Академия Легиона - Лена Летняя

Впрочем, если это было что-то секретное, они все равно не признаются. Хильда запоздало подумала, что стоило просто сесть поближе и попытаться подслушать, а не врываться в их тесную компанию, но теперь уже было поздно жалеть об этом.

– Спасибо, Дин, – отозвалась она, досадуя на себя.

– Да не за что, – пожал плечами тот. – Куратор часто тебя хвалит.

Это заявление заставило ее искренне удивиться. Мор ее хвалит? Видимо, тогда, когда ее нет поблизости. Как же все эти разговоры о том, что она не готова для практического задания? Но услышать это все равно оказалось приятно. Пусть и от Дина, а не от Мора напрямую.

– Вот уж не сомневаюсь, что он ее хвалит, – неожиданно хмыкнул Петр, продолжая недовольно поглядывать на Хильду. – Вопрос только, в чем именно она хороша.

В его словах послышался грязный намек. В первый год обучения она слышала подобное довольно часто, но с тех пор, как Мор резко изменил свое отношение к ней, слухи и сплетни на их счет сошли на нет. Хильда считала, что все уже и думать про это забыли. А Петр, оказывается, не забыл. Или просто до сих пор не мог простить ей их последнего свидания? Она, конечно, была в тот вечер несколько резка в выражениях, но только потому, что не терпела хамства в свой адрес, даже если оно выражалось опосредованно. Например, через отношение к боевикам.

Или через грязные намеки.

Хильда наклонилась к Петру и, доверительно понизив голос, поинтересовалась:

– Мне показалось, или ты действительно напрашиваешься на то, чтобы я разбила тебе нос прямо посреди завтрака?

Петр недовольно поджал губы, Дин прыснул в кулак, а Ларс повернулся к Хильде, как будто она его вдруг заинтересовала.

– А ты дерзкая, – заметил он, улыбаясь. – Люблю дерзких и уверенных в себе.

Всего на мгновение он скосил глаза на Валери, лицо которой мрачнело с каждой секундой, но Хильда успела это заметить. И сразу поняла: этот паршивец знал, что Валери к нему неравнодушна. Впрочем, для этого не требовалось быть семи пядей во лбу. Смутило ее другое: он явно пытался столкнуть их, демонстративно заигрывая с ней в присутствии Валери. Хотя знал обеих минуты полторы. Зачем?

– Осторожнее, Ларс. Не перебегай дорогу куратору Мору, – Петр все никак не унимался. – Он мужик серьезный, на твое происхождение не посмотрит.

Хильда демонстративно привстала, как будто собираясь обойти стол и все-таки ударить его, но Петр тут же примирительно вскинул руки.

– О, прости, я не подумал, что не стоит говорить об этом вслух.

– Не можешь мне напомнить, как тебе удалось год назад уболтать меня на те три свидания, что у нас были?

– Вот кого я не боюсь, так это вашего Мора, – заметил Ларс таким тоном, словно его пытались напугать кухаркой. – Если бы не мой отец, он бы сейчас в охране где-нибудь работал, а не в Академии.

Хильда тут же забыла про Петра и навострила уши. Она слышала отголоски этой истории и не совсем понимала, что именно могло связывать семью Фарлаг с Мором. С чего вдруг министр образования помог уволенному из Легиона следователю?

– Так это правда? – удивился Дин. – Он ваш протеже?

– Протеже – громко сказано, – Ларс поморщился. – Он вроде как оказал услугу старшему сыну отца, за что и потерял работу. Отец его так отблагодарил.

– Старшему сыну отца? – удивленно переспросила Хильда. – Первый раз слышу, чтобы так называли старшего брата.

По лицу Ларса прокатилась едва заметная судорога. Видимо, оно пыталось неприязненно скривиться, но он сумел удержаться.

– Найт – сын от первого брака отца, братьями в полном смысле этого слова мы никогда не были.

Сказав это, Ларс, судя по всему, потерял аппетит, потому что внезапно встал, сдержанно со всеми попрощался, отлевитировал поднос с едва начатым завтраком к стойкам для грязной посуды и быстро ушел.

Вслед за ним ушел и Дин. Меньше минуты спустя Валери тоже пробормотала, что ей пора. В итоге Хильда осталась наедине с Петром. Выглядел он при этом не очень довольным: очевидно, она помешала какому-то важному для него разговору.

– Что ты на меня так смотришь? – с вызовом поинтересовался он.

Его вопрос заставил Хильду очнуться от скачущих в голове разрозненных мыслей: она и не заметила, что все это время сверлила его взглядом.

– Петр, что ты задумал? – спросила она напрямик. – Я печенкой чую, что ты что-то задумал.

На его губах появилась самодовольная ухмылка.

– Скоро узнаешь, Сатин. Все узнают. Это будет лучшая итоговая работа для кандидата в следователи. Меня вполне могут зачислить в Легион досрочно.

С этими словами он поднял поднос и тоже покинул столик.

Хильда посмотрела на свои тарелки, бросила взгляд на часы и невозмутимо принялась за завтрак. Полноценный завтрак, как и другие приемы пищи, был ей необходим, если она хотела, чтобы мышцы хотя бы немного росли. Поэтому она ела независимо от наличия аппетита, который после разговора окончательно пропал.

Тем не менее она осилила практически все, что набрала, а потом поторопилась на лекцию по Теории создания артефактов. И словно в насмешку в этот раз профессор рассказывал им о создании подслушивающего артефакта.

Несмотря на то, что шла уже вторая неделя сентября, на побережье погода оставалась почти летней. На пике дня яркое жаркое солнце прогревало песок на пляже пусть и не до раскаленного, но до вполне обжигающего состояния. Еще теплая вода залива так и манила окунуться, и лишь прохладный и порой чересчур резкий ветер напоминал о приближении более прохладной поры.

Последние месяцы Тара Фарлаг предпочитала не обращаться в русалку, но на берегу проводила немало времени. Надев светлую широкополую шляпу, под которой прятала от солнца лицо, она гуляла по мокрому песку у самой кромки воды, позволяя игривой волне время от времени обнимать босые ступни. Она набирала полную грудь солоноватого воздуха, иногда останавливалась, все-таки поднимала лицо к солнцу, закрывала глаза и прислушивалась к ленивому плеску и усыпляющему шороху морской воды, пытаясь уловить отголоски песни океана, какой она слышала ее, становясь русалкой. Но ее человеческому уху та песня была недоступна, и она скучала по ней каждый день, каждую минуту своей жизни.

Однако рисковать ребенком Тара не хотела. Она до сих пор до конца не понимала, что происходит с ее телом во время превращения. Куда деваются ноги и откуда берется покрытый крупной, ярко-зеленой чешуей хвост. Почему остывает кровь и почти перестает биться сердце, как ей удается не дышать часами. Объяснить ей никто не мог, ведь других русалок в этом мире не существовало, а знания магов о ее виде были исчезающе малы.

Поэтому в тот день, когда она узнала о своей беременности, Тара сняла браслет, помогавший ей превращаться, и убрала его подальше, чтобы не испытывать соблазна. На всякий случай. Прожила же она как-то первые двадцать лет исключительно в человеческом обличии! Проживет и девять месяцев беременности. Тем более, что оставалось уже меньше половины. Конечно, к тому моменту, как она родит, наступит зима и море станет совсем холодным, но Тара еще в прошлом году выяснила, что в обличии русалки для нее комфортна любая температура.