губами до губ, легко заскользил, предвкушая, смакуя ваниль, сладкую мяту, лёгкость первого поцелуя. Ох, и любил он целовать эту женщину. Михаил любил поцелуи, считается, что мужчина не должен любить поцелуи, ему бы сразу основное блюдо, а Михаил любил. Обожал, где-то боготворил.

  Поцелуй с женщиной – поцелуй с богом, не меньше. Поцелуем она расскажет о себе больше, чем самой красноречивой тирадой. Поцелуй – вот маркер, по которому становится ясно, есть злосчастная «химия» или нет. Если нет – не беда, это не слишком мешает, по большому счёту, но если есть искра в момент поцелуя, разряд электричества в позвонки, запах, ложащийся на предпочтения, дыхание, которое необходимо поймать в плен губ, если всё это есть, Михаил заводился мгновенно, сильнее, чем от самой изысканной или откровенной ласки.

  Сладкий, тягучий момент до, неспешное скольжение языком между губ, смакующее, принимающее с готовностью ответные движения, как укол – ощущения от встречи с языком, таким же, готовым смаковать поцелуй.

- Давно никто не целовал, милая? – не удержался, прошептал самодовольно в губы.

- Вот ещё, только сегодня, - ответила нараспев Альбина, губы в губы, не разобрал бы слов, если бы не был готов к такому ответу.

- Он не умеет целовать тебя, - пробубнил и накрыл губы в жарком, глубоком поцелуе.

 К чёрту прелюдию к прелюдии. К чёрту невербальные знаки. Он не за этим сюда пришёл. Вдавил в себя худое тело, оно идеально распласталось по телу Михаила. Нога скользнула между расставленных ног мужчины, Альбина вдавила бедром в пах, потёрлась животом. Михаил ответил тем же – ногой между её ног. Синхронные движения. Слаженные.

- Куда? – нашёл в себе силы оторваться от губ. Он бы взял её прямо здесь, в полутёмной прихожей с не новыми и бюджетными обоями, нагнул, как и собирался, и взял. Но ребёнок в квартире мешал смелым планам.

  Альбина неопределённо махнула рукой, Михаил одним движением поднял девушку на руки. Она так мало весила, что почти не ощущалась в его руках. Тонкая, лёгкая.

- Миш, - протестующее пробормотала Альбина.

  Михаил поморщился. С трудом терпел намёки на свою некогда беспомощность, травму, последствия. Даже такая, вроде бы искренняя забота не умиляла, а злила его. Уж донести это почти анорексичное создание до кровати он сможет!

  Спальня оказалась рядом с входной дверью. Михаил уложил девушку на кровать, мельком кинул взгляд на обстановку, какая была видна, свет выключен, тускло светил только торшер у кровати. Ничего особенного в месте, где спала Альбина, не было. Бюджетная мебель, малоинтересная, никаких неожиданных открытий. Куда интересней женщина, лежащая на кровати, глядящая во все глаза на Михаила.

  Он быстро разделся, под жадным взглядом, отбросил вещи в сторону и навис над Альбиной, опираясь на локти.

- Ну, здравствуй, милая, - дёрнул, наконец, за пояс, полы халата разъехались в сторону.

  Михаил окинул взглядом. Да! Да, да, именно то, что ему нужно. Необходимо.

  Скользнул рукой под поясницу, выпрастывая из плюша, прижал голое тело к голому и, кажется, потерялся во времени. Не уставал целовать пахнущие ванилью губы и тело с запахом каких-то ягод, сходил с ума от тихих стонов и впившихся в шею ногтей. От понимания, что останутся следы, и вовсе терял связь с реальностью.

  Не смог оторвать себя от худенького, полупрозрачного в свете торшера тела, и первый раз вошёл сверху. Классика, тривиальная, при этом дающая полный контакт тел, губ, взглядов. Все изыски чуть позже, а пока Михаил ритмично входил, нависая над, двигал бёдрами в первобытном инстинкте, подложил подушку под женские бёдра, угол сменился, движения стали ещё жарче, ещё теснее. Так и кружило в стихийном порыве, пока не испытал оргазм, заваливаясь на бок, вжимая в себя тоненькое тело, ловя губами рваные стоны, слишком громкие.

  Позже дорвался, оставлял следы на теле, всасывал кожу, соски, ареолы, груди, аккуратный пупок, линию бикини, изничтоженную под ноль, всё, что ниже, удерживая сопротивление. Не любит она… Главное, что любит он, хочет он, берёт он. А хотел он именно этого. Стонов от откровенных ласк и оргазма от них же. Помнится, она сказала, что не кончает от оральных утех, это послужило сигналом к действию, теперь кончала, всегда.

  И он всё-таки нагнул, а она зарылась лицом в подушку, стонала и плакала, просила ещё, кричала бы, если бы не сомнительная звукоизоляция.

  Под утро не удержался от ещё одного раза. Мягкая, податливая, полусонная, недовольно бормочущая, кончающая тихо, будто осторожно, не веря себе. Лучшее начало дня, пожалуй.

- Ты, кстати, чего приходил-то? – спросила Альбина в дверях, сонно потирая глаза.