Все сложно - Тара Девитт

и деловито спрашиваю: – Ты хотел предложить мне порепетировать?

– Уфф… – Майер опускает солнечные очки со лба на глаза.

Я проделываю то же самое.

– Пожалуй, я бы выразился иначе, – отвечает он, кашлянув. – Но я хотел бы узнать, что тебя напрягает, а что нет. Уяснить для себя границы твоей зоны комфорта и не пересекать их. Я очень боюсь причинить тебе неудобство.

Я сглатываю.

– Ты очень… заботлив.

Слава богу, что сейчас мы оба в темных очках. Иначе он увидел бы сквозь мои глаза пустую черепную коробку: на несколько секунд мозг покинул помещение.

– Послушай, Фи, – вздыхает Майер, – мне тоже не совсем ловко вести этот разговор. Поэтому давай покончим с ним побыстрее. Даже если мы притворяемся, все должно быть по обоюдному согласию.

– О господи! Пожалуйста, не говори больше «по обоюдному согласию».

Он хлопает себя ладонями по коленкам и встает, чтобы уйти.

– Все-все, извини!

– Перестань извиняться. Просто дай знать, когда будешь готова поговорить.

Я тоже встаю и иду за ним. Мои вьетнамки шлепают в такт быстро бьющемуся сердцу.

– Да постой ты. Я уже готова, давай разговаривать.

Я хватаю Майера за плечи. Он оборачивается, и мои руки тут же вытягиваются по швам.

– Я вижу, – говорит он, – что тебе неприятно ко мне прикасаться. Я это не для того говорю, чтобы ты начала спорить, боясь меня обидеть. Нет, я и сам все понимаю. Мы друзья, да к тому же партнеры по работе. Я тоже ценю наши отношения и не хочу нарушать их границы. Но с другими людьми ты всегда… открыто выражала теплые чувства. Я хотел удостовериться, что тебе не будет некомфортно вести себя так же со мной. Вот и все.

– Хорошо, – говорю я, совершенно растерявшись.

Майер опять направляется к воротам, но я чувствую, что не должна его отпускать.

– Ты проголодался? – спрашиваю я.

– Еще как!

После ужасно неловкой поездки, которая прошла в полном молчании, мы усаживаемся за столик на открытой веранде нашего любимого суши-ресторана. В последнее время у Майера выработалась привычка, не спрашивая, решать, куда меня везти, и мне это очень нравится. Он каким-то образом угадывает, чего я хочу. Видимо, обладает некоей суперспособностью, которую применяет только ко мне (так, во всяком случае, я предпочитаю думать). В очередной раз тронутая этим, я решаюсь на довольно откровенное признание:

– Майер, мне не неприятно прикасаться к тебе. Просто я слишком хорошо к тебе отношусь и не хочу, чтобы ты испытывал дискомфорт. Ты… так часто указывал мне на мой возраст… все это время я очень старалась не пересекать границу, которую ты обозначил. Я пыталась вести себя… Черт! Не знаю, как сказать… зрело, что ли?

– Фи, ты же сама по меньшей мере тысячу раз называла меня дедушкой.

– Да. Но… Даю слово: если ты напрягаться не будешь, то не буду напрягаться и я. В общем, нервного срыва от меня не жди.

Может, потом, когда шоу уже закончится. Сейчас мне лучше не думать об этом, чтобы не пойти на попятный.

– И все-таки я считаю, нам не мешало бы… попрактиковаться, чтобы ты не подпрыгивала каждый раз, когда я до тебя дотронусь.

Широкие плечи Майера напряженно поднимаются.

– Я не против.

– Правда? – Он слегка расслабляется.

– Да, только давай не будем усложнять. Обойдемся без терминов и определений.

– То есть просто посмотрим, как пойдет?

– Именно.

Официант ставит на стол миску с соевыми бобами эдамамэ, мы делаем заказ, и я уже собираюсь приняться за закуску, когда вдруг замечаю руку Майера.

Он положил ее на стол, слегка повернув ладонь вверх. Может, это и не приглашение к прикосновению, но оно явно не исключается.

Я решаю поэкспериментировать и кладу свою руку рядом. Заметил он или нет – непонятно: мы оба по-прежнему в солнечных очках.

Жду еще немного – Майер не двигается. Тогда я, затаив дыхание, провожу кончиками пальцев по краю его ладони. Он тут же раскрывает ее. Я смотрю на него сквозь темные линзы: кадык ходит, ноздри слегка раздулись. Наконец, не отрывая руки от стола, он поглаживает пальцами мое запястье.

Меня почему-то так и подмывает перечеркнуть этот момент каким-нибудь дурацким замечанием или – того хуже – звуковым эффектом. Чтобы себя не искушать, я запускаю свободную руку в миску с бобами и думаю: «Ну пожалуйста! Заговори первый!»

– Как насчет завтрашнего выступления? – спрашивает Майер. – Планируешь вставить в номер что-нибудь новое?

Слизнув с пальца капельку чесночного соуса, я чувствую, как Май слегка сжимает мою руку. Тысячи нервных окончаний включают внутреннюю сигнализацию, и я мысленно приказываю своей ладони: «Только не потеть!»

– Да нет, в общем-то, – отвечаю я, суетливо покопавшись в своих замороченных мозгах. – Кроме того, что на прошлой неделе я решила перейти на натуральный дезодорант. Ведь обычные содержат всякую химическую гадость, они токсичны… Но потом я подумала: «Уж лучше умереть чуть раньше, напичкав организм ядовитыми веществами, чем долго жить, распространяя ядовитый запах».

– Люблю социальную рекламу.

– За исключением тех случаев, когда я рекламирую секс-игрушки.

Майер беззвучно усмехается, чертя большим пальцем круги по моей ладони.

Приносят суши. Только съев половину порции, я замечаю, что Майер взял вилку вместо палочек. Причем держит он ее в левой руке, чтобы не выпускать мою из правой.

Это лучший обед в моей жизни.

Глава 6

«Раньше я думал, что нет ничего страшнее, чем кончить жизнь в одиночестве. Оказалось, есть. Кончить жизнь в окружении людей, с которыми чувствуешь себя одиноким».

Робин Уильямс

Тридцать четыре месяца назад

Майер

Если вы думаете, что никто не захочет провести канун Рождества в стендап-клубе, то вы заблуждаетесь.

Зал набит до отказа. В перегретом воздухе пахнет алкоголем и весельем. Хейзл и я решили провести этот праздник вместе с Фарли, которая, как хорек, прорыла к нам ход, став незаменимой частью нашей жизни.

Даже не знаю, как назвать эти отношения. Наверное, мы друзья. Время от времени я даю Фарли советы по поводу ее выступлений, однако вряд ли я могу считаться полноценным наставником – это было бы чересчур громко сказано. Да, друзья – самое то. Особенно если учесть, сколько места она занимает в моих мыслях.

С Хейзл у них какая-то удивительная связь. Фарли постоянно шутит насчет того, что она, мол, плохо влияет на детей, но я уверен: моя дочь выигрывает от такого общения. Малышке весело. К тому же Фарли помогает ей разбираться со многими ситуациями, где я могу сплоховать: с подружками или с мальчиком, который толкнул