Не верь никому - Джиллиан Френч

— Скажи, а как семье Акила удалось сохранить членство в клубе после его прошлогодней выходки, когда он угнал гольф-мобиль?

Бриджес засмеялся, запрокинув голову.

— Нет, правда, — настаивала Перл. — Ведь в том году Малхотра впервые приехали сюда. Я слышала, что некоторых вышвыривали из клуба за ношение носков с сандалиями.

— Ну, знаешь, как это бывает, — если ты нарушаешь правила, клуб предъявляет тебе счет. Его отец заплатил за новую машину да плюс еще выписал огромную компенсацию за моральный ущерб, удар по престижу заведения и прочее. К тому же мистер Малхотра ведет совместные дела с Тимоти Фрейзером, а это многое значит. Фрейзеры отдыхают тут всю жизнь. Они давали рекомендацию семье Малхотра при вступлении в клуб, хотя кое-кто считает, что цвет их кожи несколько противоречит пейзажу. — Он пожал плечами. — Ну и вообще Акил не то чтобы украл машину, просто позаимствовал на время покататься.

— Не повезло парню — ему встретился телефонный столб.

— Он тогда надрался. Не суди строго — лечил разбитое сердце.

— Я знаю виновницу?

— Кэссиди Гаррисон.

У Перл пересохло во рту.

— Ты шутишь!

— Странная пара, правда? Это длилось всего несколько недель, но Акил буквально голову потерял. Потом она его бросила, и он совсем с резьбы сорвался. А после того, что произошло… ему очень тяжело.

Красивая, грациозная Кэссиди, с бегающими по клавишам пальцами, в темно-синем платье, блестящем в свете ламп. Такое просто невозможно себе представить.

— Почему она его бросила?

— Сказала, якобы из-за того, что они далеко живут, — лето закончится, и все. Акил считал, что мистер Гаррисон заставил ее расстаться с ним.

— А это так?

— Возможно. Он любил командовать людьми.

— Дэвиду тоже не нравился цвет кожи Акила?

— Не исключено. — Бриджес помолчал. — Но Кэссиди… она была другой. Умная, талантливая, но какая-то хрупкая, что ли, понимаешь? Больше всех она общалась с младшим братом. На самом деле трудно винить Дэвида за то, что он слишком ее опекал. — Юноша смахнул с края брюк песок. — Она нуждалась в защите.

— Ты всегда такой рассудительный? — Бриджес пожал плечами, и Перл спросила: — Похоже, ты хорошо знал Гаррисонов?

— Ну, знал немного. Раньше мы часто бывали в их доме, у Тристана в комнате. — Бриджес побледнел. Он поставил чашку и поежился. — Ни хрена себе, кофеин действует. Теперь ты мне скажи: почему у тебя такие глаза?

— Это называется гетерохромия, генетическая особенность. У моей двоюродной сестры один глаз голубой, а другой зеленый.

— Не так прикольно, как у тебя, когда совершенно разные цвета. — Он изучал ее лицо так пристально и искренне, что девушке пришлось отвернуться. — Как будто они принадлежат двум разным людям.

Перл прикоснулась к коже под правым глазом.

— Правда?

Бриджес приблизил к ней лицо. На этот раз она закрыла глаза, ощущая, как его губы раскрываются вместе с ее губами, прижимаются крепче, как тело, не дожидаясь разрешения, отвечает. Наконец она положила руку ему на грудь.

— Бриджес…

— Да, понимаю, я форсирую события. Блин. — Он откинулся назад, вскользь глядя на нее. — Ты против?

Перл закусила губу и покачала головой. Черта с два она расскажет ему про Риза, или про настоящую причину, по которой вчера согласилась поехать на вечеринку, или почему она здесь в данную минуту; и уж точно не сейчас, когда она все еще чувствовала тепло его тела.

— Знаешь, а ты не очень-то оправдываешь свою репутацию. — Перл кивнула в сторону катера с размытой надписью. — Может, нам с Куинн стоит обменяться впечатлениями?

Ей тут же показалось, что она зашла слишком далеко, но лицо Бриджеса разгладилось, и он оперся на локти.

— Ты кажешься девушкой, которая может самостоятельно принимать решения.

— Ха! Ловкий прием. Ты готов изучать психологию в следующем семестре.

— Господи Иисусе, какой ледяной тон: у меня только что случилось обморожение.

— А ты попробуй носить рубашку. — Они долго смотрели друг другу в глаза. Перл изобразила намек на улыбку, Бриджес сделал то же самое. Она встала. — Поехали. Мне к часу на работу.

Они прицепили лодку к «тэйлону», и Бриджесу ничего не оставалось, как вести катер медленно. Перл оглянулась. Кто знает, какие тайны хранит этот старый лодочный сарай — бессменный часовой, вот уже без малого сто лет смотрящий на залив?

Полторы сотни белых деревянных складных стульев стояли на восточной лужайке двумя группами, по обеим сторонам от прохода, ведущего к увитой розами беседке. Ветер носил красные, розовые и желтые лепестки, некоторые приставали к пластиковым окнам большого шатра.

Обслуживая свадьбу, приходилось двигаться живее, чем во время повседневной работы в ресторане, и Перл уже дважды столкнулась с другим официантом. Торжество шло по сценарию, произносились речи, выполнялись слащавые обычаи, и никому из персонала не хотелось попасть в кадр из-за своей медлительности.

В данный момент гости доедали закуски и предвкушали вывоз торта. Убрав посуду со своих столов — помощники официантов были в шатрах на подхвате, — Перл входила с подносом через открытую дверь со двора в ресторан и чуть не врезалась в Индиго, выходившую из кухни.

Индиго остановилась, сдула с глаз выбившуюся прядь и, ни слова не говоря, обошла Перл. Ну и слава богу. Перл оставила грязную посуду и вернулась в зал ресторана, где у входных дверей стоял стенд с надписью золотыми буквами: «Закрыто на мероприятие».

Кто-то произнес:

— Эй!

Перл оглянулась, но никого не увидела и пошла дальше.

— Эй, говорю! — Когда она подходила к бару, покинутому Чесом ради стола в одном из шатров, над прилавком появилась и снова скрылась макушка Риза.

Перл подошла и присела позади него, оглядываясь, не видит ли кто их со своего места.

— Сейчас будут резать торт.

— Супер. Прибереги для меня кусочек. — Риз щелкнул пальцами по ее вихру. — Где ты вчера была? Ты не брала трубку. — Он упер носки своих ботинок в заднюю стенку бара. — Я звонил, ну, один раз.

— Я гуляла… с одним человеком. — Сама немного удивившись, Перл не отвернулась от зеркальных полок с ликерами.

— А, ясно: опять отец куролесит. Слушай, если тебе нужна помощь, ты звони, ладно? В любое время.

Перл закрыла глаза. Отлично. Он не только устраивает ей незаслуженный праздник жалости, но еще и не может представить, чтобы Перл Хаскинс провела вечер с каким-нибудь мужчиной, кроме родного отца.

— И ты вскочишь на белого коня, да?

— Ты же знаешь: у меня есть плащ и лосины.