Лорд Света - Дж. С. Андрижески

это её мать. Не мог бы ты хотя бы приложить усилия, чтобы не говорить об их виде, как о животных в зоопарке?

Вик сердито посмотрел на Странника.

Он открыл рот, чтобы заговорить, но Кэл перебил его.

— И что ты подразумеваешь под «вот эта»? — он вмешался. — С ней пришли другие? Здесь есть другие представители её вида?

Теперь Вик выглядел по-настоящему раздражённым.

Судя по выражению лица оборотня из Аризоны, ему не понравилось, что Кэл его допрашивает. Ему определённо не нравилось ощущение, будто он должен каким-либо образом держать ответ перед Странником.

Он указал в сторону коридора.

— Спроси у неё, чувак. Она же большой босс той шайки.

— Той шайки… — пробормотала Алексис.

Ей всё ещё было не видно весь коридор так, как остальным.

Она не дала себе подойти к ним.

По правде говоря, она не была уверена, что действительно хочет стоять там, где ей, возможно, придётся встретиться лицом к лицу с той, о ком они все говорили.

Алексис изо всех сил старалась не смотреть со своего места в ту сторону.

— Другие? — резко спросила она, адресуя свои слова Кэлу. — Какие другие, Кэл?

— Ты уже знаешь, кого я имею в виду, — в его голосе прозвучало слабое предупреждение. — Я имею в виду других Светоносных, которых мой отец и его люди не смогли убить. Тех, кого мы с Боргеном переместили в другое измерение, надеясь сохранить их жизни.

Воцарилась тишина.

В этот момент Алексис смотрела на Кэла, чувствуя, как её охватывает холодная ярость.

Она не могла объяснить, почему так злилась.

Это казалось абсолютно иррациональным.

Кэл всё равно оставался странно спокойным, какой бы ни была причина этой злости.

Когда она не стала подходить ближе к нему, Девину и Вику, Кэл приблизился к ней на несколько шагов, пока снова не стал почти нависать над ней. Кэл расположился бок о бок с ней, но немного впереди неё.

Алексис снова почувствовала, как от него исходит желание защитить, подобное раскалённому облаку, окутывающему её своеобразным электрическим полем.

Это влияло на неё сильнее, чем она того хотела. Это влияло на неё настолько сильно, что на мгновение в груди всё сжалось, и ей стало сложно не потянуться к нему.

Какая-то часть её хотела заплакать. Ей хотелось колотить Странника по груди, плакать, визжать, и она не могла объяснить ничего из этого.

Это он ранен.

Он не должен пытаться защитить её.

Это она должна пытаться защитить его.

Алексис всё ещё боролась с собственными чувствами, с Кэлом, с этой незыблемой защитой, исходящей от него, когда из коридора появилась женщина.

— Лекси?

Голос был таким мягким, таким знакомым, казалось, что он проникал прямо в неё.

Алексис вспомнила последний раз, когда слышала этот голос.

Она вспомнила, когда видела её в последний раз, и ярость почти захлестнула её.

Честно говоря, она и не думала, что злится на свою мать.

«ОНА НЕ ТВОЯ МАТЬ, — яростно поправил её разум. — НЕ ТВОЯ ГРЁБАНАЯ МАТЬ. КАКАЯ-ТО НЕЗНАКОМАЯ СВОЛОЧЬ, КОТОРУЮ ДРЕВНИЕ НАНЯЛИ ПРИСМАТРИВАТЬ ЗА ТОБОЙ».

Она уже много лет говорила себе, что понимает.

Она говорила себе, что поступки Древних непостижимы, что это не вина Ланы, что её послали выполнять работу, и не её вина, что она делала эту работу настолько хорошо, что Алексис ни черта не подозревала о том, что ею манипулируют.

Это не их вина, что Алексис была слишком тупа и не догадывалась об истинном положении вещей.

Лана не виновата, что Алексис ни разу не заподозрила, что она не дочь, а просто задание. Даже Древние не виноваты в том, что у Алексис не было настоящей семьи, что им пришлось прислать какого-то ложного сотрудника Светоносного, инструктора по адаптации, вместо её настоящей матери.

Лана не виновата, что Алексис купилась на всё это.

Лана не виновата, что Алексис верила всем подаркам на день рождения, домашнему печенью и костюмам на Хэллоуин, рождественским утрам и поездкам в Диснейленд, первым дням в школе, ободранным коленкам, походам, дням на пляже, временам, когда её наказывали за то, что она опаздывала или прогуливала школу, или за то, что попадала в неприятности с Девином и Джулс.

Всё это было рабочими днями Ланы.

Всё это было частью работы.

Лана была чертовски хороша в своей работе.

Кэл обвил Алексис своей рукой, притягивая к себе.

Он крепко прижал её к своей груди, целуя в шею и поглаживая по плечу.

На мгновение Алексис почувствовала от него столько всего, что прикрыла глаза.

Затем его губы приблизились к её уху, и он заговорил с ней так нежно, что ей показалось, будто он снова протыкал ножом её грудь.

— Нет, — пробормотал он. — Нет, любовь моя. Нет, нет, нет.

Она не могла ответить.

Она хотела кричать на него, говорить, что он не прав, но она не могла этого сделать.

Затем до неё донёсся другой голос, и Алексис заметно дёрнулась, услышав эмоции в тех словах.

— Мне так жаль, милая, — произнесла Лана со слезами в голосе.

Алексис не оглянулась.

Вытерев лицо тыльной стороной ладони, она высвободилась из объятий Кэла. Она не боролась и не отталкивала его, но когда она воспротивилась его объятиям, шагнув вперёд, он сразу же отпустил её. Она чувствовала его нежелание, но он сразу же отступил назад, давая ей пространство.

Но всё равно продолжал нависать над ней.

Едва стоящий на ногах, подстреленный в грудь, потом получивший ножевое ранение от сестры, чью смерть Кэл видел своими глазами… и всё равно он маячил рядом с Алексис, защищая.

Она не знала, было ли это связано с Ланой, или с оборотнями, или это его реакция на какой-то общий страх в целом, но он, казалось, не мог не делать этого.

Внезапно до неё дошло, на что, по крайней мере частично, реагировал Кэл.

Он реагировал на то, что Алексис потеряла свои силы.

Он реагировал на то, насколько уязвимой она казалась ему сейчас, когда вновь стала практически человеком. Что-то в этом осознании заставляло его нависать над ней, как будто он думал, что ему, возможно, придётся подставиться под пулю ради неё.

— Не совсем ошибочное утверждение, — пробормотал он.

Алексис взглянула на него.

Затем приняла решение.

Обойдя тело Гордона, азиатского оборотня, которого она осматривала, когда только зашла, она начала пробираться туда, где стоял Девин.

Пока шла, она не смотрела в конец коридора, где стояла её мать.

Однако дойдя до Девина, она повернула голову в том направлении, куда смотрели Девин, Вик и Кэл.

Её глаза сразу же нашли лицо,